Порочный Принц (ЛП) - Кент Рина - Страница 12

Это один из тех моментов, которые я хотела бы провести с реальным человеком, а не с незнакомцем, или в фантазии, или в клубе.

Но у таких людей, как я, не должно быть этого.

Это было украдено давным-давно, и, как и любой пропавший предмет, вернуть его невозможно.

Что-то похожее на стыд сжимается у меня в груди при этой мысли. Как получилось, что я стала девушкой, которая ищет нормальное в местах, которые и близко не похожи на нормальные?

Я внутренне качаю головой. У меня будет время подумать об этом позже. Теперь мне просто нужно сосредоточиться на своей ночи, совершить подростковые ошибки, а затем двигаться дальше.

— Хм. — его голос эхом разносится вокруг меня, как рок. — Не знал, что оргазм от подразниваний сосков на самом деле возможен.

Я сглатываю так сильно, что звук слышен в тишине комнаты.

Нет.

Я неправильно расслышала.

Должно быть, я ошибалась. Это не может быть он.

Это просто невозможно.

Я тянусь к повязке дрожащими пальцами, мой пульс грохочет в ушах, как катастрофа, надвигающаяся вдалеке.

В тот момент, когда я стягиваю черную ткань с глаз, с моих губ срывается вздох.

Он стоит прямо передо мной, одетый только в черные брюки, из которых видна дорожка волос. Он худощав, но его грудные мышцы развиты до совершенства, добавляя смертельную остроту его ранее доступной внешности. Его руки все еще играют с моей грудью, даже когда злая усмешка изгибает его губы.

Я чувствую, как что-то ломается внутри меня, когда он произносит.

— Bonsoir, ma belle — Добрый вечер, моя красавица.

Никогда не думал, что настанет день, когда я буду считать Тил красивой.

Она действительно обладает какой-то внешней красотой. Эльза называет ее белоснежкой с ее крошечными чертами лица, фарфоровой кожей и естественно красными губами, но это никогда не было так, понимаете. Не этот тип красоты хватает тебя за живот — или, скорее, за член — и отказывается отпускать.

Когда она опускается передо мной на колени, полуобнаженная, ее платье облегает талию, а огромные черные глаза смотрят на меня, я вижу это.

Ее красоту.

Этот особый тип красоты, на который вы не только хотите смотреть, но и хотите где-нибудь заманить в ловушку, чтобы вы были единственным, кто это будет видеть. Это немного нездорово, но ей это подходит.

Все в ней красивое, от румянца на ее щеках, приоткрытых губ и легкой испарины, покрывающей бледную кожу, до беспорядочного подъема и падения груди, из-за чего ее упругие сиськи еще больше толкаются в мои руки.

Ее бледно-розовые соски покраснели от моих ласк, и я все еще не могу их отпустить. Мой член напрягается под жалким подобием брюк, и я делаю глубокий вдох, вдыхая ее замешательство, смешанное с ароматом ее возбуждения.

Ну и блядь.

Я трахал больше девушек, чем мог сосчитать, и ни одна из них — абсолютно ни одна — не оказывала такого воздействия на мой член.

Рон Астор Второй готов разорвать кого-нибудь пополам, и не просто кого-нибудь.

Ее.

Девушку, которая испытала оргазм от одной только игры с сосками. Девушку, которая выглядит как робот, но на самом деле заводится от простой повязки на глазах и игры с ее сосками.

Когда Коул упомянул это место, я почти не поверил ему. Тил может показаться готкой с тенденцией вызывать сатану в ночных ритуалах, но она хорошая девочка Итана. В конце концов, она хотела этой помолвки ради него.

Конечно, она не была бы в месте, подходящем для дефектного мозга Коула. Но потом, конечно же, я увидел ее.

Здесь. Одетую в черное платье и ожидающую, когда ее поглотят.

Поскольку семья Коула владеет этим бизнесом, и он тот, кто так быстро принял ее заявление, мне не потребовалось много времени, чтобы не только стать членом клуба, но и съесть ее в качестве своего первого блюда.

Тил Ван Дорен действительно больше, чем кажется на первый взгляд. Я не знал, что мне нужно читать ее фантазии, пока они не оказались передо мной на бумаге.

Все разложено для моего приятного чтения.

Я неохотно отпускаю один из ее набухших сосков и продолжаю обводить другой, когда лезу в карман и достаю свой телефон.

— Скажи «сыр».

Я фотографирую ее ошеломленное, раскрасневшееся состояние.

Это выводит ее из ступора. Тил так резко отстраняется, что чуть не падает.

К моему ужасу, я теряю всякое ощущение ее соска, когда она поднимается на дрожащие ноги. Ее сиськи подпрыгивают от движения, давая мне последний взгляд, прежде чем она подтягивает бретельки своего платья, прикрывая их и себя.

Сокрытие этой красоты трагедия, которую нужно оплакивать.

Она проводит рукой по своим прямым волосам. К ее чести, она действительно восстанавливает самообладание и принимает свое надменное состояние по умолчанию, но этого недостаточно, чтобы скрыть легкую дрожь в пальцах или мурашки на руках.

Никто не может скрыть непроизвольные телесные реакции — даже с ее уровнем эмоциональной пустоты.

Я напугал ее. Одно очко в мою пользу.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Чтобы заниматься развратом, как и ты. — я ухмыляюсь. — Вообще-то развратом занимаюсь я, но подробности.

— Телефоны здесь не разрешены. — она прикусывает нижнюю губу, прижимая ее к зубам, будто ругая себя за заикание.

И вдруг мысль, которой у меня никогда не было, становится моей единственной целью в жизни. Я хочу, чтобы мои зубы прикусили эту губу. Я хочу облизать ее, укусить, а потом проглотить.

Но это в некотором роде неверная мысль, разве нет?

Вероятно, это место и ее прежнее состояние; они играют с моей головой.

Как будто ты никогда не знал, что в тебе есть это?

Тише, мысли.

— Думаю, что я вроде как пронес его. — я поднимаю плечо, как бы говоря «упс». — Ты действительно особенная, не так ли, ma belle — моя красавица? Оргазм от игры с сосками такой горячий.

— Пошел ты.

Ее щеки вспыхивают, но это не совсем смущение; есть также намек на ярость.

Я ухмыляюсь.

Это первое проявление эмоций, от которых она когда-либо отказывалась. Гнев это хорошо; гнев заставляет людей совершать ошибки. Вот почему я стараюсь редко злиться, если вообще злюсь. Я мог бы притворяться, но я всегда держусь от этого подальше.

Гнев источник всех бед.

Тил стыдится своего оргазма — или, скорее, того, кто доставил ей удовольствие. Поскольку она не может сказать это вслух, потому что это означало бы признание, сдерживаемое разочарование превращается в то, что напоминает ярость.

— Рад услужить, ma belle — моя красавица. Я могу придумать другие виды оргазмов, которые мы можем испытать.

Ложь — мне не нужно их придумывать. Моя извращенная голова была заполнена ими с того момента, как я вошел сюда и увидел ее стоящей на коленях.

— Но сначала, — продолжаю я, — Мне нужно, чтобы ты сказала своему отцу и моему, что расторгаешь помолвку.

— Этого не случится.

Я прокручиваю телефон, притворно вздыхая.

— Тогда, думаю, Итан сможет увидеть, какие места частенько посещает его дочь. Уверена, что хочешь оставить ему шрам от изображения твоих сисек? Не пойми меня неправильно, сиськи замечательные, но они не для твоего отца. Если.. у тебя нет пунктика насчет папочки?

Она громко сглатывает, ее нежное горло двигается в такт движению. Однажды, я не знаю когда, но я собираюсь схватить ее за горло и выебать из нее все дерьмо, пока она не сможет двигаться.

Хорошо. Это было слишком откровенно даже для моего извращенного мозга.

— Кроме того, — продолжаю я. — Уверяю, Граф Эдрик Астор не одобрил бы невестку, которой нравится, когда с ней обращаются как со шлюхой. Поскольку я джентльмен, я даю тебе шанс выйти из этого невредимой. Мы оба получаем то, что хотим. Беспроигрышный вариант.