Богоборцы 2 (СИ) - Широков Алексей - Страница 54

Я по привычке сидел вторым от борта, поэтому при ударе меня выбросило из машины. Даже спросонья я на автомате сумел сгруппироваться и ничего себе не сломал, хотя приложился об землю прилично. Но главным шоком для меня стала не сама авария, а тот, кто её устроил. Поначалу я подумал, что у меня глюки от удара головой, но, присмотревшись, я убедился, что возле перевёрнутого «Урала» на задних лапах действительно стоит гигантский медведь, рвущий громадными когтями металл подвески.

Жуткий монстр ревел, оглушая всех в округе, и в свете почти севшего солнца выглядел ещё более ужасным. Тварь с лёгкостью оторвала колесо грузовика и не добралась до людей лишь потому, что машина перевернулась вверх ногами, но с первого взгляда было понятно, что рано или поздно те, кто находятся в кузове, станут добычей хищника. А учитывая, что они были оглушены при аварии и получили разные травмы, шансов спастись от зубов и когтей медведя у них не было.

Я со стоном поднялся на ноги. Тело болело, но не настолько, чтобы я не мог двигаться. Хотя даже если бы я сломал обе ноги, всё равно встал бы и пошёл, потому что в перевёрнутой машине находились мои девчонки, Матвей, Стас со своей командой. Все те, с кем я подружился, и кто был мне дорог. Никого из них я не мог оставить на растерзание дикому зверю. А значит, пришла пора драться.

— Эй, тварь!!! — я подхватил с земли камень и швырнул его в медведя. — Сюда иди, собака страшная! Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье!

Конечно, я не ожидал, что монстр всё бросит и обратит на меня внимание. При его размерах удар камнем ему всё равно что лёгкий ветерок, а я к тому же ещё и не попал. Но что-то делать было нужно, к тому же чем больше раздражителей, тем больше шансов, что зверь отвлечётся, а всё, что мне сейчас было нужно, — это потянуть время, пока сопровождающие нас военные не сообразят, что надо делать.

— Ты, засранец вонючий, мать твою, а? Ну, иди сюда, попробуй меня трахнуть, я тебя сам трахну, ублюдок, онанист чертов, будь ты проклят! — я шёл, орал и кидал в зверя камни. — Иди сюда, мерзавец, негодяй, гад, иди сюда, ты, говно, ЖОПА!

За оружие я даже не брался. Да, у меня был нож из комплекта М-48, с которым из молота можно было получить копьё, а также на спине в чехле висела лопатка, но против медведя такого размера это было всё равно что зубочистка. Дайте мне время подготовиться, может быть, оно бы ещё могло нанести ему какой-нибудь урон, но в том виде, в котором оно сейчас, будет только мешать. Тем более что офицеры уже чухнули, что происходит, и старлей Цветков, находящийся ближе всех и имеющий с собой оружие, схватил автомат и начал лупить одиночными по хищнику, не надеясь сразу убить, но хотя бы отогнать от машины и спасти курсантов.

Я оценил поступок. Это было достойно, особенно с учётом, что остальным машинам он приказал уходить. Так-то оно правильно, меньше будет жертв при самом плохом раскладе, но зато теперь и самому Цвветкову негде было спрятаться. Слева от дороги возвышалась довольно крутая сопка, с которой и пришёл медведь, а справа, метрах в двадцати, текла бурная горная река. То есть, если что, бежать особо некуда. Отчего действия офицера выглядели героическими.

Но чего ни он не ожидал, ни я, так это того, что медведь, получив пару пуль и разозлившись, вдруг заметит меня и, наплевав на продолжившего стрелять старлея, кинется в мою сторону. Причём я клянусь, на морде у него было такое выражение будто перед ним не восемнадцатилетний пацан, а цистерна мёда.

Говорят, есть два типа людей. Одни во время опасности замирают на месте от шока, а другие, наоборот, начинают соображать быстрее. Я, похоже, принадлежал к третьему классу, потому что, увидев несущегося ко мне зверя, не думая, развернулся и бросился бежать.

Да, я знал, что от медведя убежать нереально. Даже обычный бурый косолапый, которых полно на моей малой родине, может развивать скорость до шестидесяти километров в час. И что убегающий человек пробуждает в нём инстинкт охоты, заставляя преследовать его и убивать. Так что при встрече с медведем нужно упасть лицом вниз и притвориться мёртвым. Но об этом хорошо размышлять, находясь дома в безопасности, а не когда к тебе бежит тварь размером с грузовик. Да, блин, она меня пополам перекусит, не особо напрягаясь!

Но эти аргументы я придумал потом, а пока просто бежал, выкладываясь на полную, бежал, как никто и никогда не бегал, практически чувствуя затылком дыхание хищника. И когда на моём пути появилась река — также, не раздумывая, бросился в неё, пусть даже погода не располагала к купанию. Под рёв медведя, упустившего добычу, вода подхватила меня и понесла вперёд. Позади раздался плеск от гигантской туши, кинувшейся в реку. Да, Потапычи хорошо плавают, им помогает подкожный жир. И пусть конкретно этот был худоват, и шкура на нём висела, словно тряпка, но он вполне шустро грёб за мной, и надежда на спасение, едва промелькнувшая, снова начала таять, однако тут вмешалось два фактора.

Во-первых, течение ускорилось, и я услышал впереди рокот порогов, а во-вторых, с берега по зверю открыли массовую стрельбу. А кроме того, тучи вдруг забурлили, и из них ударила молния, попав в посох, что держал подбежавший к реке офицер, и, отразившись от него, метнулась к медведю. А за ней последовала вторая. И ещё. Одарённый не стеснялся использовать все свои силы, чтобы достать врага. И медведю это не понравилось. Взревев, он шустро выгреб на противоположный берег и кинулся в кусты. Это последнее, что я увидел, перед тем как меня затянуло в каменную тёрку, где брошенное в воду бревно превращается в груду щепок.

Глава 11

Меня швыряло и било о камни. Каждая секунда могла стать последней. Я, как мог, старался держаться над водой, но в таких условиях это было нереально. Чтобы бороться со стихией, нужно иметь чуть больше, чем просто чей-то дар. Особенно если он такой, как мой. Не скажу, что щит был полностью бесполезен, пару раз мне удавалось создать его и слегка притормозить, но течение слишком быстро сносило его, утаскивая меня всё дальше. Однако я продолжал бороться за жизнь.

Не знаю, кто меня хранил, рок, судьба или банальная удача, но пока я был относительно цел. Пару раз меня крепко приложило о камни, я наглотался воды, но сознание не потерял и ничего не сломал. Тело ломило от холода, всё-таки горные речки весной — это не то место, где стоит купаться, и всё же пока я был жив. К сожалению, и выбраться у меня не получалось. Одна жуткая щётка порогов сменялась относительно спокойным участком, за которым снова следовали камни. А по берегам возвышались крутые скалы, и ждать, что кто-то поможет, тоже не приходилось.

В довершение ко всему солнце село окончательно, погрузив мир в темноту, и хлынул ливень. Да не просто дождичек, а настоящая буря, с порывами ветра громом и молниями. В свете их вспышек я ещё мог что-то разглядеть, но с каждой секундой это становилось всё сложнее. И так бурное течение словно сошло с ума. Ветер завывал, волны захлестывали с головой, и даже просто глотнуть воздуха было сродни подвигу. А потом под ногами разверзлась бездна, и я рухнул вниз, увлекаемый течением реки, и сознание погасло.

Очнувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь, но, что не умер, понял с первого момента. Не думаю, что в загробной жизни бывает так мокро, холодно, и так болит избитая о камни тушка. Нет, я всё ещё был в Тыве, хотя сдохнуть имелись все перспективы, если хоть ещё на немного останусь лежать в ледяной воде. Хотя, в принципе, разницы не было, сверху меня поливало не хуже.

Подняться удалось не с первого раза. Закоченевшие конечности не слушались, мокрая почва скользила под ногами, так что первое время я повторял за далёкими предками, впервые выбравшимися на сушу из океана, то бишь полз. Потом уже, когда уткнулся в кривую сосну, смог встать, но ноги дрожали, будто сделанные из желе. Самое страшное, я их почти не чувствовал. Видимо, слишком долго пробыл в воде, и они основательно замёрзли. И если я не начну двигаться, неважно будет, кто первым меня найдёт, медведь или военные, им достанется лишь остывший труп.