Выбери любимый жанр

Смертная чаша весов - Перри Энн - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

На этот раз хозяйка рассмеялась. То был звучный, немного хрипловатый и радостный смех. Легкой походкой она подошла к креслу напротив гостя.

– Вот именно так и примите, – согласилась она. – Прошу садиться, мистер Монк, если только вам почему-либо не удобнее стоять…

Одним гибким движением она наклонилась и села в кресло, немного наискосок, после чего выпрямилась, устремив внимательный взгляд на детектива и легко управляясь с юбкой, словно та почти не стесняла ее движений.

– Что вы хотите обо мне знать? – спросила фон Рюстов.

Уильям тщательно обдумал ответ на подобный вопрос на пути сюда. Сейчас ему больше не нужны были эмоции, мнения и убеждения – все, что касалось мотивов поведения и верования. Для всего этого найдется время и попозже, чтобы понять, как действовать дальше, чего искать и как понимать уклончивую информацию. Из того, что Рэтбоун рассказал сыщику, тот ожидал встретить здесь гораздо меньше интеллигентности, но он все равно решил следовать заранее разработанному плану.

Детектив сел на кожаный диван и вольготно раскинулся, давая понять, что чувствует себя совершенно свободно и удобно.

– Расскажите мне все с того самого происшествия или случая, которые кажутся вам относящимися к делу, – попросил он. – То есть о том, что вы сами видели или слышали. Все, что относится к области предположений или выводов, может подождать. Если же вы скажете, что знаете о чем-то совершенно точно, я надеюсь, вы сможете это доказать.

С этими словами Монк внимательно всмотрелся в лицо Зоры, думая увидеть раздраженность или удивление, но не заметил ничего подобного. Вместо этого графиня скромно сложила руки, как послушная ученица, и начала рассказывать:

– Был обед, на котором присутствовали все. Это был замечательный вечер. Гизела была в хорошем настроении и развлекала нас анекдотическими историями из жизни в Венеции, где они с Фридрихом жили почти все время. Двор в изгнании пребывает главным образом в Венеции. Клаус фон Зейдлиц все время старался перевести разговор на политическую тему, но нам всем это казалось скучным и никто его не слушал – а меньше всех Гизела. Она отпустила одно-два колких замечания на его счет. Теперь не могу припомнить, что именно она сказала, но нам всем это показалось забавным – кроме, разумеется, самого Клауса. Никому не понравится быть оселком для шутки, особенно по-настоящему смешной!

Монк с интересом наблюдал за собеседницей. Ему хотелось бы дать свободу воображению и поразмышлять, что представляет собой эта женщина, когда на нее не давят внешние обстоятельства, связанные со смертью, злобой и судебным процессом, угрожающим ей крушением. Почему она решила заговорить вслух о своих подозрениях? Неужели она не думала о том, чего ей это будет стоить? Неужели она фанатик патриотизма? Или же она сама когда-то любила Фридриха? Что за всепожирающая страсть таится за тем, что она так упорно твердит?

А фон Рюстов тем временем рассказывала о том, что было на следующий день после приема.

– Это было уже поздним утром. – И она вопросительно взглянула на Монка, понимая, что он слушает ее вполуха. – Мы должны были встретить принца Уэльского, которого ожидали к ланчу-пикнику. Слуги привезли все в тележке, запряженной пони. Гизела и Эвелина приехали в коляске.

– Кто такая Эвелина? – перебил графиню Уильям. Ему стало холодно при упоминании о принце Уэльском, но он и вида не подал. Хотя и подумал, что Рэтбоун, должно быть, совсем рехнулся.

– Жена Клауса фон Зейдлица, – ответила Зора, – она не ездит верхом.

– А Гизела тоже не ездит?

Графиню этот вопрос будто бы насмешил.

– Нет. А что, сэр Оливер вам об этом не рассказал? То, что потом случилось с Фридрихом, не было подстроено нарочно. Она никогда не отважилась бы на такой смелый или чреватый риском поступок – ведь немногие умирают от падения во время верховой езды. И ей совершенно не хотелось бы иметь мужа-калеку!

– Но это помешало бы ему вернуться на родину и возглавить борьбу против объединения, – возразил Монк.

– Но он и так не руководил бы сопротивлением, восседая на белом коне, к вашему сведению, – отмела Зора это возражение, рассмеявшись. – Он все равно мог бы стать вождем, даже сидя в инвалидном кресле!

– И вы уверены, что он стал бы им, даже в подобных обстоятельствах?

– Он, уж конечно, обдумал бы это, – ответила графиня без малейшего колебания. – Фридрих никогда не расставался с мыслью, что однажды родина призовет его обратно и что Гизела займет рядом с ним свое законное место.

– Но они бы ее не приняли, – подчеркнул детектив. – Вы не ошибаетесь на этот счет?

– Нет.

– Но почему же Фридрих продолжал в это верить?

Фон Рюстов слегка пожала плечами.

– Вам следовало бы знать Фридриха и то, как он воспитывался. Он был рожден для трона. Все детство и юность его тщательно муштровали для этой роли, а Ульрика – суровая учительница. Он подчинялся всем установлениям, всем правилам. Корона была одновременно его бременем и наградой.

– Но он ведь пожертвовал ею ради Гизелы!

– Мне кажется, он до самого последнего момента не верил, что его заставят выбирать между ними, – ответила Зора слегка удивленно. – Ну а потом было уже слишком поздно. Но он никак не мог поверить, что это окончательно. Фридрих был уверен, что двор раскается и позовет его обратно. Он думал, что его изгнание – просто игра, а не что-то вечное.

– И, по-видимому, он был прав, – заметил Монк, – ведь они очень хотели, чтобы он вернулся!

– Но не с Гизелой. А вот этого он не понимал. Однако понимала она! Гизела всегда была большей реалисткой, чем он.

– Итак, несчастный случай, – поторопил сыщик собеседницу.

– Его отвезли обратно в Уэллборо-холл, – возобновила она рассказ. – Вызывали, естественно, врача. Но я не знаю, что он говорил. Знаю, что сказали мне.

– А что сказали вам?

– Что у Фридриха сломано несколько ребер, а также – в трех местах – правая нога и правая ключица, и что серьезно повреждены внутренние органы.

– И прогноз?..

– Извините?

– Как врач оценивал возможность и темп выздоровления?

– Как медленное, однако он не считал, что его жизнь находится в опасности, если только нет еще каких-нибудь серьезных повреждений, которые он еще не установил.

– Сколько лет было Фридриху?

– Сорок два.

– А Гизеле?

– Тридцать девять. А что?

– Не очень он был молод для такого тяжелого падения.

– Но он умер не в результате полученных травм. Его отравили.

– Откуда вы знаете?

В первый раз за время разговора графиня заколебалась.

Уильям ждал, не сводя с нее пристального взгляда, и немного погодя она снова, едва заметно, пожала плечами.

– Если б я могла это доказать, то сразу обратилась бы в полицию. Я знаю это, потому что знаю этих людей. Я наблюдала за ними много лет. Я видела, как развивается замысел. После его смерти Гизела разыгрывает роль убитой горем вдовы очень хорошо… слишком хорошо, и находится в центре всеобщего внимания, а она это очень любит.

– Да, это может быть лицемерием, это может отвращать, но это еще не свидетельствует о преступлении. А говорит о том, что вы просто убедили себя, в соответствии с вашим о ней представлением.

Наконец Зора опустила глаза.

– Я знаю, мистер Монк. Я все время находилась в доме. Я видела всех, кто приходил и уходил. Я слышала, о чем говорят люди, и видела, как они переглядываются. Я причастна к придворной жизни с самого детства, поэтому знаю, что произошло, но у меня нет ни малейшего доказательства. Гизела убила Фридриха из страха того, что он наконец прислушается к голосу долга, отправится домой и возглавит борьбу против объединения с остальной Германией. Вальдо этим заняться не захочет, а других попросту нет. Фридрих вполне мог рассчитывать взять Гизелу с собой, но она-то знала, что герцогиня этого никогда не позволит, даже на краю распада или войны.

– А почему Гизела выжидала неделю? – спросил Уильям. – Почему бы ей тогда не убить его сразу? Это было бы менее рискованно, а смерть в глазах окружающих выглядела бы более понятной…

12
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело