Благословенный (СИ) - Сербинова Марина - Страница 29

Заставив себя встать, она отправилась в свою спальню, накинула халат и почти на ощупь добралась до пробок. К ее облегчению, они были просто отключены, и через минуту она уже при свете стояла в ванной под душем.

— Мам!

Она вздрогнула, услышав голос Патрика и, схватив халат, поспешно накинула его, одновременно выскакивая из ванны.

— Мама! — голос Патрика дрожал от страха и сдерживаемых слез.

— Я здесь! — отозвалась Кэрол, выбегая ему навстречу.

Он стоял в прихожей, сжимая в руках тяжелую винтовку. Его глаза, устремившиеся на нее, блестели от слез, но при виде нее, вспыхнули радостью.

— Они ушли? — напряженно спросил он, продолжая держать винтовку.

Не в силах ответить, Кэрол кивнула и, присев, осторожно забрала у него оружие.

— Ты в порядке? Они… ничего тебе не сделали? — с тревогой расспрашивал он, разглядывая ее лицо. — У тебя щека опухла. Они тебя били?

— Я в порядке. Ты-то что здесь делаешь? Разве не должен ты быть у Аманды и присматривать за братьями?

— Я не смог сидеть там… когда ты здесь, одна… с ними…

— Но как ты узнал, что они придут именно сегодня? — удивилась Кэрол. — Во сне увидел?

— Нет. Мне сказал Мэтт. Сказал, что они идут. Тогда я схватил винтовку и прибежал… Я бежал изо всех сил, но опоздал. С тобой правда все нормально, мам?

— Ну, сам посмотри. Целехонька и невредима.

Мальчик внимательно окинул ее взглядом с головы до ног и удовлетворенно кивнул. И только теперь расслабился, испустив облегченный вздох. А в глазах его вспыхнуло любопытство.

— Значит, это был он, твой друг?

— Он.

— Рассказывай!

Кэрол устало улыбнулась и, выпрямившись, с любовью потрепала его за волосы.

— Расскажу, только сначала позвоним Аманде и сообщим, что с нами все в порядке. А потом уйдем отсюда. Он пообещал, что не тронет нас, но я не хочу рисковать. Мы уедем.

Но Патрик вдруг придержал ее за руку.

— Подожди, мам. Мне нужно тебе кое-что сказать. Я не хотел говорить, но теперь, когда Мэтт предупредил меня, что они идут… я больше не сержусь на него за то, что он сказал, что заберет тебя… Он просил, чтобы я тебе рассказал, давно просил…

Кэрол изумленно смотрела на него, остановившись.

— Прежде чем уехать, мы должны помочь одному человеку. У тебя есть деньги, мам?

— Деньги? Зачем?

— Нужно много денег, мам. У тебя есть? — Патрик вдруг пожал плечами и вздохнул. — У тебя нет, я знаю. Я говорил ему, что мы не сможем помочь.

— Кому?

— Мам, ну что ты такая бестолковая? Мэтту!

— Мэтту нужна наша помощь?

— Да нет же, не ему! Его дочери! Ей нужно другое сердце, иначе она умрет. Но ведь у нас нет столько денег, чтобы сделать ей такую операцию.

— Сыночек, но у Мэтта не было детей.

— Ее зовут Дженни. Она родилась у его жены после того, как его посадили. Он не знал.

Кэрол проглотила язык, уставившись на мальчика широко раскрытыми глазами.

— Ты знаешь, где она? — не приходя в себя от удивления, спросила она.

Мальчик с важным видом кивнул.

Кэрол не верила в это до последнего момента, пока не увидела ее.

На следующий же день, оставив детей на Аманду, Кэрол вместе с Патриком отправились в Нью-йоркскую больницу, где, как утверждал мальчик, находилась дочь Мэтта. С сильными сомнениями Кэрол подошла к приемной и растерянно посмотрела на дежурную. Взглянув на мать, Патрик вздохнул и взял инициативу на себя.

— В какой палате находится Дженни Френсис? — деловито осведомился он.

Дежурная опустила на него взгляд, потом снова подняла его на Кэрол.

— А кем вы ей приходитесь? — настороженно поинтересовалась она у Кэрол.

— Мы родственники ее отца, — ответил Патрик, опередив мать, которой осталось только кивнуть в подтверждение.

На лице дежурной отразилось удивление.

— Но, насколько мне известно, у Дженни нет отца. Он умер еще до ее рождения.

— Если он умер, это не значит, что у него не может быть родственников, — серьезно парировал Патрик, немного шокировав незнакомую женщину своим совсем не детским поведением. Кэрол слегка улыбнулась, подумав о том, как же он похож на Джека.

— Документы у вас есть? — немного расслабившись, дежурная кивнула, удовлетворенная объяснением.

Изучив паспорт Кэрол, она записала в журнал все данные, и вернула документ. Потом поднялась и проводила их к доктору, наблюдающему девочку. Тот не очень интересовался, кто они такие и почему их волнует судьба больной, не усомнившись в том, что они являются родственниками. Действительно, кому еще нужен больной ребенок, сирота, доживающий свои последние дни без надежды на спасительную операцию, если не родственникам? Наоборот, доктор даже обрадовался их появлению.

— Вы знаете, что девочке требуется немедленная пересадка? Сердце может остановиться в любой момент. Вы можете оплатить операцию? — без обиняков спросил он, изучая Кэрол внимательным взглядом.

— Какая требуется сумма? — сдавленно проговорила она.

— Я все вам расскажу. Наверное, вы хотите взглянуть на Дженни. Пойдемте к ней, а потом поговорим. Хорошо? — он приветливо, с симпатией улыбнулся молодой женщине и подмигнул мальчику. Последний насупился, недовольный тем, как этот доктор смотрел на мать и как ей улыбался. Бесцеремонно вклинившись между ним и Кэрол, Патрик взял ее за руку, и так они все трое пошли в палату.

Девочка спала. Впившись взглядом в хрупкую неподвижную фигурку, прикрытую простыней, Кэрол медленно приблизилась к кровати. И замерла, пораженная увиденным. Перед ней лежала изможденная болезнью девочка лет пятнадцати, и простынь, которой она была укрыта, не скрывала ее нездоровую худобу. Тонкие, с выделяющимися на запястьях косточками, руки казались почти прозрачными на белой простыне, создавалось впечатление, что в них не может быть никаких сил, даже на то, чтобы приподняться. Тонкое личико было неестественно бледным, губы, без единой кровинки, отливали жутковатой синевой, безупречные черты, тонкие и правильные, можно сказать, идеальные, сейчас, во сне, были неподвижны, что делало ее похожей на безжизненный, покрашенный в белый цвет манекен. На фоне этой бледности ярко и резко выделялись длинные черные ресницы и изящные, словно подкрашенные черным карандашом, брови. Цвета воронова крыла волосы, подчеркивая бледность лица, в беспорядке разметались по подушке. Красивые, густые, блестящие, они совсем не сочетались с больным и измученным видом девочки, и поэтому создавалось впечатление, что на нее надели парик.

— Ах, мама, какая она красивая! — выдохнул где-то рядом Патрик.

Но Кэрол не услышала его. Да, девочка действительно была более чем просто красива — она была прекрасна, даже сейчас, когда жизнь ее висела на волоске, но не это поразило Кэрол так, что она не могла пошевелиться. В лице юной красавицы она увидела хорошо знакомые черты, черты, которые с шести лет и по сей день хранила в своем сердце. Разбуженная голосом Патрика, девочка открыла глаза и взглянула на них. Перед Кэрол все поплыло из-за выступивших слез, и она порывисто отвернулась, прикрыв лицо ладонью, сжав губы, чтобы не разреветься. Когда девочка посмотрела на нее, словно сам Мэтт взглянул на нее своими прекрасными карими глазами, печальными и безнадежными. Боже, даже взгляд тот же… Взгляд обреченного.

— Кто это, доктор Датч? — раздался за ее спиной слабый голос девочки.

— Дженни, это родственники твоего папы, — мягко откликнулся мужчина и, подойдя к кровати, нащупал пульс на запястье девочки.

Кэрол медленно повернулась и встретила недоуменный взгляд девочки.

— Папы? — красивые черные брови на бледном лице поползли вверх. — Но мама и тетя говорили мне, что со стороны отца у меня нет родственников.

Доктор не ответил, пропустив ее слова мимо ушей, сосредоточившись на ее пульсе. Лицо его приняло мрачное выражение, по которому можно было понять, что дела девочки плохи. Он поспешно отвернулся, чтобы больная не заметила это. Девочка проследила за ним тоскливым взглядом, в котором промелькнули отчаяние и мольба, как будто она молила доктора не отворачиваться от нее, а что-нибудь сделать. Хоть что-нибудь, только не наблюдать за тем, как она умирает. Кэрол заметила этот взгляд прежде, чем девочка спрятала его под густыми роскошными ресницами. А когда она снова подняла глаза, в них было спокойствие и смирение. Лишь тоска осталась прежней. Кэрол не могла оторваться от ее глаз, руки ее мелко дрожали. Ирония судьбы. Безнадежный горький взгляд Мэтта на этом прекрасном девичьем личике. Личике ребенка, который, как и Мэтт, потерял надежду и веру, не видел будущего. Жизнь сломала Мэтта, а теперь взялась и за его дочь. Нажал бы он на курок в тот роковой момент, если бы знал о ней, этой прелестной девочке?