Убеждение (ЛП) - Коринн Майклс - Страница 5

— Мама! — выкрикивает Ара, привлекая мое внимание. Я благодарна за это вмешательство, потому что не знаю, что ответить ему. Люблю ли я его? Я всегда любила его. Но благодаря Лиаму моя жизнь изменилась за последний год.

— Она проголодалась.

— Хорошо, — говорит Аарон, глядя в сторону. — Мне нужно прилечь. Я измотан.

Мы начинаем идти в сторону нашего дома, но я так ничего и не говорю. Тишина говорит все за нас.

После того как укладываю Арабеллу спать, пока Аарон стоит, наблюдая за всем, что я делаю, мы оба проходим в гостиную. Это первый раз, когда мы остались полностью наедине. Я не знаю, как собираюсь проводить дни без обсуждения отношений между нами.

Аарон сидит на диване, но он не расслаблен. Мышцы на руках напряжены. Голова откинута на спинку. Все его тело говорит об усталости.

— Аарон? Ты в порядке?

Он практически сразу открывает глаза.

— Да. — Его голос холоден. — Я в порядке. Просто отключился на мгновение.

Я довольно-таки чувствительный человек, но не знаю, как вести себя в ситуации, когда она вне моего понимания. Я даже не могу представить, что это такое — находиться в плену. Я не знаю, как кто-то может это пережить и вернуться к прежней жизни.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Аарон качает головой.

— Пока не могу. Я стараюсь понять, как пройти через это. Я вернулся домой, в мир, где мне нет места. Я потерял тебя, свой дом, свою жизнь.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы я дала тебе пару дней. Но не думаю, что они у нас есть. Как мы можем просто сидеть здесь и оставить все, как оно есть? Мы оба будем на грани.

Аарон наклоняется вперед, локтями упираясь в колени.

— Я не знаю. Я в отчаянии, Ли. Такое ощущение, будто ты хочешь, чтобы я исчез. И я не знаю, что думать об этом. Я твой муж.

— Ты был мертв. Ты ушел. Мне нужно было жить дальше.

— Черт возьми, я знаю это. — Аарон поднимается, останавливая взгляд на флаге. — Я вижу это в твоих глазах, малышка.

— Не надо, — предупреждаю я. — Ты говорил мне, что я должна двигаться дальше, ты заставил меня пообещать. Ты не можешь ненавидеть или осуждать меня за то, что я сделала то, о чем ты просил меня.

Мой пульс учащается, когда он опускается на колени, сжимая мои руки.

— Я не могу. Я любил тебя всю свою жизнь. Я не могу смотреть на тебя сейчас и думать о том, что мой чертов лучший друг касался тебя.

Я убираю руки. Он страдает, и я понимаю это. Я даже не могу представить, что принес ему прошлый год, и затем сыпать соль ему на рану, ведь я не ждала его.

— Ты разрушил меня. Я доверяла тебе, а затем узнала, что у тебя был роман…

Аарон опускает взгляд, вздыхая.

— Я знаю, но это никогда не было романом.

— Нет?

Он осматривается вокруг, а я ищу в нем мужчину, которого однажды полюбила. Не потому, что хочу быть с ним, нет, а потому, что мне нужно знать, здесь ли он. Я умоляю его сказать мне правду. Если он солжет, то у нас никогда не будет шанса двигаться дальше.

— Однажды я был сломлен. Я нуждался в тебе так сильно, а ты была занята только тем, чтобы забеременеть. Если мы разговаривали, то только на тему бесплодия. Мы не касались друг друга, если это не было частью расписания. У меня не было секса с тобой, потому что это влияло бы на подсчеты. Я ненавидел приходить домой. Я вызвался пойти на миссию, просто потому что нуждался в гребаном перерыве.

Его слова режут меня намного глубже, чем я даже могла себе представить. Они разрывают все оставшееся во мне. Он и только он принял эти решения для нашей семьи. Мои эмоции и желания были второстепенными. Я должна была пройти через ад, а он просто не хотел идти домой.

— Ты вызвался на миссию, когда я уже была беременна?

— Нет, раньше. Когда я собирался в эти поездки, это напомнило мне, каково это, чувствовать себя обязанным за что-то. Я совершал ошибки на каждом чертовом повороте. Быть твоим мужем было так изматывающе.

— Итак, она была просто способом избежать этих ужасов?

— Натали, это был способ сбежать от страха не быть мужчиной. Не из-за тебя. Разве ты не понимаешь?

Он ждет, но я не произношу ни слова.

— Это произошло из-за меня. Я был не способен дать тебе, моей жене, женщине, за которую я бы отдал жизнь, малыша. Я был неудачлив во всем. Она не видела этого во мне. Она видела меня сильным, зрелым мужчиной, который не был неудачником. Мне нужно было, чтобы она забрала мою боль.

— Она стоила того?

— Дело не в ней.

— Хотел бы ты вернуться и сделать это снова? — спрашиваю я, и в моих словах звучит боль открытой раны.

Аарон смотрит в сторону, а потом возвращает взгляд на меня.

— Она давала мне то, чего ты дать была не готова. Она смотрела на меня, как на мужчину. Она смотрела на меня, как на героя. В ее глазах я был тем, кто достоин любви. Мне нужно было это. Я заслужил это.

— Хотел бы ты сделать это снова? — спрашиваю я еще раз.

— Я не знаю!

Я смотрю на него, и он знает меня достаточно хорошо, чтобы увидеть боль, злость и безысходность в моем взгляде. Аарон знает, что это конец для любого шанса, который у нас был.

Он только что потерял меня.

Навсегда.

Лиам

— Блядь! — кричу я и бросаю стакан в стену напротив. Прошло уже сорок восемь часов с тех пор, когда я в последний раз видел ее лицо. Два гребаных дня. Я не сплю. Я не могу есть. Я хочу помчаться к ней домой и забрать ее и Арабеллу. Она нужна мне, как воздух.

Но я должен оставаться в стороне.

Он мой лучший друг.

Он ее муж.

А я кусок дерьма.

— Демси, открой эту чертову дверь! — Я слышу кого-то за дверью, но не двигаюсь. — Катитесь к черту, идите на хрен! — кричу в ответ и тянусь к своему стакану. О, точно. Я же разбил его. Бутылка подойдет. Я сжимаю горлышко бутылки, пока водка льется мне в горло. Мне нужно онемение, которое так и не приходит.

— Я сорву ее с петель. И не думай, что я не сделаю этого.

Я слышу Куинна, угрожающего мне с другой стороны двери. Он — последний человек, которого я хотел бы видеть. Словно со мной нужно говорить о том, что любить ее было плохой идеей.

— Убирайся, — отвечаю я, делая большой глоток того, что, я надеюсь, даст мне перерыв в аду, в котором я живу.

Я слышу треск, когда Куинн вышибает дверь. Мудак.

— Ты заплатишь за это, — сообщаю я ему.

— Если бы ты открыл эту чертову дверь, мне бы не пришлось вышибать ее.

Он оглядывает комнату, а я разваливаюсь на диване.

— Приятно видеть, что ты хорошо себя чувствуешь.

Я открываю глаза и затем переворачиваюсь.

— Если ты пришел сюда позлорадствовать, то дверь там.

Куинн спихивает мои ноги с дивана и садится рядом со мной. Внезапно выхватывает бутылку из моей руки и ставит ее на стол.

— Никто не мог этого знать, чувак. Ты не знал.

— Я привел его к ней. Я должен был сидеть в этом гребаном самолете и слушать снова и снова его разговоры о ней. — Мне хотелось бросить что-нибудь еще. — Он не замолкал о том, как будет снова вместе с ней. Я просто сидел там, а Джексон и Марк не знали, что еще сказать. Никто из нас не смог сказать ему. Как, черт возьми, я мог желать, чтобы это был не он?

Первый раз в своей жизни Куинн сидит тихо. Я тянусь к бутылке, но он отодвигает ее прежде, чем я успеваю схватить ее.

— Дай ее мне.

— Тебе уже хватит, Демси.

— Я в отпуске! Дай мне эту проклятую бутылку! — рычу я и снова тянусь.

Куинн ухмыляется, и я поднимаюсь, готовый драться с ним.

— Ты хочешь ударить меня, приятель? Вперед. Я надеру тебе задницу до того, как ты сделаешь первый удар, — насмехается он и лениво разваливается на диване.

— Иди на хер!

— Ха, ты точно не в моем вкусе.

— Ты наслаждаешься всем этим? — спрашиваю я и направляюсь на кухню, не дожидаясь ответа. Он может забрать мою водку, но у меня есть виски.

Я стараюсь быть спокойным настолько, насколько это возможно, пока захватываю «Джемесона». (Примеч.: «Джемесон» — сорт ирландского виски). Хватаюсь за горлышко и успеваю сделать полглотка, когда Куинн забирает у меня бутылку.