Хроники Тальзеура. Дилогия - Джон Голд (СИ) - Голд Джон - Страница 20

— Нет, — словно прочитав его мысли, произнес посерьёзневший Саджи. — Не путай причину и следствие. Мы с Джоном считаем, что Город первыми призвал вас, правителей, чтобы вы не дали туманникам Древних безнаказанно пожирать обычных людей. «Вознесшиеся» неписи из Хризалиды тоже переносятся сюда, вам в помощь.

— А Бейтс? — Император чуть расслабился.

— Братство пришло в Город по собственному желанию, — от промелькнувшей мысли Саджи глаза засветились синим цветом. Цвет маны. — Вот оно что! Город притащил сюда нас с Джоном из наших версий мира Земли, чтобы за нами сюда нашли путь и наши народы! И когда это произойдет, начнется большая война с Древними.

Кузан усмехнулся, выложив еще два Джокера на стол.

— Или Система хочет, чтобы мы начали исследовать мир за пределами материка. Признайтесь, господа! — парень окинул собравшуюся четверку взглядом. — Вам же и самим интересно, почему местный океан состоит из пресной воды. Это говорит о том, что наш материк на деле просто большой остров, находящийся внутри гигантского озера. А настоящий Континент, тот, который, упоминается в самом-самом первом сообщении от Системы, еще никем не был обнаружен. Даже моего отца телепорты от Системы не пускают дальше побережья. Мы всего лишь в песочнице, где игра начинается. Но там, на землях Континента, можно найти руины городов самих Предтеч! А может и ответ на главный вопрос — куда ушли сами Предтечи?

Джон положил на стол карты. Игра давно закончилась, но, видимо, всё это время он думал о чем-то своем.

— Парни, я пока пас. Меня жена дома ждет. И малую версию вот этого пацана воспитывать надо, — Джон кивнул на Кузана, а тот закатил глаза, видимо, слыша это уже не в первый раз. — Давай, не отлынивай! У нас сегодня семейный ужин и мать тебе уши оторвет, если не явишься.

Видя за тем, как отец и сын шуточно переругиваются, Император понимающе улыбнулся. Такую улыбку Цесаревич видел на лице монарха, только когда тот оказывался в кругу семьи. Спокойную, открытую, полную сил улыбку от того, кто может называть себя любящим отцом.

— Господа! — Император подал голос. — Так как вы свою страну назовете?

И Цесаревич знал ответ! Главный южный сосед Российской Империи. Тот, кто в знак дружбы дал русскому престолу пограничную каменную стену высотой в пятьдесят метров и длинной в две тысячи километров. Независимый город-государство! Место, выбранное членами Братства в роли их общей обители.

— Не страна, а Институт САРДЖО, — Саджи указал на себя и Джона. — Мы с Убийцей станем гарантом его политической независимости.

На этом голографическая запись приостановилась. Цесаревич всё еще видел перед глазами лицо отца. Император Николай II улыбался, узнав о том, что его, видимо, единственные настоящие друзья решили основать своё мини-государство. Ни семье, ни видным дворянам, ни даже родному сыну он так никогда не улыбался.

Позади Цесаревича донёсся голос старика. Теперь в нем слышались довольные нотки.

— Империя в надежных руках!

И только теперь севший на престол Алексей Романов понял, что имеет в виду его отец. Ему, законному наследнику трона, отдали всю Российскую Империю. Вот только присматривает за ней не он. А вот эти двое — Джон Голд «Убийца Императоров» и архимаг Саджи.

После боя в Учебке вокзала царил сущий хаос, с привлечением всех возможных служб. Со слов постоянной медсестры и двух охранников, присматривающих за больничной палатой интенсивной терапии, речь шла о сотнях погибших от магии черного вихря Хастура. В реку осыпались булыжники наполовину разрушенной набережной. Из-за вибраций, созданных коллективной магией, рухнула бесплатная гостиница и обвалилось каменное КПЗ для одаренных зэков. Число умерших пассажиров Поезда перевалило за три сотни.

В Учебке тоже пролилось немало крови. Вика и Олег, прежде чем добраться до моей комнаты в жилом блоке, убили семь Одаренных. И вот это уже был удар конкретно по репутации Российской Империи!

Приехавший в крепость посреди ночи посол Империи — Эдуард Пашкевич — устроил разнос безопасникам и военным. Тут дочь Императора вот-вот приедет, а на вокзальной станции люди сотнями умирают. Так что ни о какой госпитализации пострадавших в центральную Питерскую больницу не могло быть и речи. По меркам Империи, уровень безопасности там ниже плинтуса.

Мне провели две операции разом. Вправили и зафиксировали кости левой руки и вытащили застрявший в спине костяной кортик. Причем сделали всё прямо в лазарете Учебки, вызвав из города обычных хирургов и четверых слабеньких Одаренных, чьи целительские способности от Системы работали даже в мире Земли.

Помню, как очнулся после наркоза и услышал, что где-то за дверью, в коридоре, орал Пашкевич! Думал, снова глюки, но даже стоящий в лазарете солдат от крика начальства вытянулся по струнке. Страха в глазах столько, будто за дверью сам Император. А любая ошибка завершит его военную карьеру где-то на на дальней пограничной заставе.

Нас допрашивали. Меня и Костаса, над которым трое суток попеременно кружили замученные в конец целители. Богатырь пах как кусок барбекю, и выглядел соответствующе. Узор из черных вен покрывал всё его тело, а из одежды врачи оставили ему всего две тряпицы. Одна прикрывала пах, а вторая — лицо. И вот в таком виде, мы со смотрителем встречали поток гостей.

Врачи, следователи, дознаватели от Империи, злой как черт Пашкевич и снова дознаватели. Им было интересно всё! Знак Корзы, фамилии полицейских, ведущих дело, способ и дата переправки в Санкт-Петербург. Корза, Корза, Корза!

Посол заявился в палату прямо во время очередного «дружеского визита» службы сыска.

— Совсем страх потеряли! — Пашкевич кивнул на койку смотрителя. — Не будь здесь господина Нагорного, вы бы сейчас писали отчет о трехсот сорока Одаренных, убитых на вокзальной станции. А этот кусака, на соседней койке, будучи уже дважды раненным и ободранным, отбивался от пары вооруженных противников.

Один из следователей недовольно поморщился.

— В деле Кхана много нестыковок, господин посол. Почему только он выжил после зова Хастура…

— Хочешь я этого парня на тебя натравлю? — Пашкевич хмуро указал рукой на меня. — Так, в целях профилактики! Он загрыз человека, чтобы выжить. Вылез из могилы, которую потом взорвали эти же ублюдки из культа Корзы. Он живьем сжег четырех людей, боясь, что они устроят погоню за детьми. Ваш менталист это подтвердил!

— Но…

— И наш посольский пес сказал то же самое. И ты знаешь… — посол поморщился и на мгновение затих. — Фамилию твою не помню. Так вот, если мне кто-то скажет, что этот парень пережил раскол души, я поверю! Без столь сильной воли к жизни, он бы давно умер, а не с вами тут сейчас лясы точил. Всё! Допросы окончены. Вы и так, пользуясь моим расположением, три дня их мурыжите. Смотритель, вон, без сил валяется, а вы псы и глазом не моргнули.

Уходя из палаты, Пашкевич бросил на нас с Костасом полный негодования взгляд. И всё! Больше никаких допросов и гостей к нам не пускали. Точнее, не считая постоянной медсестры и пары охранников, нас проведал всего один человек. Полненькая женщина, лет сорока с удивительными глазами и крайне спокойной, даже не знаю, пусть будет аурой. В отличии от всех прочих навещавших нас людей, она будто несла с собой спокойствие.

Она что-то спросила. Простые, легкие, ничего толком не значащие вопросы. Кто я? Как зовут? Что думаю о Российской Империи и о темном герое Корзе? Она не спрашивала о нападении напрямую. Просто тихо и спокойно выслушивала мои ответы. И вот, с ее уходом, на душе у всех в палате стало как-то грустно. Медсестра с поникшим лицом вышла в коридор, а охранники притихли.

Странное чувство. Даже не знаю с чем сравнить. Будто пообщался с кем-то близким, тот искренне поинтересовался моим самочувствием и спокойно выслушал. А потом ушел. А я даже имени этого родственника не знаю. Удивительная женщина!