Лазурное небо (СИ) - Борик Пан - Страница 20

— И что ты узнал?

— Его зовут Фердинандо и он из "Зелёных полюсов". Это если ты не знала, а ты не можешь знать, что-то вроде большой семьи где каждый обладает уникальным талантом. И этот мальчик, Фердинандо, по слухам, достиг небывалых высот в фехтовании. Однажды его заметил один из главнокомандующих и предложил место в своём отряде. Думаю и так понятно что со временем он стал настоящей легендой, прочищая себе путь мечом.

— И где он?

Эльф пожал плечами, хмыкнув — Не знаю. Возможно уже на полпути сюда.

— Ты что-то знаешь.

— Лишь догадываюсь. Переворот которого никто не ждал, угрозы исходящие от повстанцев и убийство главы района… Всё это навлечёт на Октавиуса и его людей гнев Императора. А уж тогда… Сюда явится кто-то очень целеустремлённый. Кто-то, кто прочищает себе путь мечом. Любимчик выполняющий задание с блестящим результатом…

— Если бы это было так, твоя королевская задница уже была бы далеко.

— А я отправляюсь на рассвете. И тебе советую того же. Я распоряжусь чтобы вам выдали вашу награду, заслужили. — Эльф покинул крышу, спускаясь с невысокого здания по лестнице, имеющей множество ступеней. Девушка решила проводить небесное светило, оставшись ещё на некоторое время. Её терзали смутные мысли, и все они крутились вокруг разрушенной деревни. Теперь она поняла что всё это время бежала от них, бежала и не оглядывалась. Она прожигала день за днём в надежде что прошлое не настигнет её, бросив вызов в очередной раз. Костяшки пальцев Илви были сбиты, но совсем скоро им предстоит нанести ещё один удар…

Этот вечер был лучшим за всё время проведённое в лагере. Вместе с Лаффи девушка расположилась на кусках шкур, расстелив их между стен переулка. Трапезничать решили здесь во избежании шума и лишних свидетелей. Илви в очередной раз поняла что может доверять лишь балтусу сидящему рядом в позе лотоса и чистящему свой хвост от грязи. На ужин была похлёбка из лагеря повстанцев, сытная и жирная. В воде плавали добротные кусочки мяса, судя по всему крольчатина, а также овощи, в особенности картофель. Судя по всему у них пир — заявил балтус, поправляя свой новоприобретенный шлем, в котором его лицо становилось ещё более круглым чем обычно. Стальной элемент защиты обхватил щеки балтуса, делая его более смешным нежели устрашающим. В нём он выглядел потешно, и девушке приходилось сдерживать смех, набив рот похлёбкой.

— Да что опять? Неужели слишком нелепо…?

Илви закивала, поднеся руку ко рту. Это заставило Лаффи вздохнуть, снимая элемент защиты и откладывая его близ недоеденной похлёбки. Как и обещал Фредрик они могли брать трофеи с поля брани. Но ничего путного на нём найти не удалось. И было две причины этого явления. Первая: всё растащили повстанцы. И вторая: ничего и не было. Если не считать мешок слити украденный из дома предводителя района, то оба путника не заработали с этой битвы фактически ничего. То ли дело слить полученная от кронпринца, он конечно же сдержал своё слово, выплатив оговоренную сумму.

— Завтра уйдём отсюда. — Внезапно выдавила из себя девушка, сама не понимая причину спешку. Что-то тревожило её, возможно разговор с Фредриком был тому причиной, она не знала. Но волосы на коже становились дыбом, когда воительница вспоминала их диалог на крыше. И всё-таки даже сейчас человек со шрамом пугает её, появляясь в кошмарах.

— Зачем так спешить? Ты ещё не до конца восстановилась.

— Это царапины. Ничего серьёзного. К тому же есть шанс "одолжить" лошадей, так чтобы никто не заметил. Это поможет нам в пути.

— Но за ними ведь нужен уход. Мы всегда пешком шли, а тут…

— Это не сложнее чем ухаживать за козами. А ты в этом деле далеко не профан.

Как-то раз Лаффи предался мечтам о своей родине, рассказывая о живности в их деревне. Зашла речь про коз и про то как их правильно доить. Балтус не хвастался, но был очень горд своим умениям.

— Ладно, но… Даже не знаю, не уверен, что тебе следует так быстро…

— Лаффи, я в порядке. От лежаний я умру быстрее чем от меча! Ты знаешь как болят кости? И всё затекает!

— Знаю. Как-то раз я сломал руку…

Вечер наполненный приятными воспоминаниями был по-особенному волшебным. Прошло ещё несколько часов и лишь поздней ночью Илви и её оруженосец отправились спать, в шатёр предоставленный повстанцами для них как для героев битвы. И это было сущей правдой, ведь Павентуса — главу района — победило заклинание балтуса, а сражалась с ним девушка. Это была их победа, ещё одна приобретённая совместными усилиями.

Они уже погасили одинокую свечку, но снаружи послышались крики. Ужасный гомон накрыл их шатёр, заставляя спящих там подняться хватаясь за оружия. Сердце совершило усиленный стук, отдаваясь громким эхом в ушах. Девушка распахнула веки, хватая рукоять меча и выдирая его из ножен. С оружием она выбежала из шатра, и застыла от невероятного зрелища происходящего вокруг.

Лязг стали утих не успев начаться. Нападение было молниеносным, подобно удару грома оно охватило район в котором повстанцы отмечали свою победу. Множество всадников проносились по улочкам забирая с собой жизни бойцов Октавиуса. Командовал ими некто в чёрной, как сажа, броне. Его кобыла была защищена бронёй, блестевшей в свете луны. Прорубая себе путь цепной пёс Императора достиг площади — центра лагеря повстанцев. Позади него подобно теням двигалась группа всадников, оставляя за собой лишь ледяную улыбку смерти.

Октавиус и его люди пытались дать отпор, но загнанные в угол не смогли сопротивляться слишком долго и в конце концов были сокрушены невиданной мощью явившихся по их душу бойцов. Выжившие, те немногие кого решили казнить, выстроили в шеренгу вместе со своим предводителем. А в переулках и домах всё ещё слышался плач, крик, вопли умирающих и обречённых сгореть заживо повстанцев. Никакой пощады — был девиз нападавших. Он как заражённые ядом клыки впивался в сердца выживших, отбирая у них всякую надежду.

Пришло время показательной казни, и всадник в чёрных латах спешился с лошади, вырисовывая мечом в воздухе восьмёрку. Обильное количество крови брызнула на землю, покидая сталь. Многие тряслись в страхе не в силах поднять головы, но Октавиус был не из таких. Старик с волчьим оскалом глядел в лицо палача. Шрам уродовал его физиономию, простираясь от лба до кончика рта. Рубец был ужасно широким, и можно лишь догадываться какое оружие способно оставить его.

— За измену Императора Августа V, Октавиус из Низкогорья и его люди приговариваются к смерти.

Он не говорил громко, но обречённые умереть ловили каждое его слово. Кто-то закричал, пытаясь вырваться из хватки стоявшего позади бойца. Этот повстанец долго не прожил, покинув этот мир от клинка человека со шрамом. Октавиус не боялся боли, а в глазах старика не было сожаления. Он боролся за свой народ, за людей, что стали его семьей сражаясь вместе с ним плечом к плечу. За эти годы они многим помогли покинуть город, восстали против подкупов власти и сумели избавиться от памятника лже Императору Даниэлю IV. Их бой подошёл к концу — понимал пожилой воин. Он был готов принять смерть с достоинством, но на губах его дрожала молитва.

"Ещё раз, всего раз я прошу тебя Господь. Снизошли мне свет что покарает тёмные души. Даруй мне сил взяться за меч в последний раз. А коль воля твоя будет иная, молю я тебя даровать силы тем кто будет после меня.” — Это были последние мысли Октавиуса, голова которого в следующую секунда подобно спелому плоду упала на землю, откатившись на несколько метров. Фонтан крови залил человека со шрамом, оставляя след на его седых волосах. Во тьме он увидел два огонька, светлячков, что замерли в страхе, своим лазурным светом следя за расправой над повстанцами.

Илви не смогла бы помочь, не только из-за численного превосходства противника. Увидев лицо со шрамом она замерла, всё так же сильно сжимая свой клинок. Перед глазами проносились картинки минувших дней, очень давние воспоминания. Тело пронзил холод, как тогда, когда девочка падала в снег, пытаясь убежать от надвигающейся смерти. И теперь никто не поможет, некому взять её на руки и прикрыть щитом. Теперь она сама должна научиться держать щит, что способен отразить удар врага. Вот только этот щит был опущен, а ноги не подавались, застыв на месте. Кажется балтус пытался её трясти и как-то вывести из этого странного транса. Но всё было тщетно.