Чужая — я (СИ) - Гейл Александра - Страница 38

— Норт, я тебя хочу. Тебя! Слышишь?

Я опрокидываю его на спину (впрочем, он не возражает) и сажусь сверху, а потом тяну к себе. Мы оказываемся лицом к лицу. В этот момент я победно думаю, что наказание-то выходит так себе: с таким уровнем интимности, когда на двоих остается одно дыхание, это просто невозможно. Мы уязвимы в равной степени. И эта мысль мгновенно сводит с ума. И я запрокидываю голову, не в силах сдержать стоны, прижимаясь к животу Норта все теснее с каждым движением.

Сжимающий мой живот спазм такой силы, что я кричу во весь голос, бьюсь в руках Норта в агонии и кусаю его в плечо, ожидая, когда окончательно стихнут эти сумасшедшие волны. И только когда Норт отпускает меня, позволяя без сил растянуться на кровати, понимаю, что он не собирался делить со мной экстаз.

Все же наказание. По-настоящему быть со мной он больше не хочет.

— Что теперь будет? — спрашиваю я, окончательно растрепанная этим ураганом.

— Девочка, а что изменилось? — Интонации Норта таковы, что я недоверчиво поворачиваю голову, чтобы обнаружить: мне не почудилось. Он действительно как будто ждал этого разговора, прокручивал его в мозгу, планировал. Как бы задеть побольнее. — Ты лгала мне, по ночам бегая к моему брату. Но мне даже этого не хватило, чтобы держаться от тебя подальше.

Да, меня этот факт тоже настораживает. Но я даже сейчас готова выть от обиды на Норта, который, оказывается, был моим всем, но не взял чертову трубку, позволив мне почти умереть, то ли имея, то ли нет в то же самое время Мэри. Вот что запечатлелось в моей памяти, не подпуская близко к Норту Фейрстаху.

— Я не бегала к твоему брату ночами! Уж во всяком случае не за тем, на что ты намекаешь. И не ври, что разницы нет.

— Ты не помнишь, за чем к нему бегала, — резонно подмечает Норт.

А я не знаю, что думать обо всем этом, потому что в данный момент мне просто безумно больно. Разве мне могло бы быть так больно, если бы я была такой мразью, которой меня считает Норт?

— Когда на мой телефон упало то ваше с ним фото, я хотел сесть в машину и переехать вас обоих. Он ведь все знал о нас. Несколько месяцев надо мной насмехался из-за тебя, а потом вдруг резко перестал. Я никак не мог понять почему, мой мозг просто отказывался верить в подобное извращение! Если бы не пришла Мэри, я бы искал вас по всему Бостону. И, вероятно, уже мотал бы срок.

— Но пришла Мэри, ты решил отомстить по-другому, переспав с ней. Что и делал, пока твой телефон разрывался от моих звонков. И я пролетела три этажа. По-моему, отличная вышла месть.

Это становится новой красной тряпкой, потому что в следующее мгновение, Норт молниеносно перекатывается на кровати и нависает надо мной.

— Думаешь, мне просто чуть-чуть досадно, Тиффани? Да? Тогда как тебе это: узнав, что с тобой случилось сразу после этого гребаного звонка, несмотря ни на что я чувствовал, будто мне кишки выпустили. Пока ждал, когда врачи вынесут вердикт, выживешь ли ты, я чуть не разнес по щепкам все это место, а потом поехал к брату. Я хотел вытрясти из него все до последней подробности, но этот кусок дерьма был вообще невменяемый. Когда я ему врезал, он попросил еще. Единственное, что я вынес из этого крайне содержательного визита: что он виноват. А остальное, буквально все, что он нес кроме извинений, являлось полной обкуренной ахинеей.

Потом, прекрасная моя, ты впала в кому, и твоя мать настояла на том, чтобы тебя перевезли из Бостона к дому поближе — ведь накладно к тебе в такую даль мотаться. Врачи в ужасе твердили, что она не в себе, но эта ужасная женщина уперлась рогом. И я не мог не то что вмешаться — я даже информацию о твоем состоянии узнавал через подкупленных врачей. Я ехал за скорой помощью, на которой тебя перевозили, до самого вашего гребаного пригорода и местной больнички на дюжину коек. Каждую секунду ждал, что машина остановится, потому что что-то случилось.

И после всего этого через месяц ты возвращаешься в кампус как ни в чем не бывало, даже не хромая! Месяц, в течение которого я жил как в аду. — Его руки смыкаются на моей шее. — Я искренне, всей душой хотел намотать тебя на колесо своей машины. А потом ты дала Стефану в нос из-за этого, и я понял, что ты действительно все забыла. Ты ведь никогда нас не путала, с самого первого дня! К собственному ужасу, я даже подумал, что это мне дан второй шанс, что если ты ничего не вспомнишь, то все может быть по-прежнему. И что я прощу тебя когда-нибудь.

Его пальцы на моей шее разжимаются. Едва касаясь кожи, он проводит подушечками вниз, по моей шее, по ключицам, а затем смыкает губы вокруг одной из них. Проходится языком обратно — вверх.

— Но вместо этого ты опять начала активно сближаться со Стефаном и что-то вспоминать. А потом я увидел нож в твоем номере в мотеле и понял, что все намного серьезнее, чем двое обдолбавшихся обезумевших запоздавших в развитии подростков.

Его губы ловят мои в жестоком, сжигающем все поцелуе, а рука скользит ниже, пока пальцы не оказываются там, где мне нужны вовсе не они. Минуту назад казалось, что я не смогу встать до завтра, не то что хотеть больше, но уже сейчас закусываю губы от сладости этих ласк.

Норт Фейрстах и его ненависть, что мне с вами делать? Неважно, все лучше, чем пустота, которую я чувствовала с тех пор, как вернулась в кампус. Спорю, именно Норт повинен в довлеющем надо мной чувстве изматывающего одиночества. Из-за вырванных месяцев жизни, во время которых этот парень изменил меня, сделав другой, будто чуждой самой себе. Сделав — его.

— А теперь скажи мне, Тиффани, — запальчиво, безумно шепчет Норт мне в ухо, прижимаясь колючей щекой к моему виску и не переставая сводить меня с ума движением руки. — Что теперь будет? Что нам со всем этим делать?

— Не знаю, — стоном вырывается у меня из груди.

И это становится еще одной последней каплей, после которой на место пальцев приходит то, что нуждается во мне не меньше.

Последний оргазм такой же болезненный, как предыдущий разговор. Но на этот раз он хотя бы взаимный.

Я чувствую себя полностью разбитой и опустошенной. Кое-как выпутавшись из собственных волос, гляжу в напряженное лицо Норта и понимаю, что останься я тут, и этот марафон секса и жестокости не закончится никогда. А каждый новый раз, как кислота, — разъедает то немногое близкое, что между нами осталось и за что я теперь собираюсь цепляться.

— Я ухожу.

Норт не смотрит на меня. Я знаю это чувство омерзения от самого себя. Когда ты делаешь или сделал что-то, что идет вразрез с твоими принципами, расплачиваться приходится частичкой души. А он едва ли собирался до исступления трахать меня из ненависти.

В моем теле болит каждая мышца, и натягивать одежду — отдельный вид мучения. Кое-как справившись с джинсами, подавляя стоны, я критически осматриваю свою рубашку. Надевать ее уже нельзя. Взгляд падает на одежду Норта. Недолго думая, я подхватываю рубашку и натягиваю на голое тело. Грубый материал на сверхчувствительной после секса коже без белья ощущается не очень приятно, но выбора все равно нет. Я накидываю на плечи пальто и ухожу.

Я ухожу влюбленная и с уничтоженной самооценкой.

Иногда, когда жалость к себе переходит определенную черту, не знаю, как вы, а я начинаю думать, что этот день взял с меня все причитающееся. Отмучилась. Теперь можно рухнуть в кровать, взять ведерко мороженого и не ждать нового удара до завтра. Какая несусветная глупость.

Я выхожу из метро придавленная горькой правдой и своими мыслями, не зная, что делать дальше с, кажется, навсегда загубленной жизнью. Я миную кварталы на подгибающихся после безумного секса ногах, сворачиваю на улицу, ведущую к дому Джейдена, и слышу визг колес.

Неприметная серая машина срывается с места и мчит прямо на меня. На всей скорости! На меня! Убийца выжимает педаль газа, делая свое оружие еще смертоноснее. И я понимаю, что мне не укрыться, не убраться. Кажется, я смотрю на нее долгие секунды в ожидании столкновения, время растягивается. И вдруг я отмираю и прилипаю к стене дома спиной, шагаю боком вдоль нее, надеясь, что на такой скорости водитель просто не сумеет справиться с управлением: ему нужно залететь на бордюр и вывернуть руль ровно настолько, чтобы не убиться о стену самому. Но мой убийца как будто не человек. Он справляется с этой задачей виртуозно. Ровно за полсекунды до столкновения стена за моей спиной заканчивается и я падаю на асфальт в просвет между домами. Машина чиркает по стене с оглушающим скрежетом в том месте, где только что была я. Убийца уводит машину в занос, подставляя под столкновение со следующим домом заднюю дверь с пассажирской стороны. Это значит, что сам он не пострадал. Он все рассчитал.