Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 41

Само собой, письмо это писалось не от имени Шахиншаха, а анонимно. Ведь они совсем недавно заключили мир. Зачем обострять? Но упускать такую возможность он, конечно, не мог.

Не меньше его позабавило и то, что божий суд выиграл у Сулеймана граф Триполи. Понятно, что воин получил титул ПОСЛЕ суда. Но разве это нужно отдельно уточнять? Пускай оправдывается…

Это в его понимании выступало особенно острым выпадом. Дескать, глядите все — Всевышний отворачивается от Сулеймана и выступает на стороне неверных. И каких! Поганый граф-крестоносец наносит страшное поражение его армии горсткой воинов, а перед этим унижает, одержав решительную победу на судебном поединке. Где же это видано? Как такое можно стерпеть?

Вся эта ситуация настолько порадовала и развеселила Тахмаспа, что он решил отправить подарок этому Андрею. Не каждый день он настолько расцветал душой. Да и вообще его немало заинтересовала возможность военного союза против османов с Иоанном. Понятное дело, что прямо сейчас он ему не требовался. Но мало ли? Тахмасп не сомневался — Сулейман уже не молод и тот, кто сменит его, попытается снискать себе славы в военных походах. И почему не против него? Особенно если в это время он будет связан очередной войной где-то на востоке.

Понятное дело, что шах урусов являлся христианином. Но Тахмасп в этом плане не сильно переживал. Он сам был шиитом, а поэтому османы-суниты были для него примерно такой же болью, как протестанты для католиков. И, видя успех франко-османского союза, он решил поискать подходящий вариант и себе…

[1] Название «взвод» Андрей специально не стал применять, так как он не имел никакого смысла для местных. Турма тоже была не понятна, но ее можно было хоть как-то объяснить, что дескать, у ромейцев так назывались подобного размера конные подразделения. А как объяснить «взвод» для отряда конных копейщиков?

[2] В данном случае Андрей также не мог опираться на привычный ему термин «рота» германского происхождения, а взяв ромейский термин, который вспомнил и который более-менее подходил по смыслу.

[3] Формально полка, но фактически, по своему размеру его полк представлял собой мелкий вариант современного батальона. Но в те времена это было нормально. Во времена до регулярных армий устойчивой организационной структуры еще не имелось, как и штатных расписаний. Поэтому важно оценивать ситуацию комплексно. И, хоть по численности полк Андрея напоминал мелкий батальон, он был именно воинской частью, а не подразделением, так как являлся организационно самостоятельной боевой и административно-хозяйственная единицей.

Глава 2

1556 год, 7 июня, Тула

Переживания Андрея относительно незавершенности дел в Туле оправдались очень скоро. Едва полк ушел, как противники воеводы попытались воспользоваться моментом…

Если отбросить помещиков, принявших участие в заговоре, и кое кого из иных уважаемых людей, имелись и иные. Те самые, что на практике обеспечивали движение материальных ресурсов, связь и реальную связанность заговорщиков. Их поддержку. И они в основной своей массе сбежали. И они-то и попытались, оказавшись под руководством одного из боярских слуг, попытаться отыграть ситуацию, хотя бы частично…

— Пожар! Пожар! — влетел на подворье Агафона один из его слуг.

— Что за пожар?! Где? — немало напрягся купец.

— Дрова горят! Воеводины. У реки!

— Ох ты прости Господи! — перекрестился Агафон.

Там было дров рублей на пятьдесят. Для купца эта сумма уже обычной и в целом незначительной за время сотрудничества с Андреем. Капиталы он сколотил за это время немалые. Вон, по весне, кроме прочих товаров, из вотчины на реке Шат вновь привезли краску. Откуда? Как? Купец не понимал. На краску добрую, яркую, сочную. И не мало — три ведра. Много. Но спроса на нее было намного больше. Куда как больше, чем в первый год. Там-то просто церковь все скупила. И во второй год. А теперь церковь в краске не нуждалась. Ей и старую некуда было девать. Ведь возможность ремесленным производством ей прикрыли и в целом финансово обнесли катастрофически. По сути, из-за церковной реформы внутренний потребитель краски пропал. Во всяком случае платежеспособный и готовый к оптовым закупкам. Что повлекло за собой изменение и конъюнктуры, повысив спрос и интерес к яркой краске.

Как так?

Все просто. За то время, что краску скупала церковь, о ней сумели узнать и в Новгороде, и в Пскове, и, как следствие, их торговые партнеры, такие как Ганза, шведы, датчане, литовцы и ливонцы[1]. И много у кого появился интерес. А, вместе с тем, и спрос. Серьезный спрос, который ни два, ни три, ни даже десять ведер краски никак не могли удовлетворить.

Поэтому Агафон жил как в сказке.

Еще каких-то четыре года назад он был относительным мелким купцом, который отчаянно торговался за каждую полушку. Сейчас же он являлся значимой фигурой для юга Руси. И, судя по всему, выходил на уровень международной торговли.

Так вот.

Агафон достаточно быстро понял одну вещь. Все, что касается Андрея, серьезно. ОЧЕНЬ серьезно. Даже мелочи, потому что он и к ним бывал внимателен, нередко уточняя что-то и сверяя. Поэтому, несмотря на в целом незначительную для купца сумму, он поднял своих людей и направился к складу с надеждой спасти хоть что-то. Раскидать, растащить и постараться потушить.

Но буквально на полпути его перехватил отец Афанасий.

— Стой!

— Что?! — недовольно нахмурился Агафон.

— Ты куда? К дровам?

— Так и есть. К дровам. Уже ведаешь?

— Нельзя туда. Пойдем со мной. Куда важнее дело есть.

— Это ведь дрова для вотчины воеводы!

— А заключенные? Они чьи?

— Какие заключенные?

— Ты, дурья твоя башка, думаешь, что пожар учинили просто так?

Агафон нахмурился.

Секунд пять подумал. После чего произнес:

— Заключенные — не моя беда. Кому он их поручил?

— Мне.

— Вот и охраняй.

— Но нападут же.

— Если б да кабы и во рту росли бобы. Не напали же. Вот и не вопи попусту. Или ты видел, что кто-то собирается напасть? Нет. Я так и думал…

Сказал и решительно направился к складу дров. А его люди посеменили за ним. Он взял с собой далеко не всех. Хотя имел к тому моменту довольно много слуг и разного наемного персонала. В том числе и вооруженных бойцов, которые требовались как для защиты подворья, так и кораблей, ходящих по рекам.

Понятное дело, что нормальных воинов он привлечь на свою службу не мог. Однако мало-мальски вооруженных персонажей имел. И прилично имел — около двух сотен. Правда они все оказались размазаны широким, но тонким слоем по разным объектам. Прежде всего по кораблям. И в самом подворье их находилось обычно не более четырех десятков. Причем не самых лучших.

В основном, конечно, они были вооружены дубинками. Но имелись и сабли, и совни, дубинки, и даже пищали. Да-да. Пищали. С десяток. Местные. Дешевые и крайне поганые. Однако иной раз крайне полезные не столько боевым, сколько психологическим эффектом.

Бойцы его даже защиту какую-то имели. В первую очередь, стеганые халаты — тегиляи. Командиры же щеголяли в кольчугах и мисюрках.

Банда бандой на первый взгляд.

Но в случае чего — очень полезная. Вот сейчас десяток, под надзором одного из командиров и следовал за Агафоном, дабы, в случае чего, пресечь беспорядки возле дров. Остальными же числились простыми слугами. Однако и у них имелись с собой где топор, где дубинка, где обычный нож.

Добежали они, значит, до склада.

Разогнали зевак, которые под шумок попытались утащить себе чего. Чего не воспользоваться моментом? Ведь пожар же? Он все спишет. Так вот. Разогнали этих охочих до поживы. И начали растаскивать дрова, стараясь локализовать пожар. Кто-то с ведрами бросился к реке. Рядом же. Кто-то так помогал. Так или иначе, но задействованы оказались все. Даже неудавшиеся мародеры стали потихоньку подтягиваться. Не удалось и ладно. Но пожар — опасная вещь. А ну как перекинется на посад? Да. Далеко. Но вдруг?