Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 44

Разумеется, я отправил Гергиса подглядывать и подслушивать. Он покорно приоткрыл входную дверь и высунул нос. За оградой стояли четверо мужчин в форме замковой охраны, которая по совместительству выполняла роль деревенской полиции. В охрану входили и стражники на воротах, а все вместе они подчинялись Вестару или его заместителю.

Неужели девчонка проболталась и они решили проверить, действительно ли правитель находится у ведьмы? Да нет, вряд ли, тут что-то другое.

- Ольвия Игнис, ты подозреваешься в убийстве Зельды Маар, - сказал один из охранников, видимо старший. - Кто еще есть в доме?

- Никого, - ответила она, словно змея прошипела. – Никого здесь больше нет.

- Обыщите дом, - приказал охранник, защелкнув на ее запястьях наручники. – Кого найдете, тащите с собой. Да, и возьмите ее плащ.

Гергис едва успел отпрыгнуть от двери. В дом ввалились трое охранников, но его не заметили, хотя прошли в одном шаге от него. Заглянули в обе комнаты, под кровати, в шкафы.

- Точно, никого, - сказал один из них, перекинув через руку плащ Ольвии. – Девчонке померещилось.

- Наше счастье, - хмыкнул другой. – Окажись правитель и правда здесь, нам бы всем не поздоровилось.

И тут до меня дошло. Зельда Маар – это та самая девушка, которая приходила вчера. Все-таки рискнула выпить отвар, несмотря на предупреждение, и умерла от кровотечения. Но перед смертью рассказала, кто дал ей эту траву. Интересно, она ведь наверняка оказалась далеко не первой, кому Ольвия вот так же помогла. И все сходило с рук? Возможно, другие девчонки были поумнее и отказывались от этой идеи. Или им везло. Или умирали, но не выдавали ведьму.

Жаль, конечно, Молодая, глупая. Но сейчас мне точно было не до нее. Если бы Гергис хоть что-то сказал, может, и услышали бы, если уж ведьмины чары не позволяли его видеть. Однако он прижался к стене и молчал. Тогда я заставил мальчишку буквально броситься под ноги одному из охранников, но тот обогнул его, словно почувствовал препятствие.

Выйдя из дома, они, похоже, заглянули еще в сарай и в туалет, после чего вышли за ограду: я услышал, как хлопнула калитка. Отправил Гергиса снова выглянуть наружу и убедился, что Ольвию повели по тропе через болото. И подумал: ее возможности все-таки сильно ограничены, раз она силою заклинаний могла сделать кого-то невидимым, но безропотно пошла с охранниками, а не превратила их в жаб и не заставила утопиться в болоте.

А кстати, почему невидимым она сделала только одного Гергиса? Ведь проходила же мимо людей на постоялом дворе и потом по поляне к тропе. Возможно, это требовало больше времени, а охранники вряд ли стали бы ждать, просто выбили бы калитку. Но тогда почему не наложила на Гергиса чары, когда пришла девушка? Понадеялась, что тот не посмеет ослушаться?

Впрочем, все это уже не имело значения. Гораздо важнее было другое.

Что нам с ним сейчас делать?

Любую прописную истину, которая от многократного повторения навязла в зубах, реально понимаешь, лишь когда прочувствуешь ее на своей шкуре. Все относительно и познается в сравнении, никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть еще хуже, - разумеется, я об этом знал. Но только сейчас это дошло до меня с такой чудовищной ясностью.

Жил себе мальчик Гергис своей немудреной детской жизнью, радовался, что любимая мамочка наконец его нашла. Сыт, одет – уже неплохо. Дети быстро приспосабливаются к любым условиям, если есть что-то хорошее. Не дворец, а хижина, папа умер? Ну что поделать, главное – мама с ним. Взрослое сознание болталось рядом, переживало и на что-то надеялось, но его это нисколько не касалось.

И вдруг в один момент у этого самого параллельного сознания на руках оказался взрослый мужик с разумом и жизненными навыками шестилетнего ребенка. Управляемый по самому минимуму: пойди туда, возьми то. Хорошо хоть в туалет водить не надо. Моется, одевается сам. А вот с едой уже хуже. Что-то не требующее готовки, возможно, и найдет, когда проголодается, а дальше? Да он даже печь растопить не сможет, а без этого тупо замерзнет, на улице хоть и небольшой, но мороз. Иначе не прошел бы никто через болото.

Так, думай, голова, думай, панамку куплю. Головы, правда, нет, но это неважно. Если ничего не придумаешь, так никакой и не будет.

Вариантов, собственно, только два. Первый - сидеть здесь, пока Гергис не околеет от голода или холода или пока не вернется ведьма. Если, конечно, сможет. Допустим, наложит на себя заклятие невидимости и сбежит. Она, правда, в наручниках, но снимут же их когда-нибудь. Или прямо в них. Второй – делать ноги, пока парень жив-здоров и пока Ольвия не вернулась. Оба варианта такие паршивые, что и не знаешь, какой хуже.

Да, с девчонкой этой она прокололась по полной программе. А еще Кэрригану писала, что тот болван. Если не сможет убежать, ее отвезут в Неллис. Судьбу обвиняемых в убийстве решает правитель, утверждая приговор суда. Казнить или в Ютрей. Других вариантов нет. Доказательства? Никто в таких случаях не морочится доказательствами, если речь идет о ведьме. Это закон, против которого Кэрриган пойти не сможет. А если и вздумает, вот тут-то волна слухов о подмене правителя превратится в цунами. От кого Ольвия Игнис прижила ребенка, вовсе не секрет. И где, кстати,  ее сынок?

Ну а если сможет сбежать, наверняка невидимкой вернется за Гергисом и уведет его с болота. Спрячет где-нибудь и сама затихарится. Как бы там ни было, план сделать из нее приличную знатную даму с треском провалился. В лучшем случае поселится на задворках Эскары в глухой деревне, а Кэрриган будет ей с вороном присылать деньги из своих карманных.

Пока я думал обо все этом, Гергис сидел на полу с оловянными глазами, прислонившись к стене, сунув в рот палец, как младенец. Видимо, это был шок: ну как же, снова отобрали любимую мамочку! А потом отмерз и завыл, словно корабельный тифон. Я как мог пытался его успокоить, но на эти команды парень не реагировал. То рыдал до икоты, то уставал и начинал шумно вздыхать и всхлипывать, потом снова принимался плакать.

Мне было безумно его жаль, и я старался не думать, что на самом деле в истерике бьется здоровенный мужик. Одновременно хотелось разорвать в клочья эту стерву, только попадись она мне в руки. Я всерьез опасался, что, если все же удастся избавиться от этого заклятья, Гергис останется жить с наведенной детской психотравмой, полученной в довольно зрелом возрасте. С которой ни один психотерапевт не справится. Особенно с учетом того, что в этом гребаном мире нет психотерапевтов.

Наконец Гергис окончательно выбился из сил, забрался на кровать Ольвии, обнял подушку и уснул. А проснулись мы с ним от холода. Огонь в печи давно погас, и дом сразу же выстудился. Закутавшись в плащ, а поверх него в одеяло, Гергис сидел, как нахохленная птица, пока за окном не стемнело. Я мог воспринимать его чувства, но не конкретные, сформулированные словами мысли. Ему было холодно, страшно и одиноко. Он хотел есть. И увидеть маму. 

«Поищи еду в шкафу!» - приказал я ему.

Придерживая одеяло, Гергис встал, вышел в большую комнату и открыл дверцу шкафа. Но там было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. Подумав, парень схватил лежащее на столе огниво и потянулся к масляному светильнику. Я хотел остановить его, но он довольно ловко чиркал по осколку кремня железной подковкой кресала, пока искра не подожгла фитиль. Взяв лампу, Гергис обследовал шкаф, вытащил кусок хлеба и подсохшего сыра.

Когда с едой было покончено, он выпил воды и решил развести огонь в печи. Накидав внутрь наколотых дров, лежавших рядом, вылил на них немного масла из светильника и наклонил его, чтобы поджечь. Это уже становилось опасным. Остановить Гергиса я не успел. Масло вспыхнуло, огонь перекинулся на одеяло.

«Сбрось его!» - заорал я мысленно, и тот послушался.

Но это не помогло. По деревянному полу побежали огненные змеи. Гергис схватил ведро с водой, попытался залить пламя, однако оно с шипением обогнуло лужу и с новой силой вгрызлось в доски.