Другая сторона прощания - Коннелли Майкл - Страница 11

Он обсудил этот вопрос с Лурдес. Оба пришли к выводу, что насильник уже бывал в доме жертвы. Возможно, следил за ней. Не исключено, что был другом семьи или родственником. Или, к примеру, водопроводчиком, или же заходил по какому-то другому делу.

Рассказы остальных женщин подтвердили эту версию. В деле появилась еще одна жутковатая подробность, а к «модус операнди» Москита добавился очередной зловещий штрих. В каждом доме были визуальные указания на текущий период менструального цикла жертвы. Во всех четырех случаях женщин изнасиловали в день наивысшей фертильности.

Вторая и третья жертвы сообщили, что пользовались противозачаточными пилюлями в листах с цветовой кодировкой. Одна держала таблетки в аптечке, другая – в тумбочке у кровати. По цвету таблеток, корректирующих месячный цикл, можно было узнать, когда настанут те самые пять-семь дней максимальной фертильности.

Последнюю жертву Москит изнасиловал в феврале прошлого года. На тот момент ей было шестнадцать лет, в школе начались каникулы, и она была дома одна. Девушка сообщила, что в четырнадцать лет у нее диагностировали ювенильный диабет, а потребность организма в инсулине менялась в соответствии с месячным циклом. На дверь спальни девушка повесила специальный календарь, чтобы они с матерью не ошиблись с дозировкой препарата.

Здесь прослеживалась явная закономерность: каждую жертву изнасиловали в период овуляции. Четыре случая из четырех. Совпадение? Босх и Лурдес решили, что вряд ли. Скорее, штрих к психологическому портрету злодея. Очевидно, насильник всякий раз тщательно выбирал день для нападения. В доме каждой жертвы была информация о месячном цикле, но ее необходимо было узнать заранее. Значит, преступник следил за женщинами и, по всей видимости, уже бывал у них дома.

К тому же по описанию ясно было, что он не латиноамериканец. Две женщины, не говорившие по-английски, сообщили, что насильник отдавал им приказания по-испански, но этот язык был для него неродной.

Короче говоря, в четырех преступлениях было много общего. Возник серьезный вопрос: почему эти изнасилования до сих пор не объединили в одно дело и как вышло, что сходство между ними заметил только Босх – следователь, работающий на общественных началах. Ответ следовало искать в бюджетном кризисе УПСФ. Преступления были совершены, когда сыскной отдел переживал сокращение: работы у оставшихся детективов стало больше, а времени поубавилось. В итоге вышло так, что все четыре дела вели разные детективы. Когда преступник изнасиловал двух последних жертв, следователи, которые занимались первыми делами, уже не работали в управлении. Никто не заметил, что эти четыре случая нужно объединить. У сыскного отдела не было полноценного начальника. Должность лейтенанта заморозили, полномочия передали капитану Тревино, а у того хватало и других забот.

Наконец пришли результаты анализа ДНК по остальным двум случаям, когда медикам удалось взять образцы спермы. Связь между преступлениями подтвердилась. Сомнений больше не было: в крошечном Сан-Фернандо орудовал серийный насильник и за четыре года он напал на четырех жертв.

Босх, однако, считал, что этими преступлениями дело не ограничивается. В одном лишь Сан-Фернандо жило около пяти тысяч нелегальных иммигрантов – в том числе две с половиной тысячи женщин. Многие из них не рискнули бы обращаться в полицию из-за изнасилования. Кроме того, вряд ли этот хищник охотился лишь в пределах городка. У четырех выявленных жертв была схожая внешность: длинные каштановые волосы, черные глаза, изящное телосложение – все они весили не больше ста десяти фунтов – и латиноамериканские корни. В двух смежных зонах покрытия УПЛА жили преимущественно латиносы. Не исключено, что в этих районах найдутся и другие жертвы Москита.

С тех пор как Босх обнаружил связь между преступлениями, он тратил почти все рабочее время в УПСФ на разговоры со следователями из отделов краж и изнасилований в управлениях Вэлли и ближайших населенных пунктов: Бербанка, Глендейла и Пасадены. Пытался выяснить, нет ли открытых дел, в которых фигурирует маска или разрезанная москитная сетка. Пока что его усилия не увенчались успехом, но Босх знал: рано или поздно кто-то заинтересуется, поднимет бумаги, поспрашивает у коллег… Что-нибудь да всплывет.

Заручившись согласием шефа, Босх связался со своей старинной подругой. В прошлом она была старшим профайлером в отделе поведенческих исследований ФБР: составляла психологические портреты преступников. Когда Босх еще служил в УПЛА, а Меган Хилл трудилась в Бюро, несколько раз им довелось поработать вместе. Теперь Хилл ушла в отставку, перебралась в Нью-Йорк и преподавала судебную психологию в Колледже криминалистической юриспруденции имени Джона Джея, параллельно занимаясь профайлингом в качестве независимого консультанта. Босх выпросил у нее скидку и отправил ей данные по Москиту. Ему необходимо было разобраться в психологии преступника и понять, зачем он насиловал этих женщин. Почему Москит, наблюдая за потенциальной жертвой, старался выяснить, когда у нее период овуляции? Если хотел, чтобы жертвы забеременели, зачем выбрал двух женщин, принимавших противозачаточные пилюли? В этой версии хватало пробелов, и Босх надеялся, что профайлер сумеет их заполнить.

Через две недели Хилл подготовила отчет. Она пришла к выводу, что преступник выбирал дни овуляции вовсе не потому, что хотел, чтобы жертвы забеременели. Совсем наоборот. Судя по особенностям подготовки к преступлениям и последующих нападений, злоумышленник питал глубокую ненависть к женщинам и сама мысль о ежемесячном кровотечении была ему отвратительна. Он выбирал такую дату, потому что считал, что на пике фертильности женщина наиболее чиста. С физиологической точки зрения для преступника этот день был самым безопасным. Составляя психологический портрет, Хилл назвала насильника самовлюбленным хищником с интеллектом выше среднего. Однако он, скорее всего, работал на должности, не требующей умственных усилий, и не привлекал лишнего внимания со стороны коллег и начальства.

К тому же нападавший был уверен, что его не смогут опознать и задержать. Его действия были тщательно спланированы и рассчитаны по времени, но он всегда оставлял на месте преступления свою сперму. Сбросив со счетов версию о желании оплодотворить женщину, Хилл пришла к выводу, что это была не ошибка, а своего рода насмешка. Предлагая Босху достаточно улик для обвинения, преступник словно говорил: «Попробуй найди меня».

Хилл также указала на мнимый парадокс: оставляя на месте веские доказательства, свою сперму, насильник совершал преступления, спрятав лицо под маской. Должно быть, женщины были знакомы с преступником или видели его раньше. Не исключено, что он планировал общаться со своими жертвами после нападения. Возможно, последующий контакт был необходим ему, чтобы в полной мере испытать удовлетворение от содеянного.

Меган Хилл завершила психологический портрет зловещей фразой: «Если отбросить предположение, что целью изнасилований было стремление создать нечто живое – оплодотворить жертву, – и учесть, что за нападениями стоит чувство ненависти, вывод становится очевиден: данный субъект еще не в полной мере переродился в хищника. Вскоре на смену изнасилованиям придут убийства. Это лишь вопрос времени».

Получив такое предупреждение, Босх и Лурдес взялись за дело с удвоенной силой. Они начали рассылать электронные письма в местные и государственные силовые структуры, прилагая к ним отчет профайлера. На местном уровне они подкрепляли письма телефонными звонками, пытаясь развеять пелену апатии – ту, что нередко окутывает следователей, перегруженных нераскрытыми делами.

Результат был почти нулевым. Детектив из отдела краж отделения Северного Голливуда сообщил, что ведет дело с разрезанной москитной сеткой, но без изнасилования. Потерпевшим был латиноамериканец двадцати шести лет. Босх попросил узнать, нет ли у него жены или подружки: та, возможно, не стала сообщать об изнасиловании из-за стыда или страха. Через неделю детектив перезвонил и сказал, что женщины в той квартире не живут. Значит, действовал не Москит, а кто-то другой.