Венок из роз (СИ) - Оленева Екатерина Александровна - Страница 11

– Что он окружен скалами и лесами.

– И в них водятся твари пострашнее волков и медведей.

– Это какие же? – недоверчиво поджала губы Роуз.

– Разные.

– Расскажите, – настаивала она на своём.

– Ну, например, подземные обезьяны.

– Обезьяны? Разве они живут в подземельях? Их дома разве не на деревьях в жарких странах?

– Да. Но это не настоящие обезьяны. Они появляются лишь в темноте и не отходят далеко от своих пещер, так как боятся дневного света. Совершенно жуткие твари, лысые, как колено и глаза светятся, как у кошки. Даже пострашнее, если сравнить с тем, что кошки, на самом деле, симпатичные зверюшки. А помимо белых обезьян там обитают василиски.

– Змеи с петушиным гребнем, способные обращать одним взглядом в камень?

– Ну, если ты сам не прирастёшь к земле со страха, то камнем ты не станешь. Но твари страшные. Длиннющие, и способные подниматься на хвосте, как кобра, только размером… ну, вот с то дерево!

– Да, ну?

– Я клянусь! У василисков клыки с мою руку, и яд такой страшный, что прожигает даже металл.

– Но как же тогда его собирают?

– В стеклянную тару, специальным образом обожжённую.

– И эти василиска водятся около вашего замка? – в ужасе спросила Роуз, понимая, что, кажется, уже начинает скучать по медведям. – Но как же вы тогда на них охотитесь?

– Редко находятся смельчаки, если честно. Специально охотиться на эту тварь дураков нет. Но если нападёт, приходится отбиваться.

– И как же вы выживаете в таких условиях?

– Ну, в замке отца есть отличные ведьмаки. Они обычно ставят защитные заклинания против подобных неприятностей. Укладывают обратно в могилу нечисть, если потребуется. На самом деле не зверья и нежить стоит бояться. А людей.

Роуз не стала ему возражать. Хотя не особо в это верила. Никогда ещё ни один человек не пугал её так, как сегодняшний медведь.

– В вашем замке интересно жить?

– А в вашем? – насмешливо фыркнул он в ответ.

– Обычно. Вокруг моего замка не ползают василиски и отцу нет надобности держать ведьмаков. Да я и не думаю, что нам были бы по карману из услуги.

– Начнём с того, что вам они без надобности. А что касается вашего вопроса? Да, в Бэйре жить интересно. Я люблю тот дикий, скалистый, опасный край. Когда я возвращаюсь домой, кровь моя кипит, но здоровым ключом. Опасность подстерегает на каждом шагу – но она чистая, честная. В горах и лесах всегда понятно, где враг и где друг. Звери только кажутся ужасными. На самом деле, зная их повадки, правила, по которым они живут, с ними легко поладить. Даже самый страшный и жестокий хищник всего лишь неразумное дитя перед человеком.

– Странно слышать это от вас. Нет, я тоже люблю животных. Овечек, кошек, верных псов.

– Псы?.. Даже звучит не очень. Волк благородней пса. И уж точно ему в подмётки не годится большинство людей.

– Мне слышится в ваших словах горечь. Вас кто-то обидел?

– Ну, прямо скажем, меня нелегко обидеть. Но некоторые поступки наших с вами собратьев не могут внушать доверие даже сейчас, когда мне едва двадцать. Не знаю, что будет, когда я доживу до возраста моего отца. Если доживу, конечно.

– Ваш отец… разве вы не любите его?

– С чего вы взяли? – нахмурился Вольф.

Но в следующий момент лоб его снова разгладился:

– Вы неправильно истолковали мои слова, миледи. Я всем сердце люблю отца, но лёгким человеком его не назовёшь. Вы скоро познакомитесь с ним и всё поймёте.

Вольф снова взглянул на Роуз и тонкая улыбка скользнула по его лицу.

– Почему вы улыбаетесь?

– Потому что подумал, что даже лучше, что мы тут с вами одни блуждаем. Это, конечно, немного нас компрометирует. Но, если отец вдруг решит передумать на счёт нашего брака, у меня теперь будет весомый повод возражать.

Остановившись и задрав голову, он, улыбаясь, глядел на неё, щуря чёрные глаза:

– Потому что ты очень нравишься мне, моя леди-невеста. И после того, как мы принесём Богам наши обеты и клятвы, я буду счастлив увести тебя в мой дом, уложить в свою кровать, преломлять с тобой хлеб, делить воду и соль… и, как там дальше?

– До скончания дней, – подсказала Роуз внезапно вдруг севшим голосом.

– Ну, да! – кивнул он свой буйной, кудрявой чёрной головой. – До скончания дней. – Какой свадебный подарок ты хочешь?

– Я… я не знаю.

– Ну, так подумай и узнай. Сапоги из кожи василиска? Хочешь светильник из пера Жар-Птицы? Или, может быть, баночку для духов из драконьего стекла? Ты только скажи! Я сам их для тебя добуду!

Роуз засмеялась несколько деланным смехом:

– Мне ничего этого не надо, милорд. Отличным подарком станут ваши любовь и верность, если вы отдадите их мне.

Сомкнув руки на тонкой девичьей талии Вольф снял её с седла, словно она совсем ничего не весила.

– Ты получишь всё это и много больше. А взамен поклянёшься мне принадлежать мне – мне одному. И подарить мне таких же красивых дочерей, как ты и таких же смелых сыновей, как я.

– Конечно, – смеясь, закивала Роуз. – Смелых, сильный и… очень скромных.

– Скромность пусть дочерям в наследство достанется, и они станут краснеть так же мило, как их мать.

– Что ж?.. План хорош. И я не возражаю, – с улыбкой кивнула Роуз, даже и не думая вырываться из кольца его рук, бережно поддерживающих её за талию.

Ей нравилось смотреть в его чёрные глаза, в глубине которых разгоралось опасное пламя. Впрочем, Роуз не верила, что оно способно навредить – оно согревало и радовало.

– Я выиграю для тебя турнир, моя прекрасная Роза. И увенчаю твою головку не просто свадебным венком. Я короную тебя короной королевы Любви и Красоты.

– Это будет слишком.

– Для моей любимой – в самый раз.

Они замолчали, глядя друг другу в глаза, словно спрашивая друг друга – правда ли? Правда ли всё то, что мы сейчас друг к другу чувствуем? Может ли наяву приключиться с нами то, о чём грезят трубадуры и менестрели? То, что умудрённые старцы с остывшей кровью высмеивают и отрицают, и о чём их внуки не устают мечтать? То, что кажется бессмертным, могучим, как сама Вечность, но на деле столько хрупко и ранимо?

Любовь ли это?..

А потом они одновременно потянулись друг к другу, соединяя уста в поцелуе, сливая два дыхания в одно, вновь пробуя на вкус сок губ, солёных и нежных.

Роуз не пугало перемазанное кровью лицо, горящие чернотой глаза, сильные руки и твердые плечи. Всё это влекло и завораживало. Словно она плыла в зыбких волнах и наконец-то обрела под руками опору.

А Вольфу казалось, что он держит в руках саму Весну, животворящую, тёплую, податливую и нежную. Он отвоевал свою суженную у смерти и теперь не намеревался отдавать её никому.

Он готов был сразиться за неё не только с медведем. Со всем миром. Но она утверждала, что и без того готова любить его. И её губы это подтверждали.

С трудом молодые люди оторвались друг от друга.

– Я люблю тебя, – проговорил Вольф.

И на этот раз Роуз ему поверила.

Как странно, что один и тот же день способен подарить самую безумную бурю и самые яркие лучи; позволить пройти над черной пропастью и насладиться тишью зелёной равнины; поглядеть в глаза самой Смерти и обрести самое ценное в мире – любовь.

К моменту возвращения молодых в замке Вестерлингов царил хаос. Возвращение свиты Молодого Волка и отсутствие его самого, а также пропажа юной невесты никому оптимизма не внушали. Старый граф уже садился в седло, намереваясь возглавить поиски пропавших или поимку беглецов, похитивших его дочь, или…

Появление молодых разрядило обстановку не сразу. Вольф воодушевлённо рассказал несколько подправленную версию случившегося, в которой Роуз не ускакала на поиски приключений, а стала жертвой внезапно решивший проявить характер Дымки, вдруг понесшей её в лес. Ну, а дальше и сочинять ничего не приходилось.

Вильям слушал, сурово сведя брови. Но когда Вольф подробно рассказал о местонахождении побеждённого медведя и его жертве, сопоставив факты, пришёл к выводу, что подобная история вполне могла случиться в действительности. Скандала не случилось. И жизнь пошла дальше своим чередом.