Повелитель Островов - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/151
• Следующая

— Там сказано: «Мы выстояли», дитя мое, — ровным голосом сообщил он. — Они находились рядом с королем Валенсом двадцать лет назад, когда он на Каменной Стене противостоял графу Сандаракканскому. Тогда правый фланг королевской армии был смят, а Кровавые Орлы выстояли и защитили короля.

Отшельник не спеша отвернулся и сплюнул в сторону моря. Затем продолжил:

— Король поместил эту надпись на их знамя в знак чести, которую они снискали в тот день.

Ничего не добавив, отшельник пошел прочь. Его тяжелый нож при ходьбе бился о бедро. Шарина провожала его взглядом, пока Ноннус не скрылся в лесу. Ей хотелось плакать — неизвестно почему.

— Все в порядке! — крикнул Гаррик в кухонной суматохе. Он перешагнул оконную фрамугу, поскольку не мог пройти в дверь с чугунным котлом на плече, и направился к очагу. — Я подвешу его на крюк!

Дая и Тилга — деревенские женщины, которые обычно помогали с большими обедами во время праздника урожая, сейчас готовили еду для солдат. Из-за своей ноши Гаррик не видел, что делается справа, и боялся налететь на кого-нибудь в этом сумасшедшем доме. Массивный котел и сам по себе весил немало, а с десятью галлонами воды и вовсе был неподъемным.

— Гаррик, это слишком тяжело! Я велела тебе наносить воду ведрами, а не тащить полный котел от колодца! — закричала на него Лора.

Гаррик осторожно опустился на колени и подвесил котел за ручку на кованый крюк, специально предусмотренный в очаге для больших емкостей. Поварихи тут же приступили к приготовлению наваристого мясного супа назавтра, поскольку, очевидно, корабль задерживался на неопределенное время.

Под действием груза крюк застонал. Зато Гаррик отступил в сторону и с облегчением перевел дух.

Он был уверен, что в нынешнем состоянии ему легче дотащить этот котел, чем бегать туда-сюда с ведрами. Гаррик сумел, но теперь, когда работа сделана, правая икра отозвалась частой пульсацией, а мышцы в бедрах превратились в холодный кисель. Похоже, его мать оказалась права, что бывает нечасто.

Шарина зажгла лампу, так как в комнате, а особенно в том дальнем углу, где она нарезала овощи, с заходом солнца становилось темно. Похоже, готовка затянется далеко за полночь; заготовленных дров может и не хватить. Тилга плечом толкнула дверь и вошла в кухню, неся полную корзину свежеиспеченного хлеба.

— Я вижу, ты уже ходишь, — произнес Райз, придерживая дверь. — А грести можешь?

— Если вы собираетесь болтать, — вмешалась Тилга, — пойдите куда-нибудь в другое место! Если же вы останетесь здесь, вам придется принять участие в замешивании теста — лишние руки нам не помешают.

Райз слегка улыбнулся и повел Гаррика в общую комнату, сейчас полную солдат и моряков.

— Грести? — переспросил юноша. Он повел плечами, разминая мускулы, затем потер плечевые мышцы, куда пришелся основной вес котла.

Райз распахнул перед сыном дверь, ведущую к побережью, и сам последовал за ним.

— Да, на ялике Тарбана, на котором он выходит с сетями. Ты умеешь с ним управляться?

— Да, отец, — ответил Гаррик и замолчал, не зная, что еще сказать. Его отец всегда был малообщительным человеком, даже в гневе он слова лишнего не скажет. Но сейчас он пребывал в странном, непонятном для сына состоянии духа.

— Отлично, — кивнул Райз. — Потому что я-то точно переверну шлюпку, если сяду на весла. Тут мне бог недодал таланту, ты же знаешь. Да мы недалеко поплывем — только до конца волнолома.

На всем побережье то тут, то там светились костры, на которых моряки готовили себе снедь, купленную в деревне. Глядя на громаду триремы, Гаррик понимал: даже на ней невозможно хранить больше, чем одно-двухдневный запас провианта для всей команды. Так что отменный аппетит гостей неудивителен — со дня шторма им пришлось жить впроголодь.

По негласному решению команда разбила лагерь не на волноломе, а прямо на берегу. Благо, в это время лунного цикла возможность высоких приливов исключалась, а о повторном шторме и вовсе думать не хотелось. К кострам подтянулось множество местных жителей, среди которых было немало и женщин.

В одной из наиболее оживленных групп слышалась музыка — там царило веселье. Моряк с единственным уцелевшим ухом, в котором болталась золотая серьга, отплясывал джигу под нехитрую мелодию, которую его товарищ наигрывал на дудке из китовой кости. Остальные моряки одобрительно хлопали и сопровождали криками каждый особо удавшийся танцору кульбит.

Широкие улыбки и золотая серьга поблескивали в свете костра и магически действовали на женскую часть публики. Гаррик разглядел немало знакомых девичьих лиц, были даже замужние женщины. Все они изъявляли готовность разделить веселье пришельцев.

Мужчины поселка держались поодаль, их лица застыли в хмурых гримасах. В течение дня уже возникла пара потасовок, но моряков было слишком много — конфликты с ними грозили обернуться серьезной бедой. Ясное дело: пока корабль стоит у Барки, местные девушки не раз будут наведываться сюда. В конце концов, это их дело: решать, с кем проводить время. Потом, когда трирема уйдет, будут, конечно, и крики, и драки в семьях, но сейчас… Трудно ожидать от женщин благоразумия, когда в их забытой богом деревушке объявилась такая диковинка.

Ялик Тарбана лежал перевернутый на берегу напротив его дома. Чтобы шлюпку не унесло в море ветрами или непривычно высоким приливом, хозяин привязал ее канатом к крюку, вбитому меж каменных ступеней волнолома.

Гаррик отвязал старенький ялик, изрядно потрепанный штормом — Тарбану еще повезло, что он не остался с одним крюком да обрывком веревки…

Юноша взвалил шлюпку на плечи. Райз заботливо спросил:

— Может, мне поддержать второй конец?

— Нет, захватите только весла, — мотнул головой Гаррик и медленно поволок ялик к кромке прибоя.

Эта часть Хафта не могла похвастаться ни хорошими причалами, ни просто удобными песчаными пляжами. Поэтому лодки, построенные здесь, снабжались специальной наружной обшивкой — заостренными килями19, которые служили своего рода полозьями при перетаскивании по галечному берегу. Со временем эти кили снашивались и заменялись новыми.

Коренные жители Барки считали Райза неумехой. Не то чтобы он был ленивым или слабым физически (по крайней мере, по городским меркам), но лодка, когда Райз пытался грести, и впрямь чаще всего переворачивалась. Он способен был напутать с упряжью ломовой лошади и даже расплескать половину ведра воды, которое нес домой от колодца. И даже когда никакого конфуза не случалось, бедняга Райз пребывал в напряжении из страха выглядеть неуклюжим. Возможно, думал Гаррик, в этом и заключалась причина гнева, который постоянно плескался в отцовских глазах.

Шел прилив: волны набегали на берег, плескались у лодыжек, а затем откатывались, оставляя хлопья пены. Дождавшись очередной высокой волны, Гаррик столкнул в нее лодку.

— Запрыгивайте быстро на нос, — скомандовал он отцу.

Райз перекатился через борт, умудрившись даже не зацепиться за уключину. Как ни странно, и весла остались при нем. Гаррик подтолкнул шлюпку, выровнял ее и ловко забрался внутрь. Откинувшись назад, он принял у отца весла и начал грести.

Странно было видеть цепочку костров, растянувшуюся вдоль берега. Иногда на фоне огня мелькали силуэты танцующих. Веселые крики, отражаясь от волнолома, неслись в море…

— В деревушке будет больше звонкой монеты, чем когда-либо с тех пор, как строился постоялый двор, — сказал Райз. — Хотя не знаю, хорошо ли это. Провизии-то поуменьшилось и не прибавится до следующего месяца, когда начнем убирать урожай. А серебром сыт не будешь.

Он продолжал с негодованием:

— Госпожа прокуратор заявила, что поскольку им не удалось запастись провизией у рыбаков на нашей стороне острова, она вынуждена оставить мне в качестве уплаты расписку. Так сказать, королевские обязательства, с которыми мне придется отправиться к канцлеру на Орнифал, а он уж обратит эту бумажку в деньги. Тогда я очень вежливо заметил: надеюсь, госпожа не станет возражать против тушеной капусты четыре раза в день и освежающего сна на сеновале.

• Предыдущая
• 14/151
• Следующая