Обычные суеверия - Борисова Виктория Александровна - Страница 6

Катя его тогда очень выручила, сама того не подозревая. Кто же знал, что у этого Гольдберга давно все схвачено, сам он — американский гражданин и вообще Вадиму не по зубам? Вовремя сумели отойти в сторону — и то хорошо.

Хуже было то, что Катя полюбила Вадима по-настоящему. Да и он сам не то чтобы увлекся или влюбился, но как-то привык к ней. Почему бы и нет? Катя была не то чтобы красавицей, но очень милой, нежной… уютной какой-то. Никогда не скандалила, ничего не требовала, не рвалась замуж. В общем, не обременяла Вадима своим присутствием. Просто приходила вечером, ставила чайник, и от ее присутствия в доме сразу становилось тепло.

Рыжий шелк… Неожиданно Вадим как будто снова почувствовал его на ощупь. Было ведь это все, было! Когда Катя засыпала у него на груди, ее волосы рассыпались, как шелковый плащ, и пахли почему-то свежим сеном. Было немного щекотно, но все равно приятно, и он осторожно гладил, перебирал шелковистые пряди. Может, у них и получилось бы что-нибудь хорошее… Во всяком случае, ни одна женщина потом больше так и не тронула его сердце.

Может, и получилось бы, не случись тогда та гадкая история с Магомедом Ходжаевым.

Вадим аж зубами скрипнул. Черт его дернул связаться с фальшивыми чеченскими авизовками! Ну хотелось побыть директором фирмы, даже фиктивной. И денег хотелось — настоящих, больших денег. Не век же рубли трясти из палаточников!

А вышло все боком — в длинной отлаженной цепи вольных и невольных посредников, не всегда ведающих, что творят и чем все это чревато, случился сбой. Деньги, что называется, зависли, и непонятно было, удастся ли получить их обратно.

Чеченец Магомед, как и практически все его соплеменники, шуток не понимал и на Вадимовы объяснения не реагировал. Он только каменел лицом, и в глазах его Вадим уже видел свою смерть. Очень плохую смерть. До сих пор он не забыл своих судорожных попыток сохранить лицо, предательски потные, липкие ладони, срывающийся голос.

И надо же было так случиться, что Катя пришла именно в этот момент! Она влетела в квартиру радостная, оживленная, пахнущая дождем и весной. Весело защебетала на кухне, распаковывая принесенные свертки, и принялась готовить ужин.

Магомед скривился и процедил сквозь зубы: «Отправь девочку домой, к маме. Мешает». Надо ли говорить, что Вадим поспешил выполнить его приказ! Но даже в тот момент успел заметить долгий, оценивающий взгляд, которым Магомед смерил Катю с ног до головы.

В конце длинного и неприятного разговора Магомед сказал:

— Ладно, ты вот что. Говоришь, денег у тебя нет? Зато девочка есть. Пришлешь ее ко мне — подожду. Недели две, не больше. Вот через две недели и пришлешь ее ко мне с деньгами вместе.

Вадим сидел ни жив ни мертв. Ему, вот этому зверю — Катю? Господи ж ты мой… Вадим, конечно, знал, что по мусульманским обычаям женщина даже не друг человека. Доходили до него и темные, неясные слухи о своеобразных сексуальных наклонностях самого Магомеда. Что в них было правдой, а что нет понять трудно, но ни одну из девочек, что соглашались сесть к Магомеду в машину, никто больше не видел живой и здоровой. Недаром он выстроил себе огромный дом на отшибе, далеко не только от города, но и от всякого жилья вообще…

Будучи весьма неглупым человеком, Вадим очень ясно представил себе, что ожидает Катю, содрогнулся.

А Магомед спокойно продолжал:

— Что у нас там через две недели? Первое мая? Вот и хорошо. Двойной праздник будет. Иначе… Ты понял меня, Вадик? Где я живу, ты знаешь. Будь здоров.

Когда дверь захлопнулась, Вадим сел за стол на кухне и налил себе рюмку водки. Прямо почти второй день рождения… О том, что двухнедельная отсрочка — это еще не выход и кардинально проблему не решит, думать как-то не хотелось. Мысли появились потом, когда первая эйфория от того, что прямо сейчас его убивать не будут, начала потихоньку развеиваться.

Мысли были невеселые. Долг есть долг. Денег таких, конечно, не собрать, а ссориться с Магомедом и его кодлой — занятие для самоубийц. Значит, остается один выход — делать ноги да побыстрее. И лучше за границу, чтобы с концами, чтобы не нашли. Эта идея, поначалу казавшаяся дикой, принесла некоторое успокоение и даже решимости придала. Не хотелось думать о том, что за границей его никто не ждет и что денег у него не так уж много (как нажил, так прожил!), а главное — даже загранпаспорта нет! Главное — теперь была цель и надежда. Вадим допил бутылку водки и заснул, как младенец.

Как он провел следующие две недели, лучше не вспоминать. Бегал по городу, как таракан по сковородке. Суетился, уговаривал, давал взятки, пускал в ход все свое обаяние… А еще пытался добыть деньги всеми возможными и невозможными способами, даже в казино один раз сходил. Проиграл, конечно, но даже не расстроился: семь бед — один ответ! Что бы он не делал — просил взаймы или пытался быстро продать что-нибудь — везде поджидал такой же облом.

Это ведь только кажется, что уехать очень просто, а оказалось — попробуй-ка! Виза, приглашение, загранпаспорт проклятый…

Вадим сразу понял — ни в Америку, ни в Германию, ни в какую другую первосортную страну его не впустят. Оставался вариант поехать в Польшу по туристическому ваучеру, а потом уже думать дальше. Тем более что там он уже был, совершая единственный свой челночный рейс. А недалеко от Кракова живет приятель Збышек, который когда-то учился с Вадимом в институте как представитель братской социалистической Польши, а потом, уже в начале девяностых, приезжал в Москву скупать черную икру. Вадим не рассчитывал, конечно, что его примут с распростертыми объятиями, но все ж таки не чужой человек. Поможет первое время, а там видно будет.

Роковое первое число приближалось с пугающей неотвратимостью. Накануне последнего дня отпущенного срока Вадим снова сидел за столом, обхватив голову руками, наливал себе рюмку за рюмкой и думал, как быть дальше.

Как раз сегодня девочка из ОВИРа сказала, что паспорт будет только завтра во второй половине дня. Черт, времени совсем не остается… Даже если сразу бежать на вокзал, поезд уходит только в полпервого ночи. Поздно. Вадим ругал себя последними словами еще и за то, что так поздно спохватился и без пользы провел последние отпущенные ему дни. Раньше это надо было делать, как он, дурак, не додумался! А теперь и форы никакой нет.

Если только… Если только, получив Катю, Магомед кинется искать его не сразу. Что-то подсказывало Вадиму, что не кинется. Слишком занят будет — по крайней мере до утра, а если повезет, то и дольше. Тоже… отсрочка! К тому же родителей у Кати нет, сама говорила, так что в случае чего искать ее будет некому.

Мыслишка была подлая, но по крайней мере конструктивная. Вадим даже повеселел немного. Оставался, правда, чисто технический вопрос: как уговорить Катю? Правду ей сказать ни в коем случае нельзя. Даже нельзя, чтобы догадалась о чем-то до поры до времени. Значит, надо придумать что-то другое. Предложить денег? Не возьмет, обидится. К тому же девочка вполне обеспечена — работает на совместном предприятии, зарплату получает приличную. И не такая она дурочка, чтобы к черту в зубы лезть за копейки. Припугнуть? Тем более нельзя…

Бутылка опустела почти наполовину, когда наконец решение пришло. Оно было таким простым и ясным в своей очевидности, что Вадим даже рассмеялся. Чего мудрить-то, когда все лежит на поверхности? Она ведь любит меня, как кошка! И, чтобы мне помочь, пойдет на что угодно. Ну или почти на что угодно, что тоже не так уж мало. А значит, можно сказать правду!

Только не всю.

«Можно признаться, что есть серьезные проблемы. Тут уж врать не придется, — подумал Вадим с горьким юмором. — Что она может мне помочь, если съездит к Магомеду, — тоже правда. И передаст ему… Что передаст, кстати? Да в общем неважно. Натолкать кукол в дипломат и… Что и требовалось доказать».