Невезучая, или невеста для Антихриста (СИ) - Снежная Александра - Страница 37

Назло предателю Гоше отдала его элитные консервы пираньям, приобретя в их лице преданных подруг. Теперь, когда Люциевич пытался их кормить, они выпрыгивали из воды и кусали ему пальцы.

Мелко, но хоть какая-то моральная компенсация.

Но больше всего меня нервировало, когда наглая Люциферовская морда после очередного телефонного звонка сразу же выбегала из кабинета, лишая меня возможности понять, с кем это он вообще там разговаривает.

Раздражение внутри меня нарастало. И когда наступил канун того самого корпоратива, а подлый упырина соизволил спросить у меня, купила ли я себе платье, Гея Андреевна мстительно ответила:

— Я перед вами отчитываться за столь интимные подробности не обязана.

Проглотив горькую пилюлю, шеф решил подкатить ко мне на кривой козе (БМВ в смысле), с другого бока, бесцеремонно заявив, что заедет за мной завтра перед мероприятием. На что мы с "Марфой Васильевной" со всей серьезностью возвестили, что в его элитном катафалке на бал не поедем.

— Это еще почему? — попытался возмутиться Люциевич.

— Потому что должна быть в женщине какая-то загадка, — удовлетворенно задрала нос я, отыгрываясь на зловредном шефе за все его подковерные козни. — Вы сказку о царевне-лягушку читали?

— Ну? — не въехал в ход моих мыслей он.

— Копыта гну, — буркнула я. — Вот как стук да гром услышите — не пугайтесь, знайте — это ваша лягушонка свет Андреевна в коробчонке едет.

Убогое несчастье, именуемое А.Л. Люциферов, тупо моргнуло и переспросило:

— Серьезно?

Я закатила глаза и покачала головой:

— Я в салон красоты завтра с утра записалась. Сколько меня там продержат — не знаю. Поэтому в ресторан сама на такси приеду. Так понятно?

— Понятно, — выдохнул шеф и тут же показал, что ни фига он не понял: — Так, может, мне за вами в салон заехать?

Нет, ну вот нормальный? Я, понимаешь, хочу фурор произвести, а он мне всю церемонию вручения "Оскара" портит. Я же себе уже представила, как вхожу я такая загадочная в бизнес-центр, поднимаюсь в лифте на десятый этаж, передо мной открываются двери ресторана и…

"Марфа Васильевна" и я в Версаченко устраиваем Армагеддон в отдельно взятом помещении: мужики столбенеют, жабы из финансового зеленеют и прыщатся, Алка нервно сгрызает свой маникюр, у Кобелины Соломоновича случается временный катарсис от перевозбуждения, и посреди всей этой вакханалии, как принц на белом коне… Ладно, пусть будет не принц, а демон на крыльях ночи. Короче, мне навстречу с распростертыми объятиями выходит А.Л. Люциферов собственной персоной и целует в щечку.

Занавес. Все сдохли от зависти.

— Антипенко, вы меня слышите? — тупо покромсал всю мою светло-розовую мечту шеф.

— Вы безнадежны, — удрученно вздохнула я.

Ничего больше не объясняя, я забрала у пришибленного моим ответом Люциевича папку с подписанными документами и отправилась разносить их адресатам.

На следующий день меня от предвкушения потряхивало с самого утра.

Адская мамо, суфлирующая без конца, какой макияж и маникюр я должна сделать, где что побрить и накрасить, спокойствия мне не добавляла, поэтому пришлось вырубить ее двумя рюмками коньяка, которые я выпила для храбрости и общего тонуса организма.

В общем, вы понимаете, что из салона красоты я вышла как сильная и уверенная в себе женщина, которой море было по колено, а горы по плечу.

Да что там горы. Я на десятый этаж на каблуках без лифта поднялась. Просто мы с "Марфой Васильевной" почему-то его не нашли, а отступать перед трудностями не привыкли.

И вот настал мой звездный час.

Я вошла в наполненный музыкой и веселым шумом ресторан, производя на окружающих именно такое впечатление, как мечтала. Где-то у меня за спиной расправлялись невидимые ангельские крылья (ну, потому что у меня в принципе других быть не может), и вот тут навстречу мне вышел он…

Белобрысый кобель с дармовой фамилией и блядским набором интерфейсов.

Морда у финансового директора уже была освящена крестным знамением Бахуса, в смысле, этот паразит успел прилично налакаться, поэтому, заметив меня, он принялся делать то, что умел лучше всего — лезть под юбку.

— Руки прочь, — тут же огрела Кобелиновича клатчем и чопорно добавила: — Не для тебе мама квиточку ростила.*

— А для кого? — ехидно осклабился Халявский. — Для Тохи, что ли? Так ты опоздала мурена, эту рыбку уже сожрала барракуда.

— Да мне монопенисуально, кто в вашем аквариуме кого сожрал, — завуалированно послала на три заборные буквы кобелиную морду я. — Меня сюда пригласил Антон Люциевич, поэтому прошу соблюдать субординацию.

— Пригласить не значит жениться, — дохнул на меня стойким амбре от выпитого виски Асмодей, скорбно икнул и дернул галстук. — Я же к ней со всей душой. У меня, может, серьезные намерения были. Чувства, понимаешь. А она? Растоптала сердце демона. Ведьма.

— Что вы несете? — уставилась на этого пьяного придурка я.

Он всунул мне в руки бокал шампанского, который снял с подноса проходившего мимо официанта и, развернув нас с "Марфой Васильевной", ткнул пальцем в толпу танцующих посреди зала пар.

Я не сразу смогла сфокусироваться на заинтересовавшем его объекте, а когда навела резкость, шокировано опрокинула в себя бокал холодной сладкой шипучки.

Там, в ярких лучах софитов, мой расфуфыренный, как пижон, шеф умело вел в танце Татьяну Леонидовну, что-то мило нашептывая ей на ухо и нежно прижимая к своей коварной груди.

— Это вообще что такое? — на высокой ноте вырвалось у меня.

— Вот, — подсунул мне очередной бокал спиртного Халявский. — А притворялась серой мышкой. Ты только посмотри на нее. Да она же хищная кошка. Пантера. Раз, два — и шеф уже в ее когтях. Сам слышал, как он Аллочку просил заказать для них два билета на Сейшелы. Улетают завтра.

— Чего? — жалко пролепетала поверженная в Тартар богиня земли, то есть я.

— Того, — накатывая очередной стакан виски, пробубнил Кобелинович. — Пока ты взбивала молоко, некоторые особо хваткие сняли сливки.

У меня дрожали руки. Я часто моргала, жадно глотала шампанское и предательски покатившиеся слезы.

И так горько стало. Вот же Антихрист без стыда и совести. Я ему, понимаешь, тот лизинг подымала-подымала, а он…

Сволочь. А еще котлеты мои жрал.

Музыка в этот момент закончилась, и гадский шеф, с такой же гадской улыбкой на лице, повернулся, а заметив меня, еще и имел наглость попереться с Мышкой Барракудой Леонидовной мне навстречу.

Но мы с "Марфой Васильевной" уже дошли да нужной кондиции, подогретые тремя бокалами шампанского после двух рюмок коньяка, и встретили коварного ловеласа, бабника и держиморду как полагается: плеснули в его бесстыжие черные зенки остатками спиртного из своего бокала.

И пока он отплевывался, отряхивался и благим матом орал, будто я ненормальная, я торжественно заявила, что ухожу и Гошу забираю с собой.

На этой утверждающей ноте я покинула высокое собрание и, потеряв остатки гордости, рыдая, побежала, куда глаза глядят.

Сами понимаете, что глаза-то у меня в таком состоянии глядели со сбитым прицелом, поэтому мы с "Марфой Васильевной" и оступились на верхней ступеньке лестницы, кубарем скатившись с нее вниз.

Последнее, что мне запомнилось, было громкое "хрясь", а потом наступил черный провал.

Сознание возвращалось ко мне медленно. Мне казалось, что я лечу на вертолете, и его винты надо мною кружатся, кружатся, кружатся…

Вот зря это они.

Сразу захотелось высунуться из окошка и поблевать.

Ужас, как не комильфо. Вы правы. Но что делать? Такова правда жизни.

Простонав и облизав пересохшие губы, я разлепила тяжелые веки и недоуменно уставилась на нависшие надо мной сияющие счастьем и благолепием лица.

— Вы кто? — возник у меня резонный вопрос.