Почему Всегда Я? (СИ) - "Frank Ph. Shepard" - Страница 20

Странник поднял ботинок, по которому стекала кровь вперемешку с мозгами и кусочками костей. Брезгливо вытер обувь о тело. Неторопливо подошел к другому трупу. Надавил ногой на тело, затем взялся за рукоятку своего ножа, которое торчало из головы рейдера и вытащил. Металл со скрежетом обтерся об кость, выпуская наружу лезвие и темнеющую кровь с размолотой мозговой массой. Вытер мачете о перевернутый диван и спрятал за спину. Мрачно осмотрелся вокруг. В трех шагах от Него стоял большой шкаф с жертвой рейдеров. Ужасные располосованные раны виднелись повсюду на теле женщины. Лицо избито так сильно, что сложно было разобрать его черты за кровавым месивом. Руки были пригвождены к дверцам несколькими ножами. Разорванная одежда висела лохмотьями на плечах, не прикрывая обнаженного и замученного тела. Еще несколько клинков были в груди и животе. От ножевых ран тянулись вниз кровавые линии, переливаясь рубиновым цветом от света костра, который снова горел размеренно и успокаивающе. Последний нож в теле — был загнан по рукоятку, снизу-вверх, в пах несчастной.

Странник повернулся лицом к огню. С каменным выражением лица — пару мгновений постоял не шевелясь, лишь переводил взор от одной точки к другой. Приметив небольшую канистру — подошел к ней, поднял с земли и открыл. Внутри оказался бензин. Хорошо…

Облив все тела рейдеров бензином и все место их «отдыха» — устроил новый костер.

Очищающий…

Развернулся и не оборачиваясь ушел прочь во тьму ночи.

Призраки стояли вокруг и завороженно наблюдали за всепожирающем пламенем.

♠♠♠♠♠♠♠

Дорога стелилась перед Его ногами серой скатертью. Он вновь брел в одиночестве. После пробуждения сегодня утром — никого из давно почивших — рядом не оказалось. Настроение улучшилось. Дорога впереди обещала подарить немного покоя. Хорошая сигара дымилась в зубах. Длинная тонкая нить серо-молочного цвета тянулась за Ним, подобно знамени, развевающимся на ветру. Заброшенные здания внимательно следили за бодро шагающим Странником. Брошенные машины, казалось провожали Его путь, взглядом грустных, помутневших фар. Легкий ветерок сопровождал Его — увлечено закручиваясь вокруг.

Проходя по одной из многочисленных дорог оставленных позади, уже где-то в черте города — Странник уловил едва приметный звук… Словно кто-то тихонечко скреб по металлу. Замерев на месте и прислушиваясь в поисках источника звука — взял сигару промеж пальцев. Сделав несколько шагов в обратном направлении спиной вперед — остановился у багажника только что минувшей машины. Краска совсем облезла и уже начинала проступать ржавчина. Послушал. Звук повторился. Он однозначно исходил из багажника. Не без труда отперев машину и откинув крышку багажника — Странник потерянно застыл на месте.

В багажнике, свернувшись в маленький комочек — лежала живая девочка. Обессилено скребя стертым в кровь ноготком о стенку багажника. Ужасающе худа. Живой скелет. Кости были обтянуты бледной кожей. Лицо превратилось в маленький череп с приоткрытыми потрескавшимися губами. Глаза обрамленные темными кругами провалились во внутрь. Невидящий взгляд уперся в одну точку. Серые волосики похожие на паутинку, лежали на остро торчащих скулах. Ребра резко выделялись на мертвенно-белом теле. Каждый торчащий позвонок темнел на свете солнца. Ноги и руки казалось совсем не имели кожи. Одному Дьяволу было известно сколько она там пролежала. И почему она все еще была жива…

Глядя на Свою находку — Странник перестал дышать. Его проклятая память, вытащила из темных уголков то, о чем Он совсем не хотел бы вспоминать…

♠♠♠♠♠♠♠

«… Шел 1944. Конец Июня. Дивизия продвигалась все глубже в сердце Белоруссии. Немцы спешно отступали с занятых земель, не оставляя за собой ничего живого. Очередной бой…

Он не затянулся, как это бывало. На горизонте показалась небольшая деревушка. Недалеко проходила железка. Взвод пехоты, в числе которых был и Он — отправился на разведку местности…

— Насыпь махорочки… — Петр возник слева, — Я знаю, у тебя точно есть!

..Так вышло, что с Петром они постоянно держались вместе, еще со Сталинграда. Рослый, загорелый, с копной светлых волос, светящихся на солнце. Так часто улыбающийся, даже под обстрелом… Однажды они сидели в окопе, присыпанные сверху землей; мессеры вновь и вновь совершали пикирующие налеты, не прекращая протяжную бомбардировку их позиции — а он сидел рядом, уткнувшись головой в сырую землю и безмятежно улыбался…

— Петро, — Он достал из кармана кулек и протянул приятелю, — Где это мы?

— «Красный Берег» кажись зовется… — Петр взял из Его рук, то что ему протягивали, — Старшина вроде так сказал. Ебана мать…как же красиво тута…

Он не мог согласиться. Здесь было невероятно красиво. Восхитительная зелень травы обескураживала своей красотой. Леса тянувшиеся к голубизне небес выглядели необычайно величественно. Они продвигались через колышущееся поле цветов, несмотря на все бомбардировки — переливающиеся белоснежными цветами…

Войдя в деревню, стали неспешно продвигаться по улочкам. Немца здесь уже не осталось. Женщины выбегавшие на встречу солдатам, перебивая друг друга, срываясь на безудержный плач — говорили о каком-то госпитале…

Немного поодаль, показалась большая красивая постройка, что возможно раньше принадлежала какому-нибудь помещику — сейчас же, оборудованная под госпиталь, для «нужд» Рейха…

Колючка тянулась в два ряда на высоком заграждении, вокруг имения. Гнетущее чувство постепенно, но уверенно поглощало все Его естество. Сломив сопротивления небольшого оставшегося отряда нацистов, солдаты прорвались за ограду, а затем и в само здание. Он не поспешил за своими боевыми товарищами: Его внимание привлекло большое сооружение, которое казалось, когда-то было конюшней. Добравшись до конюшни с несколькими ребятами, они сломали замки и распахнули двери…

Изнутри, на солдат глядело множество детских испуганных глазенок. Худые, грязные, похожие на мертвецов ребятишки, с обтянутой кожей лицами…

Грубо сбитые нары тянулись в темноту, по всей территории постройки. Не было видно конца детским головкам в темном помещении:

— Мать моя… Ребятишки… — протянул кто-то из сослуживцев.

— Сколько их здесь… — присвистнул кто-то еще.

Раздались новые выстрелы со стороны госпиталя, которых уже не ожидали. Он вместе с Петром и еще несколько солдат, рванули обратно. У входа в госпиталь, стояли на коленях, с руками за головой несколько немецких солдат. Один из нацистов лежал замертво у ног офицера, который сейчас держал за грудки Максима. Макс Мирских был проверенным и верным другом, ему год назад довелось побывать на Курской. Что бы он мог от чего-то выйти из себя не укладывалось в голове. Но сейчас — именно это и случилось. Его лицо перекосило от злобы, глаза глядели безумно — словно в него вселилась темная сущность. Майор Пилипенко тряс Макса из стороны в сторону, пытаясь привести в себя. Максим не видел и не слышал ничего — только неотрывно, ужасающе глядел на немцев:

— …Ты под трибунал захотел!!! — не прекращал трясти его Пилипенко, — Какого ты хуя творишь?! — процедил сквозь зубы майор.

Да… Старый вояка. Он был поразительно правильным человеком. Как там, в стихотворении было, что Он недавно читал в найденной книге: «…Мой дядя самых честных правил?…» Во-во. Это точно про Александра Пилипенко. Он был самым настоящим «дядькой», для каждого из солдат…

Макс наконец перевел взгляд на старшину. Вырвался из железной хватки крепких рук Пилипенко — отвернулся и пошатываясь отошел в сторону, прижав руку ко рту, словно сдерживая крик. А из глаз его, невольно текли слезы. Остальные солдаты, стоявшие рядом — выглядели не лучше. Оставив разбираться в произошедшем Петруху — Он медленно направился внутрь госпиталя.

Давящая мучительной тяжестью обстановка сразу взяла Его в тиски, как только Он переступил порог. Высокие, ободранные стены, казалось беззвучно кричали от того, свидетелями чего они стали. В одной из комнат обнаружилось немыслимо много детской одежки. Какие-то бумаги, похожие на больничные карточки. Различные медицинские принадлежности виднелись там и тут. Пройдя дальше наткнулся на несколько трупов нацистов. В самых последних комнатах — увидел причину срыва своего товарища…