8 Призраков. Том II (СИ) - Саваровский Роман - Страница 47

— Ясное дело откуда, тут и произошел прорыв барьера. Тот, который самый первый, — с умным видом произнес Герк.

— А ведет он значит…

— На берег проклятой реки.

— Ясно, ладно. Но спросить я вообще хотел не это, ты слышал слова той жирафихи?

— Да, — кивнул Геркулес, — Сайла тоже Иная. Понял это еще когда нес девчонку на руках.

— Так вот почему ты перестал ей доверять?

— И правильно сделал! Затащила нас в лапы своей сестренки! — взревел здоровяк.

— Вообще-то наоборот вытащила, — поправил я, — кто такие вообще эти Иные?

— С историей Пайкса знаком? — поинтересовался Герк.

— Да, регион был населен безвольными куклами, потом избранные из них были отмечены системой и получили собственную волю, после чего постепенно эти меченые истребили кукол как вид, — коротко пересказал я, пытаясь припомнить детали в голове.

— Не истребили, — вдруг исправил меня Геркулес, — куклы бессмертны, в этом вы с ними похожи.

— Ты что несешь? Да я за все время пребывания в регионе не встретил ни одной…

— Еще как встретил, порождения реки это они и есть, — перебил меня здоровяк, — весь день сегодня их встречаешь. Насильственная смерть тела куклы без ритуала перерождения не убивает душу, а лишь вырывает из цикла. И бессмертная душа, которая не способна создать себе вместилище самостоятельно, рано или поздно сливается с живой рекой.

— Проклятой рекой ты хотел сказать?

— Это теперь она проклята. Живая река была как пустой сосуд, впитала в себя все накопленные эмоции и чувства неприкаянных душ кукол: злость, гнев, ненависть, обида, зависть, ужас, безысходность, боль, горе и множество других подарков от меченых, которые их истребляли. Река вбирала их в себя одну за одной и все попавшие туда бессмертные души были вынуждены вариться в этом котле в бесконечном страдании и переживании одного и того же снова и снова. Их души хоть и бессмертны, но хрупки, и вскоре все они рассыпались на тысячи осколков каждая. И так происходило до тех пор, пока десятки разрозненных осколков не начинали яро испытывать одно и то же чувство, всеми фибрами желая лишь одного, найти чувству выход, избавиться от него. И, как и полагается, бог, или как вы его называете, система, услышала их желание и позволила материализоваться. Так появилось первое порождение проклятой реки. С одним лишь движимым желанием мстить оно напало на деревню рыбаков.

— Вот с чего начались нападения о которых нам рассказали…

— Освободившись от части осколков, которые как яд источали лишь отчаянное желание мстить, страдания остальных в реке немного уменьшились и осколки инстинктивно начали объединяться и давать эмоциям выход. Так начались постоянные атаки на Пайкс.

— А когда порождение погибало? Что становилось с осколками?

— Они части бессмертной души, их нельзя уничтожить. Поэтому выплеснув накопившуюся эмоцию они возвращались обратно в реку и обретали временный покой. Временный, потому что, попав обратно в поток боли и чужих страданий, они, как губка, начинали опять вбирать их. И так по-новой.

— Жутковатая история у вашего вида. Но откуда ты можешь это знать? Ты ведь просто меченый горожанин?

— Ян, я давно не тот, кем был раньше. Чтобы выжить я впитал в себя бесчисленное количество осколков, и, к сожалению, не только их эмоции и силу, но и воспоминания. На деле, я просто паразит, что пользуется их мощью. Воплощение мечты любого меченого, вобрал в себя все преимущества обоих видов, и бессмертие, и свободу мысли.

— Такая себе свобода, — грустно выдал я, не находя слов.

Даже если эти всего лишь продвинутый искусственный интеллект, я уже не мог воспринимать их просто как пиксели внутри игры. Только не после того, через что я прошел. Только не сейчас, когда я смотрел на перекошенное от внутренней боли и страданий лицо Геркулеса и сочувствовал ему всем сердцем. Искренне. До боли в груди.

— Тогда кто такие Иные? — решил я переключиться от пугающих накатывающих эмоций. Не самое удачное время для рефлексии.

— Осколки одной души, которым каким-то образом удалось вернуться в исходное целое состояние.

— В исходное состояние куклы?

— Бессмертной куклы с воспоминаниями. Куклы, которая прошла через смерть, свою и всех близких. Куклы, которая вынуждена переживать боль и страдания до конца своих дней без возможности избавиться от них. Куклы, которая каждую секунду пребывания в проклятой реке впитывала и пропускала через себя отчаяние и чувство мести каждого осколка. Куклы, которая знает кто во всем этом виноват…

— Я понял, не продолжай…

— Теперь понимаешь? Иные это естественные враги каждого жителя Пайкса, — резюмировал здоровяк со сталью в голосе, — хоть в этом и нет их вины.

— Но с какого хрена Сайла тогда нам помогала? Зачем она спасала детей? Почему за полгода она не проявляла к тебе никакой агрессии? — не мог понять я.

— Я не знаю, — пожал плечами Герк, — кто знает, что она творила, когда я ее не видел. Эти куклы способны мыслить, меченые сами подарили им эту свободу.

— Если ты прав, с ними невозможно договориться. А поскольку реку не уничтожить, война будет вечной.

— Именно, — вздохнул Геркулес.

— Прости, здоровяк, — искренне сказал я.

— За что? — удивился он.

— За то, что ты родился здесь, — неоднозначно ответил я, потому что не смог подобрать слова чтобы объяснить свои мысли.

А подумал я о том, что все это весьма изобретательный и естественный способ, которым разработчики внесли в мир бессмертное зло. Я ничуть не сомневался в том, что пресловутая река имеет свои ответвления по всему измерению и они по задумке геймдизайнеров будут являться источником бесконечных спаунов мобов. Непрекращающийся замкнутый цикл страданий и смертей, с одной лишь целью, развлекать и прокачивать игроков.

— Пошли со мной, — предложил я после раздумий, — тебе больше незачем тут оставаться, игроки и без тебя спасут жителей Пайкса.

— Спасибо за предложение, но нет, — покачал головой Геркулес, — я давно не сам распоряжаюсь своей судьбой, слишком многие хорошие люди отдали свои жизни за то, чтобы я мог сейчас сидеть перед тобой. И пока в этом аду есть хоть один горожанин, моя битва не окончена.

— Как знаешь, — разочарованно выдохнул я.

— Пора мне вернуться к своим делам, — бросив взгляд вглубь сектора проговорил Геркулес, — До встречи, Ёж… и удачи, — заулыбался во весь рот здоровяк.

— Тебе тоже удачи, до встречи, Герк, — попрощался я и протянул ладонь.

В ответ улыбающийся здоровяк своей массивной рукой сжал меня в объятия, и с коронным «эгегей» спрыгнул вниз.

Мне же ничего не оставалось, кроме как направиться вглубь тоннеля, что я и сделал. Мой внутренний клаустрофоб продержался минут десять, а потом забил тревогу. Итак, не особо широкий проход с каждым метром становился все уже и уже, настолько, что сейчас я уже почти полз. Весьма наивно было звать Геркулеса с собой, он бы тут точно не пролез. И вообще, раз это место первого прорыва барьера, не удивительно что жители с палками сами смогли победить. Какое порождение вообще способно тут пробраться? Злой кролик?

Ярость на трусливого мэра и его культ фанатиков закипела с новой силой. Такую брешь не то, что защитить можно, достаточно было просто заткнуть гребаным доспехом и проблема решена! Я уж не говорю о том, что один служитель в боевом облачении способен соло сдерживать такой узкий проход. Но перепуганные трусливые ублюдки поступили иначе. Или им разработчики прописали так поступить? Не понимаю где находится граница невмешательства в игровой процесс. Сейчас-то ядро точно работает полностью автономно, но насколько глубоко в процесс лезли геймдизайнеры в период зарождения мира?

Посторонние мысли отлично отвлекли от приступа клаустрофобии, и я увидел свет в конце тоннеля. Увидел и пополз активнее. Отгоняя пугающие мысли о том, что я в любой момент могу тупо застрять, я сантиметр за сантиметром приближался к выходу и только выбравшись полностью смог вдохнуть полной грудью и успокоиться.