Лёха - сокрушитель Вселенной (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 12

— Он не мог отсюда сбежать, — процедил сержант.

— Сюда никто не входил, — спокойно соврала Амабель.

Сержант хмыкнул.

— Я бы точно заметила, — сказала ведьма, стараясь встать как раз на одной линии между Паладином и стражником, чтобы хоть как-то прикрыть его.

Избранный ухмыльнулся, по-прежнему стараясь не шевелиться. Если выгораживает, значит, понравился, и других объяснений Лёха не видел.

Нос зачесался невыносимо, Избранный поморщился, и вдруг увидел на себе пристальный взгляд сержанта. Похоже, тот заметил что-то неладное, но пока не понял до конца. Лёха замер, словно кролик перед удавом.

— Нам доложили, что тут массовая драка и смертоубийство, — произнёс сержант, не прекращая бурить Лёху взглядом.

— Вас обманули, — пожала плечами Амабель. — Разве что вот этот здоровяк упал с лестницы, но и это он сам поскользнулся.

— Товарищ сержант! Товарищ сержант! — раздался голос из коридора. — Гляньте сюда!

Сержант в последний раз зыркнул на Лёху, на ведьму, молча развернулся и вышел, оставив дверь открытой. Герой тихо выдохнул и наконец почесал нос плечом.

Из коридора, а точнее, из общего зала, донеслись вопли Петровича.

— Я требую зачитать мне мои права! Это полицейский произвол! Адвокат! Мне нужен мой адвокат! В чём меня обвиняют?!

Ведьма посмотрела на Паладина и вопросительно изогнула бровь.

— Бля, петушара… — прошипел Герой.

— А-а-ай! Вы не имеете права! Я разумное создание! Я буду жаловаться! Ай! — доносились жалобные вопли.

Петровича надо было снова выручать, а спускаться вниз самому — это самое настоящее самоубийство.

— Бля, Мебель… Прости, Амабель… Можешь петуха моего выручить? — тихо произнёс Герой.

— А жирно не будет вам? — фыркнула колдунья, тряхнув рыжими волосами.

— Бля, благодарен буду, — пообещал Лёха.

— А-а-а-а-а! Перья! Не тронь! Ай! — снова кричал петух.

Амабель нахмурилась. Снова помогать этому мерзавцу казалось совсем плохим решением, но Печать Богини просто так кому попало не раздают, это значит, сама Властительница отметила его своим благословением. А если он и правда Избранный…

— Ладно, посмотрим, что я смогу сделать, — ответила она. — Жди здесь.

Колдунья спустилась вниз, в общий зал, и увидела, как десять стражников и один сержант гоняются по всей таверне за взъерошенным петухом, который носился по залу с дикими воплями, то и дело взлетая до самого потолка.

Крепость стояла на, своего рода, огромном холме. А этот, своего рода, огромный холм находился прямо в центре города, возвышаясь над крышами домов и узкими улочками.

Лёха, окружённый конвоем стражников, брёл вверх по склону, исподлобья зыркая то на сержанта, то на колдунью. Петрович удобно устроился у девушки на руках и тихонько квохтал, жалуясь ей на ментовской беспредел. Лёха так и порывался устроить очередной дебош и сбежать, но это бы поставило его вне закона, и с карьерой Героя было бы покончено. Значит, придётся идти с ними в крепость. Впрочем, Лёха в мусарне уже бывал, и знал, чего ожидать. Откатают пальчики, помурыжат пару часов и отпустят, ведь за ним никаких косяков пока не числилось. Тем более, раз он Герой, то и бить не будут.

Стражники, однако, были напряжены до предела, дубинки их уже не висели на широких поясах, а перекочевали в цепкие мозолистые лапы, и Лёха ясно понимал, что они эти дубинки пустят в ход совершенно не задумываясь.

— Тащ командир, — произнёс Герой, высморкнув длинную соплю прямо в придорожную пыль. — Я чё сделал-то?

Сержант даже не обернулся. Ведьма успела рассказать ему про метку Избранного, но и лебезить перед очередным героем ему не хотелось. Сержант предпочёл хранить молчание.

— Тащ командир, не по закону это, — буркнул Герой.

— Здесь я — Закон, — процедил сержант.

На душе у него было погано. Если это теперь называют Героем, то он боялся представить, какие нынче злодеи. С такими героями, собственно, и никакие злодеи не нужны. Сержант вдруг почувствовал, что смертельно устал, и вся накопившаяся злоба яростно требовала выхода. Но и выместить её было некуда. Поэтому он только сжал кулаки покрепче и стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.

— Беспредел творите, тащ командир, — укорил его Лёха.

— Точно! Как есть беспредел! — оживился петух, до сих пор обиженный. — Это ж разве можно, из живого петуха перья драть?!

Он едва не захлопал крыльями от гнева, но Амабель вдруг одним движением руки успокоила его, и Петрович снова притих. По крайней мере за это Лёха был ей благодарен.

Крепость понемногу приближалась, и Герой удивлённо присвистнул, когда увидел, что каменные стены в высоту оказались почти как пятиэтажка. Сложены они были из удивительно ровных серых глыб, местами поросших желтовато-зелёным мхом, и издалека казались бетонными, но вблизи всё-таки выдавали своё естественно-каменное происхождение.

Ворота, циклопически громадные, будто созданные для сказочных исполинов, оставались открытыми, и весь конвой прошёл через них, стражники и колдунья совершенно буднично, Лёха и петух — озираясь по сторонам и задирая головы, чтобы получше рассмотреть всю невообразимую величину цитадели. А посмотреть было на что, особенно тому, кто всю жизнь прожил в захолустном городке, застроенном типовыми пятиэтажками.

Сержант, а вслед за ним и все остальные, остановились в широком каменном коридоре. Коридор изгибался вдоль стены, сразу за центральными воротами, и вёл к другим воротам, поменьше, непосредственно в цитадель. Стены нависали со всех сторон, создавая ощущение, будто ты находишься в каменном мешке. Лёха вдруг хмыкнул, представив себя на месте тёмных прислужников, штурмующих крепость и пробившихся за ворота, а тут вдруг вместо лёгкой добычи — громоздкие нависающие стены с защитниками наверху. Ему вдруг стало зябко.

— Так, — протянул сержант, запуская руку под нащёчники шлема и почёсывая щетину.

Ему жутко хотелось отправить этого так называемого героя в самое глубокое подземелье, упрятать подальше и надолго, но как ни крути, ни одного, даже формального повода он не находил. Не отправлять же его за решётку за один только подозрительный вид? Сержант представил всю бумажную волокиту (тем более, совсем бесполезную, ведь ублюдок всё равно выйдет) и снова нахмурился. Отпустить мерзавца просто так он тоже не мог. Остатки совести, которые он старательно глушил каждый вечер крепким алкоголем, решительно протестовали.

Решение, наконец, пришло. Сержант взмахнул рукой, и они продолжили путь. Лёха поначалу не понял, куда его ведут, но вели его к угловой башне. Все, включая колдунью и петуха, по очереди вошли внутрь, спустились по винтовой лестнице и оказались в тесной комнатке с голыми стенами. Посреди комнаты стоял письменный стол, заваленный бумагами, и два стула, а у противоположной стены Лёха увидел решётку. Обезьянник, значит. Удивительно, что стены синим не покрашены на два метра от пола. На стене чадил факел, разгоняя темноту и превращая её в полумрак.

— Эт чё, бля, на каком основании, — хмыкнул Герой.

— Здесь до утра посидишь, до выяснения, — удовлетворённо ответил сержант.

Спорить было бесполезно. Паладин зашёл в тесное узилище, хмуро огляделся, хотя смотреть особо было не на что. Ничего, кроме каменных стен и железной решётки, отделяющей четыре квадратных метра от остальной комнатки.

— Петуха туда же, — приказал стражник.

Ведьма с некоторым сожалением отпустила Петровича, и тот гордо прошествовал к хозяину. Что удивительно, молча.

Решётчатая дверь обезьянника закрылась, а ключ сержант демонстративно повесил на пояс.

— Вас завтра вызовут, будьте готовы, — сказал он колдунье.

Амабель вздохнула, кивнула ему и вышла, остальные стражники вышли вслед за ней. Сержант уселся за стол, так, чтобы видеть Лёху, который уже сидел на корточках и царапал что-то ногтем на стене. Петрович молча прохаживался по камере.