На равных (СИ) - "Violetblackish" - Страница 2

— Скажи мне, Кико, — лениво протянул он, задумчиво жуя коктейльную трубочку, — почему женщины, загорающие топлес, в большинстве своем имеют отвратительную грудь?

Я не отозвался, точно зная, что вопрос риторический и что друг сейчас разразится какой-нибудь речью минут на пятнадцать. Собеседники ему, как правило, были не нужны, только слушатели.

— Процентное соотношение женщин с красивой грудью, которую действительно стоило бы обнажать, к остальному количеству — несправедливо ничтожно, по моему мнению, — продолжал мой напарник. — Я должен испытывать сексуальное влечение, а испытываю всегда одно желание — натянуть на них пляжное полотенце до подбородка.

— Вон та — ничего, — всё же отозвался я, кивая на сравнительно молодую особу с крепким бюстом.

— Силикон, — презрительно фыркнул Бачо, а уж он-то разбирался, — денег стоит немерено, наверное, поэтому и выставляет направо-налево.

— Ты лучше посмотри на её мужа, — хохотнул я, показывая кивком на мужика, который злобно рыскал глазами вокруг, высматривая заинтересовавшихся его супругой, и морально готового набить морду любому, кто посмеет вскинуть взгляд выше её пояса. — Как считаешь, она делает это ему назло?

— Я бы хотел кока-колу со льдом и лимоном, пожалуйста, — прервал нашу неторопливую дискуссию заказ на чистом английском. Я нехотя повернулся, чтобы обслужить клиента.

На нем были дурацкие пляжные шорты в сине-красную полоску, легкомысленная соломенная шляпа и тёмные очки в пол-лица. Слишком длинные пряди, мокрые от соленой воды, казались очень тёмными и прилипли к его тонюсенькой шее. На впалом животе остался песок и частички водорослей. Совсем мальчик на вид. Дрожащей рукой я взял пластиковый стаканчик и совок для льда, соображая, что сказать. Поджидая его почти два дня, я так и не удосужился придумать, с чего начать разговор. Обычно я весьма успешно импровизировал, но сейчас у меня язык прилип к нёбу. Он спокойно ждал, пока я наполню ёмкость колой.

— Что-нибудь ещё? — предложил я, и он отрицательно помотал головой, протягивая мне несколько монет. Монеты были влажные оттого, что он слишком долго сжимал их в ладони.

— У тебя красивые губы, — выпалил я, глядя при этом на его пах. Идиот!

Он ничего не сказал. А что по идее можно ответить на такую глупость? Молча взял свою колу и повернулся ко мне спиной.

— Меня зовут Кико, — зло крикнул я ему вслед, но он и ухом не повел. Бачо наблюдал, разинув рот.

— Братишка, даже не думай, — потряс он лохматой башкой. — Правило номер один.

— Я помню, — раздраженно отозвался я, густо краснея.

Свод негласных правил был известен каждому, работавшему на побережье. Их немного, и при крайней необходимости некоторые можно и нарушить, но одно было чревато преступать. Первое и самое главное табу гласило: никогда не связывайся с малолетками. Они молоды, хороши собой, в них сияние юности и у них сбитые коленки. Они пахнут вчерашним детством и клубничной жевательной резинкой. А ещё у них первая любовь, эмоции, бардак с гормонами и проблемы с предками. У них всё серьёзно, они ругаются с родителями, потом их отцы приходят бить тебе морду и тебя увольняют с работы. Плюс проблемы с законом, если сексуальный объект вдобавок ко всему несовершеннолетний. А если пацан, то вообще пиши пропало. А кто их сейчас разберет с их акселерацией? Прям хоть паспорт спрашивай перед знакомством. Поэтому чем старше твоя курортная пассия, тем всем спокойней. Я невольно кинул взгляд на фрау Шнайдер, которая вроде как и не смотрела на меня вовсе, элегантно раскинувшись на шезлонге в тени зонтика.

***

Моя смена заканчивалась в шесть плюс минут тридцать, чтобы навести порядок и подбить баланс по выручке. После я мог делать всё, что мне взбредёт в голову. За редким исключением я продолжал болтаться на пляже, куда к закату подгребала моя компания: человек десять-пятнадцать таких же бездельников, как и я. Кто-то приносил пиво, кто-то косячок. Солнце уже не жарило на полную катушку, теплый бриз шевелил редкую траву, покрывающую дюны, и мелкий белый песок постепенно отдавал нашим телам свое тепло, накопленное за день. Но сегодня у меня не было настроения. Я сменил форменную майку поло на обычную белую футболку и побрел от пляжа вглубь поселка. Серебристый порше-кабрио Марио Переса, сына владельца того самого «Beach and Golf resort», в котором подрабатывал, я засёк почти сразу. Тачка была отполирована так, что слепила глаза. Из-за этого сияния я не сразу разглядел моего давешнего незнакомца, да и не тотчас узнал. Его волосы высохли и теперь полыхали огнем в лучах закатного солнца. Одетый в легкомысленные шортики и маечку с принтом какого-то анимешного персонажа, он казался ещё младше. Задумчиво склонив голову, он слушал этого педика Марио, который, видимо, по обыкновению предлагал прокатиться на его машине. Что он ещё мог придумать со своей убогой фантазией? Я остановился поодаль и, лениво сунув руки в карманы джинсов, ждал, чем все закончится. Моя поза была расслаблена, и со стороны могло показаться, что мне всё равно. На самом деле меня колотило от злости. Мне хотелось взять толстенный кусок арматуры, валявшийся рядом на обочине, и расколотить лобовое стекло тачки в стеклянную пыль. На моё счастье, воробушек поступил с Марио так же, как и со мной несколькими часами ранее. Не торопясь повернулся и пошел себе восвояси по тротуару, засунув для верности в уши горошины наушников. Порше Марио, постояв на месте недолго, плавно тронулся, но не уехал, как я надеялся, а медленно покатился ему вслед, не обгоняя и не отставая. Я, не в силах уйти, поплелся вслед за ними, замыкая эту странную процессию. Так мы и двигались минут десять: рыжий впереди, потом сияющая, как космический корабль, тачка придурка Марио и я. У любого другого в такой ситуации давно сдали бы нервы, но этому было всё равно. Знай себе шел вперёд, не оглядываясь и не меняя темпа. Первым капитулировал Марио. Он сердито газанул и умчал вперед, оставляя после себя маленькое сизое облачко выхлопных газов. Я же продолжал идти за огненной макушкой как привязанный, не в силах ни остановиться, ни свернуть, ни обогнать. В конце концов пацан остановился и, вынув наушники из розовых прозрачных раковин-ушей, повернулся в мою сторону. Мне ничего не оставалось, как приблизиться к нему вплотную.

— Кико? — спросил он, и моё сердце подпрыгнуло от того, что он всё же запомнил мое имя. Я молча кивнул, сглатывая горькую вязкую слюну.

— Где ты живешь? — задал он следующий вопрос, и я, всё ещё не в силах выдавить из себя слово, мотнул головой в сторону административных корпусов. Он кивнул и, ничего не говоря, пошел в ту сторону. Я покорно поплёлся за ним.

***

В моей комнате он деловито избавился от одежды и повернулся ко мне выжидательно. Я застыл соляным столбом не зная, что мне делать с этой напастью. Это было неправильно.

— Почему ты так торопишься? — хрипло спросил я.

— У меня мало времени, — спокойно объяснил он, рассматривая меня невероятно серыми, грозовыми глазами. Я в принципе понимал. Каникулы летят быстро, многие плюют на расшаркивания. Но было непохоже, что он меня хочет. У него и близко не стояло. И потом, он был из другого мира. Из другого сословия. Такие, как он, не приходили добровольно в лачугу, вроде моей, и не предлагали себя вот так просто: без ухаживаний, подарков и условий. А этот стоял передо мной голый, перечеркнутый бледной незагорелой полосой на месте плавок и был готов отдаться прямо сейчас. Возможно, поссорился с родителями или потянуло на бунтарство со скуки. Обычно мне было похер. Но я обычно и не шлялся за кем-то. И потом…

Правило номер один, мать его.

— Ты что, не хочешь? — я в первый раз угадал в нем намёк на неуверенность. Он нерешительно потянулся за одеждой. К чёрту! Я порывисто шагнул к нему, сминая худое угловатое плечо. Споткнулся и упал с ним на узкий топчан, заменяющий мне кровать. Он нелепо толкался в меня губами, локтями и коленками — совсем неопытный. Меня же трясло, словно у меня был озноб. Он был таким горячим, будто впитал в себя всё солнце на побережье. Правило номер один. Правило! Номер! Один!