Любовь и полный пансион (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 12

Ох, Святая Ефания, она ничего, ничего не успела!..

- Мона, погодите! – выдохнула я. – Ничего страшного не произошло. Нет же, вам не стоит этого делать! – покачала я головой, когда сгорбленный Чарльз Ксавье со свисающими вдоль лица седыми космами попытался отнять у меня саквояж.

Судя по всему, отец Моны собирался отнести его в приготовленную для меня комнату на втором этаже – туда шла добротная деревянная лестница, хотя перила были порядком потерты, а в паре мест нуждались в починке. Мне показалось, что старый Чарльз попросту не дойдет до верха – упадет на этих самых ступенях, придавленный моим саквояжем!..

- Постойте! – заявила ему и его дочери. – Давайте мы с вами сядем и переведем дух, после чего вы мне обо всем расскажете. Нет, не нужно сейчас же бежать на кухню, ужин немного подождет. – Нана накормила и меня, и Лилли и еще угостила нескольких не побрезговавших взять еду из ее рук перед самым въездом в Монрей. – Но для начала я представлю вам остальных. Как я уже говорила, меня зовут Робин Дорсон. Это Нана, моя компаньонка, а это моя… – Я перевела взгляд на нашу спутницу и запнулась лишь на долю секунды. – Это Лилли Шеллс, моя подруга.

- Мне очень приятно! – отозвалась та, но заявила это даже не Моне, а мне.

Вот так, повернула голову и улыбнулась искренне и открыто – мне показалось, Лилли была польщена тем, что я назвала ее своей подругой.

- Мона Ксавье, – вновь представилась растерянная горничная, а затем попыталась изобразить неуклюжий поклон. – Это мой отец Чарльз. – Старик буркнул нечто, что должно было сойти за приветствие. – А больше здесь никто не живет, мисс Дорсон! Этот дом раньше принадлежал лорду Вестону, но после ужасной трагедии с молодым лордом…

- Нам уже известно о трагедии, – отозвалась я, привлеченная едва заметным движением в полумраке вестибюля.

Уверена, в этом доме были и другие обитатели, потому что кто-то явно подсматривал за нами из-за колонны!

Нана тоже заметила, сдвинула черные брови.

- Да-да, после той трагедии, – продолжила Мона, – лорд Вестон больше никогда не возвращался в «Охотничий Уголок». Слишком много болезненных воспоминаний, так он нам и сказал. Затем перед отъездом распустил слуг, оставив только нас с отцом. Раз в месяц лорд Вестон высылал нам небольшое жалование и немного денег на содержание дома. Мы делали все, что могли…

- Все эти годы? – поинтересовалась я, подумав, что понятия не имею, сколько им платили и что мне делать с дочерью и отцом Ксавье.

Потому что деньги у нас с Наной были разве что на еду, и даже если я и найду работу, то этого хватит только на то, чтобы содержать самих себя.

- Да-да, все эти годы! – подтвердила Мона. – Но три дня назад пришло извещение, что дом наконец-таки продан и мы должны ждать новую владелицу. Вас, мисс Дорсон! В письме было указано, что сегодня вы прибудете на дирижабле, примерно в половине девятого вечера. И еще, что вы будете одни.

Сказав это, она повернула голову, устремив взгляд куда-то в дальний угол гостиной. Взглянула и я. Там стояли напольные часы – внушительное сооружение с потемневшим от времени циферблатом, на котором сколько бы я ни старалась, но со своего места так и не разглядела стрелки.

Впрочем, куда больше меня волновало другое.

- Кем было подписано то письмо? Кто его принес?

- Почтовый курьер, мисс Дорсон! В письме сообщалось, что дом продан, а в конце была приписка, во сколько вас сегодня ждать. И больше ничего, никакой подписи! Ах да, внизу стояли инициалы – Б. и Х.

На это я кивнула.

Ну что же, здесь меня тоже поджидал вполне прогнозируемый тупик. Загадка оказалась сложной, и так просто давать подсказки мне никто не собирался.

- Мы готовились к вашему приезду, мисс Дорсон, – покаянным голосом произнесла Мона, – но решили, что зажжем фонари и большую люстру, – она устремила взгляд под потолок, на устрашающую конструкцию из цепей, рожков и свечей, – чуть позже. Нам с отцом казалось, что все еще оставалось время…

И она снова засобиралась расстроиться.

- Не переживайте так, Мона! – отозвалась я. – Ни фонари, ни люстра этим вечером нам совершенно ни к чему. Значит, кроме вас в доме никто не живет?

Потому что я во второй раз заметила движение в вестибюле, но уже за ближайшей к нам колонной.

- Только мы с отцом, мисс Робин! – отозвалась та напряженным голосом. – Надеюсь, с вашим приездом ничего не изменится. Вернее, мы очень на это надеемся и все это время горячо молились Святой Ефании, чтобы вы позволили нам и дальше оставаться в доме. И прислуживать уже вам, как мы всегда верно служили Вестонам...

На это я не стала отвечать, хотя прекрасно понимала, что молитвы Святой Ефании семейству Ксавье вряд ли помогут, потому что денег на жалование мне пока что взять неоткуда.

Вместо этого улыбнулась, заметив еще одного обитателя дома.

- Интересно, кто же там прячется за колонной? – спросила я преувеличенно громким голосом. – Ладно уже, выходи! Я тебя вижу.

- Патрик, вот же дрянной мальчишка! – выдохнула Мона, и ее лицо исказилось от гнева. – Запретила ему приходить, сказала, что приедет новая хозяйка, поэтому чтобы в господский дом ни ногой!..

- Ваш сын? – улыбнулась я.

Вихрастый темноволосый мальчишка лет одиннадцати-двенадцати вышел из-за колонны как раз рядом с лестницей и уставился на меня с независимым видом. Глаза у него были темными, лицо симпатичным, и я подумала, что однажды из него вырастет настоящая гроза девичьих сердец.

- Нет же, мисс Дорсон, у меня нет детей! – покачала головой Мона. – Боги не дали ни их, ни мужа. Патрик ничейный, – призналась она, и мне показалось, что Мона вот-вот заплачет.

Нет, вовсе не из-за того, что у бедного Патрика не было семьи, а потому что все пошло не так, как она планировала, – и фонари они с отцом не зажгли, и люстра так и осталась висеть черным устрашающим кругом под потолком. А еще и Патрик, которому Мона запретила приходить, явился посмотреть на новую владелицу «Охотничьего Уголка»...

- Ничейный я! – подтвердил мальчишка с гордостью. – Я и моя сестра Юна, мы наши собственные!

- Значит, свои собственные, – покивала я с преувеличенно важным видом. – Понимаю, понимаю! А здесь вы просто живете?

- Приютила их я, – покаялась Мона, – по доброте душевной! Никого у них не осталось, а из приюта они сбежали, потому что не смогли там ужиться. Это дети моей подруги, мисс Дорсон, мы учились в одном класса. Она умерла полгода назад от кори, поэтому они… Вот они и живут во флигеле. Но они не будут вам мешать, клянусь Святой Ефанией! Но если вам не нравится… Одно ваше слово, мисс Дорсон, и я выставлю их вон. Демоны тебя побери, дрянной мальчишка! – замахнулась Мона на Патрика тряпкой, выловив ее из кармана передника, на что тот даже не пошевелился. Стоял он далеко, так что Мона все равно бы его достала. – Говорила тебе, не смей приходить в господский дом! Видишь, что ты натворил?!

Нана нахмурила брови, но я вскинула руку, потому что вполне могла со всем разобраться сама.

- Я хотел посмотреть на новую хозяйку, – насупившись, заявил Патрик, – а потом рассказать сестре, очень ли она страшная и прогонит ли нас на улицу или нет. Потому что в приют мы все равно не вернемся. Юну там обижали, а я пообещал маме, что всегда буду заботиться о сестре.

- И что, – спросила у него, – ты посмотрел?

- Посмотрел, – кивнул он.

- И как, очень я страшная?

- Не очень, – признался Патрик. – Только вы почему-то не слишком старая. Вернее, даже молодая, а хозяйка в таком доме должна быть очень старой. И вся в бриллиантах, и ходить, опираясь на трость. И шамкать челюстью, потому что ходить ей тяжело. – Затем добавил важно: – И еще потому, что бриллианты тянут ее к земле!

Не выдержав, я все же усмехнулась, Нана хмыкнула, а Лилли захихикала – слишком уж комичной получилась нарисованная Патриком картинка.

Впрочем, затем я сделала строгое лицо и произнесла:

- Значит, вы с сестрой живете во флигеле…

- Там много пустых комнат, – тут же вступила в разговор Мона, которой, судя по всему, было далеко не до смеха. – Когда-то в доме было два десятка слуг, но теперь остались только мы с отцом. Патрик иногда мне помогает – сбегать, принести то-се, поэтому я его и не гоню…