Высматривая путь. Том I (СИ) - "JohnLemon" - Страница 64

Предместье Третогора встретило путников бескрайними полями и редкими деревцами в округе, множеством бедно выглядящих хат с соломенными крышами и мельтешащими меж них чумазыми кметами. Дорога была сухой и испещренной трещинами. Пыль от копыт поднималась вверх и неприятно оседала на липком от пота лице и руках. Эскель оглядывался по сторонам, пытаясь высмотреть хотя бы что-то отдаленно напоминающее таверну или постоялый двор. Но ничего, кроме бесчисленных хат, не видел.

Дети так и норовили попасть под копыта коням, отчего те постоянно ржали и громко фыркали. Дера, несмотря на все неудобства, мало-помалу, но справлялась со Стеблем. Ее капюшон слетел с головы еще на подъезде, а слипшиеся пряди, выбившиеся из кос, болтались перед лицом. Выглядела она неважно. Бледность, синяки под глазами и замотанные тряпками руки делали ее вид еще более жалким. Ведьмак понимал, что ей нужен отдых гораздо чаще, чем ему самому, оттого иногда нет-нет да колола совесть где-то внутри. Но сбавлять темп нельзя по более важным причинам, чем усталость и неприспособленность к длительным переездам. Если он не успеет в крепость до наступления первых холодов, то придется зимовать в первом попавшемся селении. А это было крайне нежелательно, учитывая репутацию ведьмаков и порядочность низшей прослойки населения континента.

Эскель старался поглядывать из-за плеча на девушку, чтобы в случае чего быть готовым к любому повороту событий. Кметы были разными от деревни к деревне и от хутора к хутору. Некоторые бросались на него с вилами, иные относились с уважением и почтением. Но затравленные, грязные и обозленные лица местных доверия не внушали. Оттого и переживал он за свою подопечную, чтобы никто с коня не скинул да голову не пробил. И сами места здесь были опасные и неприветливые. И дело даже не в ошивающейся по округе нечисти. В Реданию добирались обычно окольными путями через Каэдвен, стараясь не миновать Третогор. Отчего-то Север всегда привлекал всяческих забияк, бандюганов и прочих неспокойных духом личностей. А уж когда началась война, то поток авантюристов, ищущих легкой наживы и желающих ограбить одно-два селения, а то и совсем освоить и приспособить под свои нужды, был неиссякаем. Стекалась вся эта мразь обычно в окрестности того же Третогора, а там уж рассасывалась кто куда. Одни шли пытать счастья в сторону Темерии и окрестностей Вызимы, у других получалось добраться даже до Оксенфурта и Новиграда, обходя многочисленные аванпосты, форты и толпы курсирующих по большаку патрульных войск. В сторону Ковира и Повисса двигались обычно самые смелые. Но дальше Блавикена редко кто заходил. Местность там была такая, что особо негде разгуляться. То чудища какие орудуют, то по болотам еще исхитрись проехать. Оттого и решил Эскель навернуть такой нехилый крюк. Чтобы лишний раз не рисковать, а по родным и знакомым краям оно как-то проще передвигается.

Травница крепко выругалась и с силой потянула на себя поводья. Стебель чудом не встал на дыбы, но громко заржал. Какой-то мальчишка чуть не угодил под копыта стараясь достать из грязи улетевший камень, которым играл.

— Да чтоб вас! — закричала она, привлекая к себе уж слишком много ненужного внимания.

Ведьмак приостановил Василька, дождался, когда Дера с ним поравняется, и протянул к ней руку, забирая поводья. А потом двинулся тихим шагом вперед по улочке. Так ему было спокойней. Внезапно на пути, как из-под земли вырос мужик преклонных лет, но еще не дряхлый старик. В растянутых латаных штанах и опоясанной рубахе с распахнутым на груди воротом. Стянул с головы шапку, пригладил растрепанные остатки волос на лысине и обратился к ведьмаку:

— Милсдарь! — он склонил голову.

Эскель повернул коня в его сторону. Тот погарцевал на месте и остановился окончательно.

— Меня зовут Томаш, я — местный войт. Приветствуем вас в Обро̀чном, мастер ведьмак!

— Это ведь предместье Третогора? — неуверенно спросил Эскель.

— Верно, верно, — закивал войт. — Самое что ни на есть предместье. Но у нас тут разделение произошло перед войной-то. Теперь есть Обро̀чное, Сусло̀вка и Малые рѝчки.

— В сам город въехать никак не выйдет?

— Да какой там, мастер! — махнул шапкой Томаш, притом не забывая сплюнуть. — Тут у нас грометы особые надобно получить, а потом ездить за стены и обратно.

— Что за грамоты такие?

— Ну так все просто, — мужик принялся загибать пальцы. — Подорожная обычная громата, ее токмо в Осенфурте можно получить. Громата, что вы не приезжий какой из враждебного королевства, а еще громата с описанием цели приезду за стены. Вдруг вы там эту… как ее… дерверсею решитесь учинить.

— Боги, как все усложнили, — вздохнула за спиной Дера.

— Приветствую, милсдарыня! — воскликнул войт и поклонился.

— Здравствуйте, — смущенно отозвалась та и притихла.

— Посему выходит так запросто в Третогор вам не попасть, — раскинул руки в стороны войт. — Но у нас тут по месту все нужное имеется. И корчма, и кузнец, и купец. Токмо барделя никакого нету. Но у вас девка, вроде, своя имеется.

Эскель вздохнул и потер переносицу двумя пальцами свободной руки.

— Нам ночлег нужен и еда. Еще обмыться не помешало бы и вещи постирать.

— Конечно, конечно, мастер. Токмо работа для вас имеется.

— Что за работа?

— Чудише завелося у нас. Не видал его никто, но на полях куча дырок в земле и почва трещит постоянно и трясется, — затараторил Томаш, утирая взмокший лоб широкой ладонью.

— Игерн, что ли? — хмыкнул Эскель.

— Не знаем мы такую тварь, — он мотнул головой. — Но вы уж помогите нам, мастер. А мы за вашей девкой присмотрим. И комнату дадим в корчме, и накормим, и баньку растопим.

Ведьмак взглянул на небо и призадумался. В принципе, выловить сколопендроморфа можно в любое время дня и ночи. Но стоит ли идти на него охотиться сейчас, когда он так измотан дорогой? А если будет лучше обождать до рассвета, чтобы на заре выдвинуться? Но пребывание в этом Обро̀чном, в таком случае, затянется на лишний день.

— Ладно, — наконец заговорил Эскель, отпуская поводья Стебля. — Займусь. Возьму триста крон.

— Добро, мастер, добро, — закивал войт. — Мы вам и докинем чутка еще, за отзывчивость.

— Отправлюсь осмотрю поля, если повезет, займусь им сейчас. Нет — обожду до утра. Дера, — он обернулся в сторону сжавшейся в седле девушки. — Езжай за Томашем. Он покажет тебе, где корчма. Займи комнату и попроси растопить баню. Как вернусь, оплачу.

Травница торопливо закивала и неловко подобрала поводья.

— Да благословят вас Боги, мастер, — поклонился войт. — Уже который месяц эта бестия не дает нам на поля зайти. А урожаем-то заниматься надо, ой надо.

— Дера, — он пришпорил Василька и подвел его ближе к девушке, внимательно заглянув в ее перепуганные глаза, — не расслабляйся до тех пор, пока я не вернусь.

— Поняла, — она нервно сглотнула и кивнула еще раз.

— Сюда, милсдарыня. Определим вас на ночлег, — замахал рукой Томаш. — Давайте.

Фредерика от страха и волнения забыла и о своих истертых руках, и об одеревеневшей спине. Она, не сводя глаз с Эскеля, сжала руками поводья, чуть хмурясь от боли, и повела Стебля за войтом. Впервые она осталась одна в незнакомом месте с кучей странных и чужих ей людей. Страх пробирал до костей, отчего губы начали подрагивать. Но если ведьмак вот так запросто уехал да еще поручил ей заняться обустройством на ночлег, значит не все так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Но лучше к нему прислушаться и быть настороже. Мало ли что за таким радушием может скрываться.

Поля находились неподалеку от селения. Как раз на границе с очередной частью предместья, решившей отчего-то стать Малыми рѝчками или Сусло̀вкой. Что и где Эскель не разобрал. Знал только, что находился в Обро̀ках, а того было пока достаточно.

О сколопендроморфах, или по-простому — игернах, если на Старшей речи — ведьмак знал немного, но тех знаний по сей день хватало. «Игерн — тварь хищная, сколопендроморфом именуемая. Любит тварь сия места влажные, низинные. Обитает в лесах, долах, полях, однако же не на болотах. Покровы имея, к сухости чувствительные, на открытых пространствах долго пребывать не может, оттого под землей вынужден скрываться. Щитки на спине защитные не каждый меч возьмет. На заре и в ночное время игерн на земле охотится, а днем в норах вырытых скрывается. Тварь сия, нападая, в жертву ногощупальца вонзает и яд через них пускает».*