Роза для навигатора (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 8

А тогда я сидела в обнимку с гуманоидом и тряслась, как мышиный хвостик. Вот возьмут и аннигилируют вместе с гаражом… вот прямо сейчас…

Грохот стих. Наступившая тишина оказалась настолько плотной и полной, что душа её попросту не вынесла.

— Пойду, гляну, что там, — сообщила я.

В погребе темно было, как в заднице у негра, и фонарик я зажечь побоялась. Просто я тут всё наощупь знала, с самого детства. Где какие полки — с соленьями, вареньями, из прошлой жизни ещё, я-то сама, как мама уехала, перестала закручивать. Тут залежей — на десять лет вперёд, а урожай… ну, без должного ухода урожай стал скудным. Не огородник я. Я вообще в универе учусь на химфаке. И жаль постепенно приходящий в запустение сад, да что сделаешь.

Я осторожно полезла вверх по лестнице. Аккуратно сдвинула крышку головой, а сердце трепыхалось, что заячий хвост или вот хоть лист на осине… Никого. Мечутся по потолку тени от наружного фонаря, болтает его ветром. Но тут хотя бы глазу есть за что зацепиться, полной темноты нет. Я выбралась из погреба, прикрыла его. Так, на всякий случай. Мой новый знакомец всё понял правильно, даже дышать забыл как. Это хорошо…

Чпок-квак — пришла СМС. Блин, ну нашли время… наверняка, сотовая связь напоминает, что на счету денег мало, оплатите сейчас… Я нервно включила смартфон, не люблю неотвеченные и не просмотренные сообщения и вызовы. Вдруг там что-то важное, а я провафлю.

Важное! Твою мать‼!

С моего счёта списали деньги!

Триста двадцать тысяч, в ноль! Половину подарил мне папа, часть перевела мама, на остальное я фигачила весь год, урывая время между занятиями! Я так хотела слетать в Башиль с Олегом! Я этой поездкой год жила! И какая-то тварь, какая-то сука увела мои деньги‼! Да как это так?! Да что такое!

Я треснула от злости вдоль, поперёк и крест накрест, попыталась отменить операцию в сберонлайне, ничего не вышло, взялась яростно звонить в банк, нарвалась там на голосового помощника… о, господи! Ещё и связь пропадала! И вот это бесконечное: на данный момент линия занята, ждите, ваш звонок очень важен для нас.

Твою мать! Твою мать! Твою мать!

В какой-то момент мне захотелось засадить смартфоном в стену от огромного избытка чувств. Я даже занесла руку…

Меня ослепило светом. Отбросило к стене, вжало в холодный крашеный кирпич.

Двое. Их было двое. Один — шкаф под два метра ростом. Второй рядом с ним казался хрупким ребёнком в дурацком тёмном плащике до колен, но был он кем угодно, только не ребёнком. Именно от него у меня резко заболела голова, как при мигрени перед критическими днями, только раз в сто сильнее.

Проклятый банк! Проклятые мошенники, укравшие мои сбережения! Как я поеду в Башиль? На что я куплю новую куртку и снаряжение? А билеты?‼ А бронь в гостинице?

Я ни о чём не могла больше думать, мысли замкнуло накоротко. Обида и ярость разрывали меня на множество мелких кусочков.

Свет погас. Страшные визитёры исчезли. Я сползла по стеночке — подогнулись коленки. Руки задрожали, сердце сорвалось в бешеный галоп. Как же мне было плохо! Как плохо! Как будто мозги вывернули наизнанку и щедро сдобрили жгучим перцем. Меня скрутило в жестоких спазмах; как хорошо, что я не успела поужинать! Не знаю, сколько времени это длилось. По ощущениям — вечность.

Очнулась от того, что кто-то бережно вёл чем-то приятно влажным по моему лицу. Стало легче, а потом еще легче. Я открыла глаза. Лучше бы не открывала…

Увидела того, кого спасла. Как-то он, несмотря на контузию, вылез из подпола. Нашёл тряпку, которой я автомобильные стёкла протираю. Намочил — в дождевой воде, за воротами бочка, куда по откосу как раз с крыши льётся. Я чувствовала вкус — именно что дождевая вода. У бутилированной совсем другой запах, точнее, никакой. А эта влага пахла озоном, влажной листвой, немного пластмассой, из которой как раз и была сделала бочка…

Враги ушли. Гроза ушла вместе с ними. Сквозь оконце лился жемчужный свет северного вечера.

— Они ушли? — спросила я.

Вспомнила про эсперанто, но ничего на ум не пришло, все слова словно рассыпались и раскатились по щелям и углам. Тогда я посмотрела на смартфон в руке… точно! Нашла в яндексе эсперанто-переводчик. И контакт пошёл.

— Кто это? Кто преследовал тебя?

— Преступники.

— А ты кто?

— Хронопатруль.

И корочку своей почтенной службы показала. Голографическая сияющая фигня: метеоритный поток в круге с надписью: «служить и защищать». Да, вдобавок, это оказалась она. Женщина с зубодробительным именем, из которого я запомнила только первый слог: Кев.

— Пошли в дом, Кев, — сказала я. — Кофе выпьем. А-а-а, моя голова…

Голову словно взорвало изнутри адовой болью. Я выронила смартфон, он не разбился по странной случайности. Обхватила виски ладонями, и мир для меня умер на мгновение. Мигрень, только в сто раз хуже. Кушать хочется, работать лень.

— С тебя сняли дамп памяти, — зло сказала Кев. — Ублюдки.

Ну, может, не ублюдками она их назвала, а как-то ещё. Мне было без разницы.

— Дамп памяти, — простонала я. — Это ещё что такое…

— Разновидность ментального скана.

Что?! Эта глазастая мелочь в плащике влезла мне в мозги, считала мою память? Телепатически?! О господи!

— А почему они тебя из погреба не выколупали?! Если они считали мою память?

— Что с тобой случилось, когда ты поднялась наверх? Ты так кричала!

— А-а-а-а! — в сознание вломилась та мерзкая смска. — У меня деньги украли! С моего счёта списали деньги! А-а-а-а!

Я лихорадочно полезла в сберонлайн — нет, мне не приснилось, и нет, не ошибка. Ноль на моём счету. Ноль целых, девяносто семь копеек.

— Это важно для тебя?

— Чёрт! — заорала я. — Важно! Ещё как важно! Я потеряла всё, понимаешь, всё, всё, всё!

Переводчик исправно передавал мои вопли на эсперанто, но без эмоций, сами понимаете.

— Вот это и спасло нас обоих, — получила я объяснение. — Они не увидели в твоей памяти меня. Радуйся.

— Чему, о господи? Что я осталась с голой задницей?!

— Твоя задница прикрыта штанами, сверху штанов еще курткой, — возразила Кев. — А в голове нет дырки от плазмогана. Пока нет. Радуйся.

Вот уж я радовалась…

Я думала, что в доме выбило всё электричество из-за воздушных плясок галактической полиции с преступниками. Но нет. Свет горел, и на него у меня сразу же разболелась голова, притихшая было, пока шли по саду.

Гроза ушла на юг, ветер разметал облака, и на чистом прозрачном небе висел узкий серпик новорождённого месяца. Пахло влажной листвой, озоном, вечерними цветами, мокрой корой. Нас обоих штормило; две калеки с опухшими головами. Еле доползли.

— Последствия ментального скана, — прокомментировали моё состояние. — Пройдёт.

— Твои слова да богу в уши, — буркнула я, падая в кресло.

Какое-то время я не шевелилась, может, даже сознание потеряла, не знаю. Очнулась и увидела, как Кев стаскивает с головы серый капюшон. Оттуда вывалилась алая коса, я удивилась её длине, а потом присвистнула — вокруг виска у инопланетянки разливался багровый, с оттенком в зловещий, фиолет кровоподтёк. Судя по виду, травма не сегодняшняя, а минимум позавчера получена.

— А, это, — усмехнулась Кев, осторожно, кончиками пальцев, прикасаясь к пострадавшему виску. — Шунт сгорел. Чивртик постарался, шалва- наот…

— Кто?

— Кто с тебя ментальный дамп содрал!

— То мелкое говно в пижонском плащике? — уточнила я.

— Говно. В точку! Говно и есть, — и она медленно, со свирепой кровожадностью на лице, сжала могучий кулак.

Глаза у неё оказались тёмно-багровыми, в тон косе, без белка, с чёрной ромбовидной звёздочкой зрачка. На руке — четыре пальца, противопоставлены два против двух, очень специфичная кисть. Удобно хвататься за что-нибудь, за рукоять ножа, например.

Нож — отдельная песня. Прямо кинжал, я бы сказала. С резной рукоятью из желтоватого материала… дерева? Кости? В торце рукояти — выжженная неведомым инструментом голографическая голова клекочущей хищной птицы. Голова вспыхивала на свету, как и положено порядочной голограмме, разными оттенками радуги.