Взгляд на звёзды (СИ) - Забудский Владимир - Страница 7

— А моя бабка — всю жизнь прожила без единого импланта. Так и померла. И мама до сих пор не обзавелась. Входит в те самые гордые 27 %.

Искусственной нейросетью (ИНС), или, в просторечие — просто «нейросетью», называли систему нейроимплантов — крохотных электронных гаджетов, вживляемых в тело человека.

Век назад слухи о возможном чипировании населения были страшилкой, которую распространяли сторонники конспирологических теорий. А 2120-ых годах нейросети стали неотъемлемой частью человеческого быта даже в большей степени, чем сто лет назад ею были внешние гаджеты.

Полнофункциональная нейросеть включала ряд взаимосвязанных элементов, техническая сложность и общая стоимость которых могла отличаться в сотни и даже тысячи раз.

Нейроядром, или нейропроцессором, называли высокотехнологичный имплант, который размещался в лобной доле головного мозга. В различных комплектациях он мог иметь бесчисленное множество функций: усиление когнитивных способностей, улучшение памяти, реакции и работы вестибулярного аппарата, уменьшение или полное устранение болевых ощущений, и многие другие. С их помощью осуществлялась телекоммуникация и доступ в киберпространство. Продвинутые версии использовались для прямой нейрокоммуникации, управления внутренними и внешними гаджетами. Мощное нейроядро могло осуществлять направленное воздействие на высшую нервную систему, мыслительные процессы, сознание и личность. Правда вот, в большей части обществ последнее было строго запрещено, кроме как по медицинским показаниям и в качестве исправительно-коррекционных мер.

Оптические импланты служили главным образом для создания дополненной реальности (AR), получения визуальной информации и её записи. Могли они иметь и другие функции, такие как зум, телеметрия, различные виды сканирования окружающего пространства — от теплового до рентгеновского, а также бесконтактная передача информации. Чаще всего нейрооптика имплантировались поверх сетчатки глаз, но в редких случаях — являлась их бионическими заменителями.

Акустические нейроимпланты, спрятанные в ушных раковинах, использовались преимущественно для воспроизведения аудио (то есть, являлись «встроенными наушниками»). Могли также служить для повышения чуткости слуха и для защиты от шума.

Наномикрофоны воспринимали аудиоданные (в том числе голосовые команды владельца), а также записывали их для хранения и дистанционной передачи. Эти банальные устройства могли быть размещены, в единичном или множественном числе, в виде крохотных точек, похожих на пирсинг, либо вовсе незаметных, на губе или под ней, под носом, на щеке или на ухе.

Сенсорные импланты, как правило, имплантировались под кожу подушечек пальцев и ладоней, хотя могли быть установлены и в любых иных местах. Они служили для бесконтактного (жестового) управления внутренними и внешними гаджетами. Также могли применяться для прямой передачи тактильных данных в нейропроцессор для дальнейшего анализа (например, определение химического состава и физических параметров материала, к которому прикоснулся владелец).

Нейропортом называли практически незаметный маленький разъём (находящийся, как правило, за правым ухом), посредством которого возможна контактная передача данных между нейросетью человека и внешними носителями. Он также использовался специалистами как входное отверстие для малоинвазивной процедуры замены и обслуживания нейросетей.

Нейрочипами именовали крохотные устройства, которые отслеживали и передавали в нейропроцессор данные о работе внутренних органов и о различных процессах, происходящих в человеческом теле — будь то, например, артериальное давление, пульс, состав крови и состояние обмена веществ. Специализированные нейрочипы были способны не только собирать данные, но и экстренно впрыскивать в организм различные медикаменты и стимуляторы, а также запускать в него нанороботов медицинского и иного назначения.

К 2120 году нейросетями (во всяком случае, хотя бы некоторыми их элементами) пользовались 73 % населения Земли. Их наличие являлось обязательным условием или фундаментальным преимуществом при трудоустройстве для представителей большинства профессий. Доступ к качественным имплантам был одним из главных факторов социального неравенства. Примерно 4 % людей, которые имели медицинские противопоказания против использования нейросетей, во многих развитых странах могли претендовать на получение инвалидности.

— В общем, хватит уже о моей многострадальной оптике, Саша, — легкомысленно отмахнулась от подруги Джилл. — У меня и без неё проблем по горло. И эти проблемы не удастся решить с помощью глазных капель.

— Что стряслось? — спокойно поинтересовалась Тёрнер, которая знала Джилл достаточно хорошо, чтобы ничему не удивляться.

— Этот мудак достал меня.

— Какой из них?

— Фрэнки. Долбанный сукин сын! Не представляешь, как он на меня насел. После нашей последней ссоры я начала всерьёз опасаться, как бы козёл не приказал каким-то мордоворотам укокошить меня.

— Ты же сейчас говоришь о своей виртуалке? — на всякий случай уточнила Саша.

Большая часть жизни Джилл проходила в VR-Вселенной и пафосным названием «Город грехов». Это был VR для ценителей классики и снобов, которым неинтересны мэйнстримовые нанопанк, фэнтэзи и анимэ. Монохромная нуарная клоака с роковыми падшими женщинами, отставными полицейскими-алкоголиками, неверными женами и мужьями, раскаявшимися гангстерами с руками по локоть в крови, серийными маньяками-философами и могущественными криминальными боссами. Атмосфера тревожного одиночества и безысходности, алкоголь, наркотики, убийства, измены, скелеты в шкафу, откровенные разговоры между незнакомцами в барах, переходящие в неожиданные признания и случайный секс.

«Город грехов» когда-то был в числе 20-ти самых популярных в мире сетевых VR-миров. Сейчас — замыкал первую сотню. Около 1,3 млн. активных посетителей в среднем за день при 176 млн. аккаунтов, которые использовались хотя бы раз на протяжении последнего года — всё ещё довольно внушительное число, чтобы оператор, чешский «Visoft», не сворачивал проект.

В этом мире Фрэнки, о котором шла речь, был крутым мафиозо, владельцем кабаре, под ширмой которого работал элитный бордель. За его гангстерским шармом скрывался эгоист, лжец и говнюк, который воспринимал девушек из кабаре как свой личный гарем. Джилл (или, вернее, Кира) была одной из его танцовщиц.

Всё это было игрой лишь до определённой степени. В VR-мире действовала рыночная экономика, неотделимая от экономики реального мира. Посетители, захаживающие в кабаре в «Городе грехов», расплачивались в криптокредитах, которые ходят и в реальном мире, чтобы проводить время с танцовщицами, управляемыми людьми, а не ВИ. Эти деньги босс Фрэнки (в реальности — инфантильный нытик с писклявым голоском, живущий с мамой и страдающий крайней степенью ожирения) и соблазнительная Кира (в реальности — толстушка Джилл, которая могла порой неделю не принимать душ и не делать макияж) могли потратить и за пределами VR-Вселенной — на поддержание пригодного для жизни состояния их биологических тел, и на другие потребности, если они вдруг появятся.

— Если ты считаешь, что всё это шуточки — ты ошибаешься, — покачала головой Джилл. — Говнюк сказал, что не позволит мне так просто уйти от него. Сказал, что будет преследовать меня не только в «Городе грехов».

— Джилл, мы сейчас в реальном мире, а не в виртуалке. Здесь он обыкновенный маменькин сынок, который даже поднять свой жирный зад с кресла без посторонней помощи не способен. Если бы он попытался хоть пальцем тебя тронуть, то загремел бы в реальную тюрьму, где ему бы очень сильно не понравилось. И он вряд ли до такой степени кретин, чтобы не понимать этого.

— У него есть деньги. А деньги — это власть. В том числе и в вашем долбанном мире.

— Он «наш», Джилл. Этот мир. В том числе и твой.

— Только не начинай, — зевнула та. — Скажи лучше, как у тебя прошел день,

— Чуть не погибла, — ответила та. — Испытывала спасательную капсулу.