А что потом ? (ЛП) - Мур Порша - Страница 4

— Я тоже был счастлив! Я годами не виделся с Лизой! — кричит он, и от того, как он произносит ее имя, у меня сводит живот.

Я закрыла лицо, пытаясь успокоить дыхание.

— Всё в порядке? — звучит голос Лоурен, жены моего сына, за спиной.

— Уильям как раз уходит.

Уилл побледнел и выглядел разбитым.

— Мы должны поговорить об этом.

— Я хочу, чтобы ты сейчас же ушёл! Прямо сейчас, Уильям. — Собственный визг заставляет вздрогнуть даже меня.

Муж оглядывается на Лорен, затем кивает.

— Если ты этого хочешь.

Мужчина вытирает слёзы. Помимо сегодняшнего дня, я только раз видела, чтобы Уильям плакал, — тогда умерла его мама. Сейчас я должна подавить инстинкт, подойти к нему, обнять и сказать, что всё будет хорошо. Задача становится проще, когда меня начинает съедать желание наброситься на него.

— Мне нужно сделать ещё пару вещей, и я уйду. Если только ты этого хочешь, — тихо говорит он, не сводя с меня глаз.

Сделав глубокий вдох, я говорю:

— Другого варианта нет.

Взгляд Уилла упал на пол, и он прошёл мимо меня. Когда я слышу, как он выходит из комнаты, моя душа разбивается. Меня смущает вопль, который я издаю. Руками закрываю лицо, и оно сразу становятся мокрыми от слёз. Чувствую, как две руки обвиваются вокруг меня.

— Я могу для вас что-то сделать? — спрашивает Лоурен.

Я не могу говорить, потому что не могу перестать плакать.

* * *

— Вот, держите, — Лоурен протягивает мне чашку ромашкового чая и осторожно садится напротив.

За то короткое время, что мы знаем друг друга, мы стали близки. Она родила мне внучку, так что это автоматически ставит её на вершину списка моих любимых людей, и она делает моего сына счастливым, счастливее, чем я видела его за долгое время. Всё было так хорошо до вчерашнего дня, когда всё перевернулось с ног на голову. Нет, это слишком мягкое объяснение. Когда вулкан извергся и разрушил всё вокруг.

— Спасибо, — говорю я, выныривая из мыслей. Не могу представить, насколько неловко ей сейчас здесь находиться. Я знаю, что они с Лизой очень нравились друг другу. А теперь быть в центре всего этого… — Прости, что втянули в это. Обычно, мы нормальная и тихая семья.

Моя жалкая попытка пошутить с треском провалилась. Глаза невестки расширились, и она покачала головой.

— Не нужно извиняться. Я не представляю, как вам сейчас плохо, — искренне произнесла Лоурен.

— Оставаться здесь не самая лучшая идея, — говорю я, понемногу успокаиваясь.

Лоурен кивает и глубоко выдыхает.

— Мы с Крисом поговорили, и если вы не против, то полетели обратно с нами в Чикаго. — Её слова звучали обнадеживающе.

— Спасибо за приглашение. Как бы я ни хотела провести больше времени с моей Каллен, не думаю, что сейчас подходящее время, — отвечаю я, а затем делаю глоток чая.

Она понимающе кивает.

— Я не хочу бежать из собственного дома, понимаешь? — Я тяжело сглатываю, чтобы голос не сорвался. — Но как я могу здесь остаться? Где бы ни посмотрела… — Я с отвращением убираю от стола руки. — Я не знаю, где они… — Я слишком устала, чтобы закончить мысль.

— Может, всё было не так плохо, как вы думаете, — осторожно говорит Лоурен и сразу же морщится. — Глупо как-то прозвучало. Я просто думаю, что в нашем воображении что-то неизвестное изображается в намного худшем свете, чем есть на самом деле. — Она легко пожала плечами.

— Это почти смешно. Вчера мы сидели здесь и завтракали, всё было хорошо. Всё было в порядке. А сегодня… — Я замолкаю, когда срывается голос. Ненавижу ту, кем я стала — жалкое рыдающее несчастье. Я отставляю чай и кладу голову на стол, обхватывая её руками. — Я не должна была выпроваживать Уильяма. Я не могу остаться в этом доме.

— Куда собираетесь идти? — спрашивает она.

Хороший вопрос. Я не хочу мешать сыну и его семье, так как они обустраивают свою жизнь. Я точно не хочу находиться рядом с внучкой в таком состоянии — чтобы она видела, что я ненавижу её деда. Она всего одна, но уверена, что девочка подхватывает мои чувства лучше, чем слова. Не хочу нависать тучей над ними. У них будет достаточно мрака на протяжении всей жизни.

— У меня есть сестра. Я могу остаться там, пока не приду в себя, — бормочу я. — Джиа потрясающая. Она сможет вынести мою хандру.

Лоурен поднимается и подходит ко мне.

— Думаю, вам позволено похандрить. — Она дарит мне тёплую улыбку и крепко обнимает. Я сказала бы, что её улыбка — это попытка скрыть тревогу. — И это прекрасно, что у вас есть тот, кто сможет побыть рядом. Я всегда хотела иметь брата или сестру.

— Забавно, а я всегда хотела, чтобы у Криса были брат или сестра. Теперь есть, — говорю я, не в состоянии замаскировать горечь.

— Хотите, я помогу вам упаковать вещи или отвезу вас к сестре?

— Нет. Поездка прочистит мысли. Знаю, я выгляжу дерьмово, но я в порядке. Бывало и хуже. — Прежде чем я покидаю кухню, мои ноги примёрзают к месту, и мне становится стыдно за то, что собираюсь спросить. — Лоурен, ты… ты что-то замечала между ними до того, как приехала сюда?

Чувствую себя ещё более жалко. Лоурен ближе подходит ко мне и смотрит прямо в глаза.

— Нет, ни разу.

Смеюсь над собой. Она не его жена. Замечала она что-то или нет — это неважно. Я была дурой. Была слепой, но больше всего меня беспокоит тихий голос в голове, который говорит, что я знала, что так будет.

* * *

Лиза

Любовь как паразит, забравшийся под кожу. Он влияет на любую важную часть тебя, заражает её. Вирус, который распространяется так быстро, что к тому времени, как ты осознаёшь, что заразился, его распространение невозможно остановить. Это наркотик, который влияет на твоё самочувствие, на твой аппетит, ты слышишь только то, что он позволяет, и под ним ты принимаешь совершенно не те решения. Хороший день в любви лучше, чем вообще можно представить, плохой день в любви парализует тебя. Безответная любовь даже хуже невысказанной. Любовь — это то, о чём ты пытаешься забыть, дверь, которая была закрыта, хоть и не на замок. Вчера я распахнула её настежь, и все мерзости, которые она хранила, стали видимыми для окружающих.

Это мой худший кошмар. Раскрылись мои самые тёмные секреты. Подтвердился мой самый худший страх. Мне пришлось рассказать всё человеку, который был одним из немногих моих настоящих друзей. Человеку, который никогда не осуждал меня, любил как родную сестру, а я сказала ему то, что могло его погубить. Так и случилось. Я думала, что рассказать всё будет правильно, что мне, по крайней мере, станет легче и моя совесть впервые за многие годы будет удовлетворена. Но этого не произошло.

Мне не стало легче, а по его взгляду я поняла, что он никогда не простит меня. Время не залечит ненависть, которая пылала в его глазах. Хуже всего был тот маленький проблеск разочарования, который я увидела, прежде чем друга поглотила чистая злоба. Больнее всего была мысль о том, что все вещи, которые говорили обо мне и моей семье, — сплетни, всё, во что он отказывался верить, — были правдой. Я не оправдала его ожиданий. Оказалось, что я всего лишь дочь шлюхи, выросшая такой же, как её мать. Я стала ещё хуже, потому что знала, что мама никогда не спала с женатым мужчиной, тем более отцом её лучшего друга. Она никогда не поступала так небрежно с тем, кого называла другом.

Когда ты молод, ты не думаешь, а просто чувствуешь. Ты жаждешь, хочешь и берёшь это. Хотелось бы, чтобы дело было только в возрасте, в том, что я была глупым, гормонально неустойчивым подростком, но это не так. Потому что мне всё ещё это нравится. Как бы мне не претило это, сначала я думаю о себе, и как бы я ни пыталась убедить себя в том, что рассказала Крису правду, потому что это было благородно и правильно, не рассказывала я её всё это время именно по этой причине. Я рассказала правду, потому что она мучила меня. Дело в секрете, знании того, чему я стала причиной, и я боялась, боялась быть ответственной за то, что маленькая девочка росла одна, и ещё больше боялась того, что она окажется такой, как я.