Спасти СССР (СИ) - Афанасьев Александр - Страница 1

Аэродром "Каменный ручей" (Алексеевка)

Декабрь 1990 года

Экстренная встреча президентов США и СССР

Протокол не ведется

Декабрь – месяц тяжелый, а здесь – в особенности. Сырость, грязь, от океана постоянно несет соленую влагу, которая смешиваясь со снегом, превращается в нечто невообразимое. Низкое, серое небо, на дальнем горизонте уже светло. Хвостовые плавники невиданных здесь Боингов-707 в светло-синей окраске – как акулы в море.

– Михаил Сергеевич, вам нельзя идти одному

Генерал Вадим Медведев, он же возглавлял охрану Брежнева. Профессионал, и он прав, но…

– Вы что же, генсека будете учить?

– Михаил Сергеевич…

– Там меня не съедят. У нас с американцами – новые отношения…

– Правильно. Так ты их. А то вон что удумали – генерального секретаря жизни учить! Не бывать этому!

– Опять?

– Молчу, молчу. Сказать уж нельзя.

– Нельзя. У меня встреча с президентом США и ты тут под руку…

Трапа нет, к заднему люку самолета у самого хвоста – спустили временный. Около него – два сотрудника Секретной службы США, один открыто держит УЗИ.

Охрана отстает.

Десять минут спустя – сидим в президентском салоне, и пьем виски. Один на один. По моему настоянию – Брента Скаукрофта, помощника по нацбезопасности – Буш выгнал. Пошел на уступки, раз я пошел.

И для него и для меня эта встреча чрезвычайно опасна – по внутриполитическим причинам.

– Миша – Буш называет меня уменьшительно-ласкательным вариантом имени, так ему выговорить проще – ты пойми нас правильно. Никто не ставит под сомнение политику новых отношений между СССР и США. Но этот Хусейн… он же бандит. Форменный бандит.

– Джордж…

– … ты неправ насчет Саддама Хусейна. Он не бандит. Он нацист. У него портрет Гитлера в кабинете. Он уничтожил больше двадцати тысяч иракских коммунистов, в Ираке эту партию так и называют – партия расстрелянных. Он бредит наяву.

Этого Буш явно не ожидал. Чтобы скрыть замешательство, он берет бутылку виски – добавить по стаканам. Потом берет щипцами лед, и щипцы его выдают – по стуку о край, я понимаю, что у него подрагивают руки.

– Миша… но почему вы дружите с ним?

– Мы с ним не дружим. Мои предшественники пытались продавать ему оружие – как и вы кстати. И исходя из этого, закрывали на все глаза. Но больше закрывать нельзя. Джордж, мы вскормили нового Адольфа Гитлера.

– Миша, вы же все равно… сотрудничаете с ним сейчас? Продаете ему оружие.

– Мы не сотрудничаем – резко говорю я – этот тип держит нас за яйца! Знаешь же, если ты должен банку сто рублей, то это твоя проблема, а если должен миллион – то это уже проблема банка. Мы поставляли ему оружие и закрывали глаза на то, что он делал с коммунистами, а он обещал, что когда-нибудь расплатится и будет вести себя прилично. Не случилось ни того ни другого, он теперь напал на соседей и вот – вот пойдет дальше. У него либо есть ядерное оружие, либо вот-вот будет. И он уже разрабатывает ракеты, способные достичь, в том числе Москвы.

Буш осторожно, словно это граната с выдернутой чекой, ставит на столик недопитый бокал.

– Означает ли это – осторожно говорит он – что СССР готов присоединиться к международной коалиции?

Я качаю головой

– У меня тоже есть обязательства, Джордж. И есть люди, которые не поймут резкого изменения нашей политики на Ближнем Востоке.

Буш кивает

– Понимаю. Но мы можем рассчитывать на благожелательный нейтралитет СССР в этом вопросе? Мы поймем, если вы сделаете жесткое заявление.

Я снова качаю головой

– Заявлениями тут не обойдешься, проблему Хусейна надо решить. Если это наша зона ответственности, решить ее должны мы.

Буш инстинктивно сглатывает, я вижу, как судорожно дергается его кадык.

– Это означает…

– Это означает, что иракский народ достоин лучшего правительства, чем у него есть сейчас.

– Мы не можем допустить второго Афганистана – задумчиво сказал Буш – только не сейчас, когда найдено решение по первому. Не сейчас, когда наши отношения только-только начали налаживаться.

– Его и не будет – сказал я – иракский народ сам должен решить свою судьбу. От вас мне нужно два согласия и одна помощь.

– Какие же?

– Согласие с двумя вещами. Первая – Ирак останется республикой, там не будет предпринято попытки восстановить монархию и иракские коммунисты получат широкое представительство в правительстве национального спасения.

Буш кивает

– Если они подчинятся резолюциям ООН и выведут войска из Кувейта, на это можно будет пойти. Мы и не думали вмешиваться в их внутренние дела, нам хватает арабов…

– Решение вопроса Кувейта возможно на межарабской конференции, но… скажем так – мы, то есть СССР и США будем играть на одну руку. Второй вопрос – долги перед СССР, безусловно, признаются и должны быть погашены.

Буш впервые улыбается

– Это несомненно. Мы не можем позволить себе, чтобы кто-то не погашал долги. Это все плохо скажется на мировой экономике…

Как ты запел.

– … А как насчет помощи?

– Остановите Мэгги. Пусть она умерит свой праведный гнев. Не педалируйте события. Нужно время на то чтобы со всем разобраться.

Джордж Герберт Уокер Буш, сорок первый президент США задумался. Он не срабатывался с Тэтчер в отличие от Рейгана. За десять лет премьерства Маргарет, и без того жесткая – изменилась и не в лучшую сторону. Она стала… безапелляционна, скажем так. Безапелляционна и фанатична. С ней тяжело иметь дело, потому что у нее фанатические убеждения ее папаши – проповедника методистской церкви, и огромный политический опыт, помноженный на десять лет премьерства. Относительный экономический успех, которого она добилась, делает ее еще более агрессивной. Дошло до того, что когда он крайний, раз был в Лондоне, с ним отказались встречаться некоторые люди, неофициально передав через Чарли Прайса[1], что Маргарет замыкает все отношения с США на себя, и достаточно просто проявить какую-то личную инициативу, чтобы стать ее врагом. А у врагов Маргарет судьба незавидная.