Култи (ЛП) - Запата Мариана - Страница 64

— Я понимаю, что ты расстраиваешься из-за того, что над твоей личной жизнью шутят по национальному телевидению, но я не думала, что ты будешь вести себя как невыносимый сноб, когда я лишь пытаюсь заставить тебя посмотреть на ситуацию в перспективе.

— Ты ни черта не знаешь, — пробормотал он.

Иисус Христос.

— Я знаю достаточно. Ты не единственный человек в мире, который сделал что-то, о чем сожалеет. Ну и что с того, что у тебя приостановлено действие водительских прав? Дерьмо случается, мать твою, Рей. Но оно уже случилось, и все, что имеет значение, — это то, что ты будешь делать теперь. Быть придурком — это не лучший вариант. Но что я знаю? Я бедная и молодая, верно?

Зная, что мне здесь больше нечего делать или сказать, я открыла дверь и повернулась всем телом, чтобы выйти самым легким для моих ребер способом.

— Спасибо, что подвез и съездил со мной, — сказала я, прежде чем выйти из машины.

Ничего. Он не сказал ни слова, когда я закрыла за собой дверь.

Что ж…

Если быть честной, то… меня предупредили.

Дженни прислала мне смс, сообщив, что на пятничной тренировке все вокруг было усеяно репортерами, жаждущими сенсации и подтверждения предполагаемого лишения прав Рейнера Култи.

Я только начала задаваться вопросом, почему людей это волнует, когда напомнила себе, что это не имеет ко мне никакого отношения. Особенно после того, как кое-кто повел себя со мной как полный придурок. Четыре дня я просидела дома, три из которых позволила себе переживать из-за того, как он со мной разговаривал.

За день я заработал больше денег, чем ты за год, делая то же самое.

Конечно, меня это разозлило. Размер зарплаты был суровой реальностью, хотя и отстойной, но ему не стоило вести себя как претенциозный мудак.

И ко всему прочему, хотя и не ожидала именно извинений, я не получила вообще ничего. Ни смс, ни звонка, ничего. Так что, возможно, меня бы не так беспокоило обилие представителей средств массовой информации вокруг футбольного поля, если бы Култи не был груб со мной, когда все, что я пыталась сделать, — быть ему хорошим другом.

— Сал! Что вы можете сказать о том, что у вашего стренера отобрали права?

— А как вы к этому относитесь?

Я отмахнулась от них и пошла к полю.

— Простите! Мне нужно на тренировку! — Это была правда, я не лгала. Мне действительно нужно было тренироваться. После четырех дней отдыха, несмотря на то, что ребра все еще немного болели, а живот был покрыт заживающими царапинами, я должна была вернуться в привычную колею.

Мой приступ воображаемого вируса должен был закончиться.

— Ты вернулась! — Женевьева, одна из моих товарищей по команде, приветствовала меня, когда я проходила мимо нее. — Чувствуешь себя лучше?

До тех пор, пока никто не ударит меня по ребрам, я буду чувствовать себя отлично. К сожалению, я не могла ей так ответить.

— Гораздо лучше. Кстати, ты отлично играла в пятницу.

Она улыбнулась мне и снова принялась надевать бутсы.

Большинство других девушек приветствовали меня, когда я проходила мимо них, говоря, что они рады снова видеть меня или что скучали по мне. Скорее всего, они преувеличивали, но я все равно была благодарна им. Я чертовски скучала по ним, по крайней мере, по полю и по Дженни с Харлоу точно. Четыре дня, проведенные в квартире, стали для меня настоящей пыткой.

Меня обняли за шею.

— Я так рада, что ты вернулась, — прошептала Дженни мне на ухо, сжимая меня так, что я застыла на месте.

— Я тоже скучала по тебе. — Я схватила ее за предплечья, прежде чем потянуться назад, чтобы толкнуть ее в бедро.

Она только крепче обняла меня, прежде чем отстраниться. Отступив назад, Дженни наклонила голову в сторону журналистов, одновременно поигрывая бровями.

— Безумие, да?

Тот факт, что именно я рассказала Култи о новостях на спортивном канале, был полным безумием. Следующий факт, который я считала безумием, это Марк — он был единственным, кто знал, что я провожу время с Немцем. Я не тот человек, который любит хранить секреты, и этот конкретный заставлял меня чувствовать себя плохо. Я лгала своим друзьям и семье, и не похоже, что могла остановиться… так глубоко я застряла в этом.

Все, что я могла сделать, это кивнуть, повернувшись к ней лицом.

— Ага. Не понимаю, почему это так важно.

— Я тоже. — Дженни пожала плечами, но быстро дотронулась до моего локтя. Она понизила голос до шепота. — С тех пор он в ужасном настроении. — Она сделала паузу, будто действительно раздумывала о том, сказать или нет. — В худшем настроении из всех. Я подслушала, как он говорил Грейс, что она должна подумать об уходе на пенсию.

Мои глаза вылезли из орбит.

Дженни только кивнула.

Черт побери. Я размышляла об этом, возможно, еще секунд пять, а затем стряхнула с себя мысли, связанные с Култи. У меня были дела поважнее.

— Иди, помоги мне растянуться. Все затекло, — сказала я ей.

Она протянула руку и сжала мое плечо. Потребовались все мои внутренние силы, чтобы не согнуть колени и не побежать от нее подальше. Насколько это было возможным, я притворилась, что все как всегда и осторожно отошла от нее. Я серьезно задавалась вопросом о ее парне. Позволял ли он ей дотрагиваться до своих интимных мест?

Я как раз раздумывала о том, дрочила ли она когда-нибудь своему парню рукой, когда заметила Гарднера и Култи, идущих вместе к полю. Я не видела, разговаривали ли они или нет, но мои зубы сжались при виде Немца.

Если бы он извинился на следующий день или через день после того, как нахамил, я бы простила его, высказав ему немного в ответ, но буквально необходимое — минимальное количество в профилактических целях. Не похоже, что в моей жизни он был первым человеком, который высказал мне свое мудацкое мнение, и совершенно точно, он не будет последним. Моя собственная мама говорила мне довольно жестокие вещи в тот или иной момент, но я всегда прощала ее. Я даже не собиралась вспоминать, что Сеси, моя младшая сестра, говорила мне на протяжении многих лет. Это напомнило мне о предстоящей поездке в Сан-Антонио на день рождения отца, мне все еще нужно было что-то ему подарить.

— Я принесу тебе мини-ленту для растяжки, — сказала Дженни, вырывая меня из раздумий, спасибо ей за это.

Мне нужно было сосредоточиться.

Зажмурившись, я улеглась на траву, пытаясь отдышаться после того, как отбегала спринты. У меня болела спина, легкие, казалось, были обмотаны железной проволокой, которая сжималась на них с каждым вздохом. И как бы мне ни хотелось задрать футболку, чтобы обмахнуться ею, как веером, я не могла показать всем свой живот.

Боже мой.

Сначала на мою грудь легла тень, и вскоре я услышала:

— Ты можешь гораздо больше, schnecke. Вставай.

Я не открыла глаза. Искушение проигнорировать его было практически непреодолимым, но я не могла себе этого позволить. Если притворюсь, что его там нет, он просто получит еще больше власти надо мной. И, кроме того, шнэке? Что, черт возьми, это значит? Не важно. Мне плевать.

— Я поднимусь через секунду, — сказала я ему, выдохнув.

Мое личное затмение не сдвинулось с места, несмотря на то, что я все-таки ответила ему.

Я даже не потрудилась открыть глаза, когда закончила переводить дыхание.

Тень сдвинулась вправо, когда что-то ударило меня по ноге.

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы играть сегодня? — тихо спросил Култи.

Его толчок заставил меня открыть глаза и посмотреть прямо на серо-голубое небо.

— Нет.

Култи стоял у моих ног, заложив руки за спину и глядя на меня сверху вниз. Я взглянула на него на секунду, затем перекатилась, чтобы аккуратно сесть и после встать на ноги. Бросив на него еще один взгляд, я одарила Немца натянутой улыбкой, хотя совсем не чувствовала желания улыбаться.

— Мне нужно вернуться.