Керенский. Вождь революции (СИ) - Птица Алексей - Страница 16

— Господа! Вы знаете, что сейчас происходит. Революция! Но вы все изучали историю Французской революции и должны понимать, что это, прежде всего, хаос и ломка старого режима. Однако будет ли вообще что-то новое, и каким будет возможное будущее, предсказать не может никто. А потому, мне крайне необходима ваша поддержка во всех моих начинаниях. Революция — это всегда очень много крови, предательств и борьбы за власть между разными группами. Впереди мрак, но сквозь него пробивается лучик света. Я собираюсь идти по нему и вывести всех вас к новой жизни. Я предлагаю вам держаться меня до самого конца! — Немного пафосно закончил он свои вступительную речь, попутно оценивая реакцию своих друзей и коллег по масонской ложе.

Оба министра внимательно смотрели на него, что называется, растопырив уши, но пока в характер повествования не вмешивались. Ожидали, что же последует за этими словами дальше. На их лицах читалось внимание и нетерпение от того, куда повернёт этот разговор.

— В ближайшее время я буду просить князя Львова уступить мне должность министра внутренних дел. Народная милиция не справляется с возложенными на неё функциями, в этом я имел возможность убедиться на днях. Обыватель беззащитен!

— Помилуйте, Александр Фёдорович, но причём здесь мы? — спросил у него Терещенко.

— Мне нужна не только ваша поддержка в столь непростом начинании, но и ваша помощь. Это касается финансирования новой народной милиции. Это должна быть очень крепкая организация. Она станет щитом не только для обывателя, но и для нас. Финансирование её должно вестись не только в счёт ранее содержавшейся полиции и жандармов. Для неё нужно создать отдельную статью и обеспечить дополнительными премиями и продуктовыми пайками. Я уже всё продумал, но для этого нужны деньги, очень много денег.

Возникла пауза, в ходе которой оба министра обдумывали произнесённые Керенским слова.

— Неужели, Александр, ты хочешь создать абсолютно новую структуру? — первым задал вопрос Коновалов.

— Да, новую структуру! И, Александр Иванович, я намерен создать свой особый отряд. Он будет называться отрядом милиции особого назначения. А проще сказать — ОМОН. Поэтому мне и нужны деньги на его создание, а без вас и тех людей, от которых многое зависит в мире финансов, это невозможно.

Коновалов с Терещенко удивлённо переглянулись. Но если Коновалов пребывал ещё в плену своих иллюзий, то Терещенко быстро понял, насколько это им выгодно. Однако Керенский решил дополнить свои слова.

— Не надоело, что вас охраняют полуграмотные солдаты и матросы? Не надоело, что ваша жизнь целиком в их руках? Особенно меня беспокоят матросы. Или вы думаете, что, в случае изменения политики, они вас защитят? Полноте, вопрос, скорее, будет стоять не о защите, а о пощаде, уж помяните моё слово. Я же вижу их насквозь. Сегодня ты для них избранник народа, а завтра тебя поднимут на штыки, как последнюю сволочь. Лично мне этого совсем не хочется. Гнев народа бесконтролен и направлен на первых попавшихся.

— Я понял, — ответствовал Терещенко, — я согласен. Деньги будут.

— Да, да, — подтвердил слова своего коллеги и министр торговли, — деньги найдём.

— Вот и отлично, надо ещё сказать об этом банкирам, потому как охрана будет и у банков. Возможно даже с пулемётами. Пусть наши толстосумы раскошелятся.

— Мы поговорим с князем Львовым и попробуем его убедить расстаться с этой должностью, — сказал Терещенко.

— Превосходно! Я и сам его попрошу об этом, но уже после вас. Сей достойный человек и так взял на себя слишком большой груз, который, боюсь, его раздавит. Быть Председателем Временного правительства в столь непростое время весьма затруднительно для его почтенного возраста и мягкого характера. Прошу вас все соображения о формировании особого отряда милиции сразу же говорить мне. Каждый ваш совет я приму к сведению. И, огромная просьба, об этом не распространяться.

— Александр, а ты справишься? — вдруг спросил Коновалов.

— Мой друг, дело в том, что министр юстиции без портфеля министра внутренних дел — это всё равно, что птица без одного крыла. Вроде и летать умеешь, а взлететь не можешь! В любое другое время такое совмещение только бы мешало. Но сейчас сам порядок в Петрограде и наши жизни зависят от этого. Глупо и преступно по отношению к нашим целям и задачам, этого не сознавать. Если мы сможем продавить данную инициативу, то мы создадим подобные отряды в каждом городе, пока они так сильно нужны. Но раз мы решили, то я хочу откланяться и отбыть домой. Час уж поздний, а я даже пообедать не успел.

— Александр Иванович, ты, пожалуйста, не беспокойся, мы с моим адъютантом сами поймаем извозчика. До свидания, друзья! — Керенский вышел из кабинета, а потом и из самого здания Мариинского дворца, после чего направился домой, отдыхать после столь напряженного дня.

Глава 6. Корнилов

"Великие вопросы в жизни народов решаются только силой!" В. И. Ленин

На следующий день за Керенским уже заехала машина из парка правительства, закреплённая за ним как за министром. На этот раз его путь лежал не в Таврический дворец и не в Мариинский, а в Главный штаб Вооружённых сил Российской Империи, который находился на дворцовой площади и выходил окнами прямо на Зимний дворец.

В этом жёлтом здании, расположенном полукругом, размещались все основные нити управления войсками Российской империи, ведущей затяжную войну на стороне Антанты с Тройственным союзом. Именно здесь решалась судьба всех войсковых операций. Именно сюда прибыл новый главнокомандующий войсками Петроградского военного округа Лавр Георгиевич Корнилов, герой войны, который был выходцем из самых низов. Первым его обращением стало воззвание к Народной армии и гражданам свободной России.

Керенский, взяв в руки номер свежей «Нивы», начал читать это обращение.

«По зову Нового Правительства прибыл я сегодня в Петроград и приступил к командованию войсками Петроградского Военного Округа. К вам теперь обращаюсь, доблестные войска! Великий Русский Народ дал России свободу, а Русская Армия должна дать ей победу! В этот исторический момент сомкните свои ряды, станьте оплотом Новому Правительству. Твёрдо верю, что только в единении и неустанной работе почерпнём мы силы для того великого труда, который требует от нас Родина. Да поможет нам Бог!»

Рядом с обращением был напечатан портрет бравого русского генерала с георгиевским крестом на груди. Что-то в этом воззвании царапнуло по глазам Керенского. Он ещё раз внимательно просмотрел весь текст. Так и есть.

Великий Русский Народ и Русская армия. Не аморфное — российская армия и, уж точно, не многонациональный народ. А именно, Русский народ и Русская армия, с большой буквы. Каким бы ни был циничным и своекорыстным Алекс Кей, но вот именно это выделение в обращении в корне меняло всё соотношение. На душе заскребло. Были русские, а стали россияне, были башкиры, и остались башкирами, были татары, узбеки, армяне, и остались ими же. И при каждом удобном случае они позиционируют себя ими, а не россиянами.

Азербайджанцы считают, что они живут по своим законам, а законодательство Российской Федерации им не указ. Бойцы ММА из Дагестана и вовсе не считают себя россиянами и брезгуют выходить с флагом России. Молодцы! Что ещё сказать.

А русские перестали быть русскими, они стали россиянами, нет такого народа, как русский, это табу. Вот именно такую Россию мы и потеряли, а не пресловутый хруст французской булки и виллу в Каннах. Корнилов не был потомственным дворянином, а дослужился до высокого звания из самых низов и искренне верил в то, что говорил.

Керенский догадывался (он не был доморощенным Нострадамусом, но сказалось общение с нашими западными друзьями в неформальной обстановке), что, как только доля русских в Российской Федерации станет меньше пятидесяти процентов, на этой стране можно ставить большой крест. Русские являются государствообразующей нацией, не будет их, не будет и России.