Месть сурка (СИ) - "noslnosl" - Страница 31

— Локхарт? — глаза ведьмы широко распахнулись. — Вы кем ему приходитесь?

— Я муж его старшей сестры.

— Разве у мистера Локхарта есть сестра? — скорее удивилась, чем не поверила привет-ведьма.

— Мы живём во Франции, мисс. Гилдерой не любит распространять личные сведения о своей семье. Лишь недавно до меня дошла старая пресса, откуда я с изумлением узнал, что Гилдерой находится в плачевном состоянии. Я бросил все дела и тут же помчался в Британию. Я могу его увидеть, мисс?

— Он находится на пятом этаже в «Недугах от проклятий». Обратитесь к целителю Янусу Тики — он занимается лечением больных с потерей памяти.

— Спасибо, мисс.

Найти целителя Тики оказалось просто. Первая же девица в салатовой мантии указала на его кабинет. Им оказался обаятельный мужчина с крючковатым носом, чёрными кучерявыми волосами и смуглой кожей.

— Сэр, вы целитель Тики?

— Да-да, что вас беспокоит, голубчик?

— Я муж сестры Гилдероя Локхарта. Могу я проведать родственника?

— Конечно, пройдёмте.

Целитель повёл Хоггарта к палате. Никаких проверок и подтверждающих документов. Это удивило Дункана, хотя он был наслышан о доверчивости большинства волшебников.

— Целитель Тики, я только недавно узнал о проблемах Гилдероя. Вы можете рассказать, что с ним произошло?

— О! Тяжёлый случай полной амнезии в результате могучих чар Обливейт, которые усилились из-за использования сломанной волшебной палочки.

— Как это произошло, сэр?

— Мистер Локхарт работал в Хогвартсе преподавателем Защиты от Тёмных искусств. Говорят, что он сразился с монстром, который нападал на студентов, но в процессе сражения неудачно сломал палочку и она отразила на него его же чары. Никогда не колдуйте сломанной палочкой, если не желаете пополнить список моих пациентов!

— Конечно, сэр. Есть ли шансы на возвращение воспоминаний? Есть ли хоть какой-то прогресс?

— Прогресс, несомненно, есть, — с важным видом покивал целитель. — Мы наблюдаем положительную динамику. Пациент вспомнил как писать и читать. Проявляет социальную активность, что для моих пациентов редкость.

— Почему?

— Зачастую они больше напоминают овощи, лежат и пускают слюни, — жизнерадостная улыбка не сходилась с тем, что говорил целитель. Словно речь шла не о людях, а о бананах. Банан, похожий на картошку, наверняка может позабавить.

Дункан этому не удивился. Он привык к тому, что все врачи циничны, особенно полевые военные хирурги. На медиков их работа накладывает отпечаток в виде цинизма и склонности к чёрному юмору.

В палате кровати были отделены ширмами. За одну из них целитель привел посетителя.

— Мистер Локхарт, к вам родственник.

— Родственник?

Гилдерой растерял весь свой лоск. Золотистые кудри потускнели, кожа бледная. В больничной пижаме он ничуть не напоминал того самовлюблённого франта, с которым повстречался Хоггарт.

— Оставлю вас наедине.

Целитель удалился.

Гилдерой с любопытством разглядывал посетителя.

— Вы мой родственник?

— Здравствуй, Гилдерой. Я Дункан. Ты помнишь своих сестёр Донну и Саманту?

— Нет, прости. Я ничего не помню. Обычно ко мне приходят какие-то женщины, просят расписаться. Я не знаю, зачем им это. Они говорят, что я восхитительный волшебник.

— Меня ты тоже не помнишь? Я женат на твоей сестре. Мы с тобой в последний раз виделись несколько лет назад.

Локхарт наморщил лоб.

— Нет, не помню.

— Да уж, изрядно тебя потрепало, — Дункан искренне жалел Гилдероя. Хоть он и испытывал к нему неприязнь, передавшуюся от Донны, но такой участи не желал. — Как тебя угораздило?

Локхарт смущённо улыбнулся, но это была лишь тень его прежней ослепительной улыбки.

— Говорят, я сражался с каким-то монстром.

Дункан заметил на прикроватной тумбочке небрежно лежащую волшебную палочку Локхарта.

— Гилдерой, тебе не надоело томиться в четырёх стенах больницы?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Сколько себя помню, я всё время тут.

— Нет, так не пойдет! У тебя есть дом, есть семья. Неужели тебя не навещала мать? Она тобой так гордилась — любимый сын.

— Однажды приходила женщина, — оживился Локхарт. — Она называла себя моей мамой. Но она заплакала и сказала доктору, чтобы меня лечили, после чего больше тут не появлялась.

— Прелестно! — голос Дункана сочился сарказмом. — Просто прелестно! Узнаю тёщу. Слава богу, мне не довелось общаться с этой «милой» леди… Короче, Гилдерой, предлагаю тебе пойти со мной. Я поговорю с целителем насчёт амбулаторного лечения. Сидя в палате, ты никогда не станешь нормальным человеком. Тебе не лечиться нужно, а заново учиться жить. Конечно, и лечение необходимо, но для этого необязательно лежать в больнице. Ты как, готов отправиться со мной?

— Честно говоря, мне тут скучно, — Локхарт от радости вскочил с кровати и продемонстрировал свою фирменную улыбку. — Что угодно, лишь бы не торчать тут. Где мы будем жить?

— Пока у меня, потом переедем к тебе домой. Я знаю адрес. Надеюсь, с твоим домом за несколько лет ничего фатального не произошло.

— Мне никто не говорил, что у меня есть дом… — Локхарт выглядел задумчивым.

— Я поговорю с целителем…

Когда надо — Дункан умеет быть убедительным. Он пообщался с Янусом Тики и договорился с ним о переводе Локхарта на амбулаторное лечение. Целитель настоял на том, чтобы пациент посещал больницу пару раз в неделю.

По требованию Януса Гилдерою вернули его одежду, в которой он поступил в больницу. Ярко-голубая мантия и светло-синий костюм у Дункана вызвали лишь раздражение, которое он ничем не выдал.

Оказавшись на улице Лондона, Гилдерой крутил головой и поражался всему вокруг. Он подобно непоседливому ребенку задавал десять вопросов в минуту. Дункан, имея опыт воспитания детей, развёрнуто и спокойно отвечал на все вопросы и давал пояснения, словно для пятилетнего карапуза. Что такое автомобиль, почему следует переходить дорогу на пешеходном переходе и на зелёный сигнал светофора, что такое светофор и так далее до бесконечности.

Поездка на автомобиле привела Локхарта в ещё больший восторг.

Квартиру он исследовал с живым интересом, заглянув в каждый угол и шкафчик.

— Гилдерой, ты душем и санузлом пользоваться умеешь?

— Да, Дункан. В больнице мне целитель показал, как ими пользоваться.

— Сходи, смой больничный дух.

— Хорошо.

Пока Локхарт плескался в душе, Хоггарт позвонил приятелю.

— У аппарата, — настороженно ответил ему глухой мужской голос.

— Шалом, Керней. Это Дункан.

— Маклауд! — осторожность сменилась радостью. — Куда ты пропал, дружище?

— Торчал во Франции в гостях у Шона.

— Боже! Ты нашёл Шона? Как он?

— Сейчас в него всё супер. Сам понимаешь, я не мог его бросить.

— Точно?

— Точнее не бывает. Шон по мутным схемам обзавёлся домиком во французской глуши, шокирует соседей, перегоняя весь виноград на самогон. Живёт лучше многих.

— Я бы хотел с ним встретиться.

— Плохая идея, Керней. Я сам наткнулся на него случайно. Шон решил стать отшельником. Я выколупал его из скорлупы, но он не хочет видеть никого из старых знакомых. Сам понимаешь…

— Понимаю. Я б на его месте… К-хм… Даже не знаю. Наверное, пулю в висок пустил бы. А он молодец. И ты тоже. Как ты его встретил?

— Поехал на переговоры с местным авторитетом и чуть не подорвал их богадельню поясом смертника, когда они начали на меня наезжать. Когда на всех парах сваливал оттуда — буквально на улице встретил Шона.

— Хе-хе-хе! Культурно отдыхать умеешь…

— Керн, я тебе по другому поводу звоню.

— Слушаю, Мак.

— У меня родственнику всю память отшибло. Мужику за тридцать, а по социализации на уровне пятилетки. Я его из психушки вытащил, где его обещали «вылечить».

— На да, там бы «вылечили», — фыркнул Керней. — Что надо? Новые документы?

— Пока нет. Ещё не знаю, что у него с бумагами, но из психушки я его не похищал. С его врачом с глазу на глаз договорился, что он будет пару раз в неделю в больничке отмечаться. Но родич мальца не в себе из-за того места, где два года проторчал. Это как если бы ребёнка вместо обучения жизни запихнули в дурдом.