Теремок (СИ) - "sillvercat" - Страница 7

— Вы же люди? — прозвучал снаружи звенящий, какой-то надтреснутый, явно женский голос. — Меня зовут Вера Алексеевна Дегтярёва, со мной сын Ярик. Ярослав. Ему двенадцать лет.

— Господи! — выдохнул Док. А потом: — Подождите минутку. Вы там бесов не видите? Они за вами не гонятся?

— Нет, — после паузы ответила женщина, и Док метнулся к мониторам вслед за Серьгой и Лией.

На мониторах было видно, что перед воротами действительно стоят двое — женщина и мальчик. Оба выглядели донельзя измождёнными — серые, какие-то бескровные лица, одежда не по размеру, явно с чужого плеча. «Будто беженцы», — промелькнуло в голове у Дока. В этом как раз не было ничего удивительного. Но вот что показалось странным — глаза у обоих были прикрыты тёмными очками. Дешёвенькими, пластиковыми. Это почему-то настораживало, но не оставлять же женщину с ребёнком на улице под возможной атакой бесов!

— Впустим, — решительно сказал Док, не спрашивая, а утверждая, сбежал с крыльца и направился к воротам. Серьга догнал его, не выпуская из рук дробовика, Лия в доме отключила систему — створка ворот, привычно скрежетнув, плавно отъехала в сторону, и женщина с мальчиком, спотыкаясь и озираясь по сторонам, вошли во двор.

Снова скрежет, и ворота защёлкнулись. Мальчик искоса глянул на мать. Его худое, какое-то очень маленькое лицо с острым подбородком, ничего не выражало — наверное, потому, что не было видно его глаз. Арамис подлез его понюхать, он отшатнулся испуганно.

Женщина разлепила сухие губы, рассматривая стоявших перед нею людей:

— Полагаю, нам стоит представиться — согласно этикету. Вы первые живые, кого мы встретили за последнее время. Вы и правда живые, — голос её дрогнул и надломился, губы затряслись. Док ожидал, что она расплачется, но она ещё выше подняла голову, прикрытую капюшоном куртки: — Вера Алексеевна Дегтярёва, учительница, а это мой сын Ярослав, — она на секунду коснулась плеча мальчика. Тот снова вскинул на неё глаза, куртка на нём болталась мешком. — Ярик был в детском санатории тут, неподалёку, я приехала его навестить, и… вот, —— она неловко развела руками, как механическая кукла.

Док кивнул. Он знал этот санаторий. Он отвозил туда игрушки и сладости, которыми его задаривали пациентки.

— Мы сидели там в подвале, с другими детьми и медсестрами. Долго, почти два месяца. Мы думали уже, что всё обойдётся, и стали понемногу выходить наружу. Но тут кто-то впустил бесов, — она сглотнула, на миг уронив голову. — Нам с Яриком удалось убежать. Только нам, больше никому, — повторила она надрывно. — Потом мы спрятались в одном из домов. Видели вас, — теперь она прямо посмотрела на Дока, — видели, куда вы пошли, поняли, что вы живые.

— А почему сразу не позвали нас, не вышли, а ещё три недели сидели там? — резко осведомился Серьга — и куда только подевалось его всегдашнее весёлое балабольство. И Лия на крыльце, — Док на миг обернулся, — стояла, скрестив руки на груди, ни слова не говоря. Значит, они тоже что-то чуяли в пришедших. Какой-то… подвох.

— Ждали, пока раны заживут, — чётко ответила женщина.

— Что-о? — Док на миг лишился дара речи, а позади него щёлкнул затвор винтовки. — Серьга. — Я не понимаю. Инкубационный период — максимум пять дней.

— Покажи им, Ярик, — велела женщина сыну, закатывая рукава своей куртки, и тот послушно сделал то же самое.

На их руках, худых и болезненно-белых, с голубыми веточками вен, Док с захолонувшим сердцем увидел грубые красные рубцы. Следы клыков. Зажившие раны, нанесённые не меньше двух недель назад, а то и раньше!

Он услышал, как позади них тоненько вскрикнула Лия.

— Господи Боже, — прошептал он, глядя как зачарованный на эти рубцы.

— Это случилось, когда мы убегали из санатория, — ровным голосом проговорила женщина. Вера. Её звали Вера. — То есть почти месяц назад. Всё зажило, но мы… не превратились в тварей.

Краем глаза Док увидел, что сзади подходит Серьга, держа дробовик наизготовку. Его лицо посерело, нижняя губа была прикушена, он тоже не сводил глаз с рубцов.

—Но вы и не регенерировали подобно им. Они же неуязвимы. Позвольте мне, — Док шагнул вперёд, и Лия снова протестующе вскрикнула. Но ему было не до страха, не до отвращения. Эта женщина и мальчик не вписывались в ту картину мира, которую он наблюдал последние два месяца и к которой уже привык, как привыкают заключённые к жизни в концлагере. Они были… иные. Не люди, но и не бесы.

— Выгони их! — истерически закричала Лия, сбегая с крыльца, и Серьга ловко перехватил её, трясущуюся и цокающую зубами. — Не трогай их!

Но Док уже держал в ладони тонкую холодную руку Веры. Осторожно провёл пальцами вдоль рубцов. Пощупал пульс, тот бился отчаянно, не меньше сотни ударов, хотя лицо женщины оставалось бесстрастным. Он поднял на неё озадаченный взгляд и ахнул от осенившей его догадки.

— Снимите очки, — отрывисто скомандовал он, и Вера послушно подчинилась.

Заглянув ей в лицо, он понял, что не ошибся. Рядом присвистнул Серьга, продолжавший удерживать всхлипывающую Лию, которая порывалась вырвать у него дробовик.

У женщины и мальчика были бесячьи зрачки — тонкими росчерками поперёк золотисто-жёлтых тёплых и даже красивых радужек.

— Это единственный симптом, — сказал вдруг мальчик хрипловатым голосом, глядя на Лию, которая враз стихла и перестала вырываться. — Больше ничего нет, — он открыл рот, широко, как на приёме у дантиста, закрыл и сказал: — Видите? Клыков нет. Мы люди. Вы думаете, мы не испугались? Мы очень испугались. Мы подумали, что сейчас мутируем, как все. Мы хотели оставаться людьми. Но ничего не произошло, — он поочерёдно оглядел каждого из взрослых своими странными глазами. — И у меня даже есть гипотеза, почему, — живо закончил он.

У Дока разом отлегло от сердца. У этих двоих был, бесспорно, сохранный интеллект. Они действительно не стали бесами!

— И почему же? — с любопытством осведомился он.

Мальчик проглотил слюну и затараторил, весь просияв:

— Помните такой фильм — «Бегущие в лабиринте»? — он требовательно уставился на Дока, и тот кивнул.

Он вдруг понял, что парнишка соскучился по человеческому общению с другими людьми, не только с матерью. А ещё он был счастлив и горд тем, что ему сейчас удастся поделиться со взрослыми своими мыслями.

—— Там тоже была непонятная болезнь и зомби, в которых превращались люди! — продолжал Ярик. — Но были и те, которые не превращались! Подростки в основном. Их там называли иммуны. И за ними охотились разные сволочи, чтобы из них сделать вакцину!

Док снова кивнул. Он вспомнил этот фильм, ничего особенного по сюжету, актёры с симпатичными мордашками, но все как бы на одно лицо.

— Да, логично, — задумчиво подтвердил он. — Теоретически должны существовать особи, устойчивые к вирусу. Но их в популяции обычно очень мало.

— Я думал об этом, — возбуждённо доложил мальчик. — Статистически мало. Но они есть всегда. То есть, вот мы. И обязательно должны быть ещё такие же люди, как мы. Возможно, недалеко отсюда. Возможно, бесы не могут их заразить, но просто съедают. Вот у Стивена Кинга в «Противостоянии»…

— Ярик! Хватит, — строго одёрнула его мать, и он, потупившись, умолк.

— Начитанный у вас ребёнок, — мягко произнёс Док. — И рассудительный. А вы очки специально надели, чтобы нас сразу не шокировать, или у вас глаза болят от солнца?

Вместо матери снова ответил Ярик:

— Нет, глаза не болят. Я даже лучше видеть стал с этими зрачками, а у меня раньше знаете какая высокая близорукость была! Мы их надели, чтобы вы сразу не начали в нас стрелять. Это я придумал, — радостно похвастался он. — Потому что кто угодно испугался бы. Чисто психологически это совершенно понятно. Паттерны, то есть шаблоны поведения.

— Хорошо, — отозвался Док со всей серьёзностью. Мальчик ему сразу понравился. Он протянул ладонь сперва ему, потом Вере, которая теперь молчала, но неотрывно глядела на него и кое-как ответила на рукопожатие. — Александр Шенгелия, хирург. Это Сергей Панкратов, спецназ.