Кома. Выжившие (СИ) - Ростов Олег - Страница 34

— Оля, я сейчас приду. У тебя есть пистолет и винтовка, в случае чего стреляй. Поняла?

— Да. Но он не старается напасть. Он лежит в паре метров от меня, на животе, лапы вытянул и на них голову положил.

— Странная фигня. Ладно, я иду.

— Марк?! — Стас смотрел на меня удивлённо. — Там что, с Ольгой собака?

— Ты слышал?

— Да.

— Пойдём глянем. Этих пленных пусть покараулят. Пока прочёсывать всю часть не будем. Ещё темно. Чуть подождём. Скоро рассвет.

Вдвоём со Стасом быстро пробежались до Ольгиной лёжки. Когда мы подошли, Оля сидела на попе, в руках был пистолет, винтовка лежала рядом на траве. И действительно, недалеко от неё сидела собака, овчарка, восточно-европейская. Здоровый кобель такой. На собаке был ошейник. При нашем приближении пёс сел на задницу. Мы медленно подошли. Он внимательно смотрел на нас со Стасом. Я подсветил фонариком. На ошейнике была металлическая табличка, на ней гравировка: «Джек» и номер сотового телефона.

— Звонить на сотовый явно будет лишним. — Сказал, усмехнувшись Стас.

— Согласен. — Посмотрел на пса. — Джек значит? — Он, глядя мне в глаза, негромко гавкнул. — Понятно. Значит познакомились.

Джек повернулся и немного отошёл. Повернул голову к нам и опять негромко гавкнул. Он словно звал нас.

— Он что, зовёт нас? — Спросила Ольга.

— Похоже. — Я продолжал смотреть на собаку. — Извини Джек, но сейчас мы с тобой не пойдём. Ночь. Приходи утром.

Пёс некоторое время смотрел на меня, потом исчез в ночной темноте. Мы втроём вернулись на территорию воинской части. Дождались утра. Утром устроили суд. Так сказать, военный трибунал по законам военного времени. Одного из тех, кого разоружили бывшие «рабы» расстреляли. Второго оставили. Парень был молодой и только недавно попал в банду Кольца. Поэтому ничего не успел серьёзного сделать. За него попросили пара девушек. Сказали, что мужчин и так мало, а им надо. Я тогда усмехнулся, глядя на Ольгу. Та была возмущена, просьбой двух девиц.

— Марк, что ты лыбишься? — Зло глядя на меня, спросила мой снайпер.

— Ничего. Видишь, мужчин оказывается дефицит!

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ничего. Просто надо дорожить каждым мгновением, проведённым с таким красавцем как я!

— Долго думал?

— Нет. Пять минут!

— Очень смешно, Марк!

Взял девицу под локоток и отвёл в сторону.

— Оль, я это к чему? Вот представь, вдруг бы меня сегодня убили, а ты так и не ощутила прелестей любви со мной! Представляешь как это печально! — Она скривилась.

— И Правда, дорогой! Я бы точно умерла от горя и недотраха. Но тебя же не убили! Так что горевать не буду и всё ещё испытаю, если не найду кого получше.

— Спасибо за откровенность! Особенно про другого, который лучше!

— Пожалуйста. Милый! Видишь, мне для тебя ничего не жалко.

С третьим пленным пришлось разбираться. Он был из уголовников. Сиделец. Но его яростно защищала женщина, которая и уговорила сдаться.

— За что сидел? — задал ему вопрос.

Он сидел на земле, откинувшись на стену казармы. Его грудь была перевязана и на бинте, на груди проступало кровавое пятно. Был он бледный.

— Сто пятая, часть вторая. Убийство двух и более лиц.

— И скольких ты вальнул?

— Двоих, на глушняк.

— А что так? Киллером решил подработать?

— Ага, киллером. Они жену мою беременную изнасиловали и порезали. Я/ их нашёл. Один из них был мажором. Поэтому вашего поганого правосудия дожидаться не стал. Либо отмазали бы, либо дали бы маленький срок и потом по удо выпустили бы. Поэтому сам их порезал на ленты.

— Сколько дали?

— Двадцать пять, с учётом обстоятельств. Отсидел десять.

— Странно, даже учитывая, что ты убил двоих, чего потом то к угловникам пристал?

— А к кому. За десятку, что отсидел, сам стал таким же. К кому-то всё равно пришлось бы причалить. А у Кольца я некоторых сидельцев знал.

— твою жену изнасиловали, ты насильников убил. А потом сам начал так же насиловать.

— Я не насиловал. Можешь спросить у народа.

— Но не препятствовал делать это своим братанам.

— Плетью обуха не перешибёшь.

— Ну да, классная отмазка.

— Слышь, начальник, что ты от меня хочешь? Чего в душу лезешь? Судишь, суди. Грохни меня, да и всё. А нотации мне читать не надо.

— Пожалуйста не нужно. — Между мной и пленным встала женщина. На вид ей было лет тридцать. — Он не такой как все. Он хороший. Хватит уже убивать. Столько людей умерло, а Вы мужики всё воюете. Всё продолжаете убивать. Я беременная, куда я с дитём одна пойду?!

— Валя? — Пленный с трудом встал на ноги. — В смысле ты беременная?

— В прямом Артём. Беременная. Твоё дитё ношу. — она закрыла лицо ладонями и заплакала. Мужчина подошёл к ней и обнял. Она уткнулась ему в перебинтованную грудь. Я взглянул на Стаса. Он пожал плечами.

— Ладно. — Сказал я, глядя на этих двоих. — Ты служил?

— Служил. Срочную.

— Где?

— В погранвойсках. В Таджикистане.

— Здесь останешься или к нам пойдёшь?

— Что, в живых решил оставить?

— Решил. Зачем будущего ребёнка сиротить. Правильно жена твоя сказала, что людей и так много умерло.

Тот, кого Валентина назвала Артёмом улыбнулся. Продолжая обнимать женщину.

— Слышишь, начальник тебя моей женой назвал. — И засмеялся. Правда смех быстро перешёл в кашель.

— Слышу. — Ответила Валентина.

— Как я понимаю, вы не расписаны.

— Нет. — Ответил Артём. — ЗАГСы не работают. А то бы я заскочил туда обязательно.

— Это никогда не поздно сделать.

— Не понял? — Удивлённо посмотрел он на меня. Валентина, оторвавшись от мужчины, с вопросом глядела в мои глаза.

— У нас есть человек, который имеет полномочия заключать брак. Так что, не вопрос. Вам даже свидетельство выдадут. Всё по честному. У нас тут две свадьбы намечается. Так что думайте.

— Не, начальник, что в натуре?

— В натуре порт в Артуре. А у нас всё по взрослому. Я правильно говорю, Олечка?

— Правильно.

— Вот видите?! Кстати, она одна из двух невест. Замуж выходит.

— То есть мы можем подать заявление? — Спросила Валентина.

— Конечно. Поговорите с гражданским начальством и дело в шляпе.

— С гражданским?

— С гражданским. У нас есть военное начальство, которое отвечает за оборону и гражданское, которое отвечает за всё остальное. Друг к другу они не лезут. Каждый занимается своим делом. Тебе тем более Артём всё равно к нам в больничку нужно. Ну так как.

— Мы согласны. — Ответил Артём.

Тут ко мне подошёл парень с девушкой. Это та парочка, которая занималась любовными утехами во время несения караульной службы.

— Извините, а можно нам тоже.

— Что вам тоже? — Не понял я.

— Заяву подать. Ну, на регистрацию. И меня с собой возьмите, пожалуйста. А то тут останусь, мне житья не дадут.

— Хорошо. Грузитесь.

С нами уходили двое военных со своими родными. Двое решили остаться тут. Сказали, что от добра, добра не ищут. Уходил Артём с Валентиной, двое молодых озабоченных. Стас смотрел на парня плотоядным взглядом и пообещал научить его любить Родину и караульную службу. Но парень не испугался. Из местной тюрьмы, а по военному гауптвахты, вытащили молодого мужчину. Лет 35. Он был сильно избит. По национальности был толи таджик, толи узбек. Смотрел на нас обречённо.

— Ты кто такой?

— Человек. — Ответил он.

— Ясен пень, что не пингвин. На вопрос отвечай.

— Вали.

— Куда вали? Ты ничего не попутал?

— Зовут Вали.

— По нации таджик?

— Да.

— В зиндане то что делаешь?

— Загораю.

— наглый?

— Какой есть. В банду к ним отказался идти и работать отказался как раб.

— Понятно. Тебя к нам в больничку нужно. Рука опухшая, перелом или что?

— Не знаю. Возможно. Вчера били твари.

Его загрузили в БТР. Идти сам, он не мог. Себе забрали все КОРДы. Местным хватит и Утесов. Никто не возражал. Оружия и так хватало в избытке. Ко мне подошёл один из вояк, которые решили остаться.