Барышня-попаданка (СИ) - Кольцова Анастасия - Страница 32

Чёрт побери! Они что, сговорились все? Я вообще-то хочу вернуться домой, закончить институт, найти работу, и только тогда думать о детях! Вот Никита, вот мерзавец! Наверняка это он Владимира как-то навёл на мысль о том, что нужно поехать в путешествие до появления детей! А то как-то странно выходит, что именно сегодня все со мной о детях хотят поговорить!

— Время Наполеоновских войн не лучшее для путешествий, что с детьми, что без, — недовольно отвечаю я Владимиру.

Что творится в голове у этого княжича, что он о путешествиях мечтает! В июне война двенадцатого года начнётся, Наполеон пойдёт на Москву, а он… А, точно, он же ещё не в курсе. Грустно осознавать, что я знаю столько важных вещей, но не могу ими поделиться, чтобы меня не приняли за сумасшедшую.

Никита одаривает меня очередным ехидным взглядом, и я понимаю, что начинаю всерьёз задумываться о его предложении. Помочь ему? А почему нет, если это поможет мне вернуться? Может, лучше сейчас поступиться своими принципами, чем чуть позже понять, что Владимир нравится мне слишком сильно, и я хочу остаться?

Весь день я провожу в раздумьях, а вечером после ужина подхожу к вальяжно сидящему возле камина Никите.

— Говори, кого я там должна помочь тебе убить? — мрачно интересуюсь я у своего «братца».

— Владимира, твоего жениха, — Никита отвечает мне с таким спокойным видом, будто мы с ним погоду обсуждает. Вот же маньяк!

— Владимира? Но зачем? Что он тебе сделал? Он ведь хороший человек!

— Может быть, — равнодушно пожимает плечами Никита.

— Тогда почему он? — возмущённо спрашиваю я.

— Единственный след Владимира в истории в том, что он остался запечатлённым на одном из портретов Третьяковки, — Никита самодовольно откидывает со лба белокурую прядь. — Всё. Больше никакой пользы. Ни детей, ни героических свершений, ни научных изысканий. Поэтому я и выбрал его своим подопытным кроликом. Что будет, если убить его до того, как он будет позировать для портрета? Портрет исчезнет? Владимир исчезнет с портрета? Хотелось бы это проверить. С твоей помощью, разумеется.

— Ты ненормальный! Я не стану помогать тебе убить моего жениха! — я в гневе пинаю кресло, на котором сидит Никита.

— Открою тебе небольшой секрет — я живу с тобой в одном доме, а Владимир частенько сюда заглядывает. Иногда на чай остаётся. Мне не составит труда что-нибудь ему подлить или подсыпать, — хохочет Никита. Мой гнев его, видите ли, веселит!

— Так почему тогда тебе не попробовать сделать это самому? Зачем тебе я?

— Ну, что поделать, есть у меня такая маленькая прихоть. Да ладно тебе, я же знаю, что ты его не любишь! Просто сменила предыдущего жениха на этого чтобы замуж подольше не выходить. Скажи честно, хочешь вернуться домой? — как змей-обольститель интересуется у меня Никита.

— Конечно хочу! — с жаром отвечаю я.

— Вот и помоги мне. А я окажу ответную услугу — скажу, как найти часы, с помощью которых ты вернёшься в двадцать первый век.

— Я и без тебя справлюсь! — я снова в гневе пинаю Никитино кресло, и он вновь хохочет. Ненормальный!

— До этого же не справилась. Тогда почему сейчас так уверена, что у тебя получится найти часы без моей помощи?

Мысль дельная, хоть и принадлежит Никите. И я решаю всё же пораскинуть мозгами в эту сторону.

— Ну хорошо, допустим, помогу я тебе. Где гарантия того, что ты поможешь мне вернуться, а не бросишь меня здесь в качестве очередного дурацкого опыта?

— У меня нет гарантий. А у тебя нет другого выбора. Так что соглашайся, или я вернусь домой без тебя. Я-то знаю, где находится мой артефакт, так что мне не составит труда вернуться хоть сегодня, хоть завтра.

— Хорошо, — скрепя сердце соглашаюсь я. — И как ты предлагаешь мне убить жениха? Застрелить? Зарубить саблей? Какие ещё виды убийства распространены в девятнадцатом веке?

— Дорогая моя Дашенька, ты такая кровожадная! К чему пистолеты и сабли, когда есть старый добрый яд? Подольёшь его Владимиру в утренний кофе, князь скончается, и мы с тобой отправимся домой, проверять, остался ли в Третьяковке тот портрет.

— Давай свой яд.

— Что, вот так сразу? Ну хорошо, — Никита достаёт из кармана, судя по всему, заранее подготовленный пузырёк, и вручает его мне. — Инструкцию написать, или так запомнишь?

— С памятью проблем нет, но для верности всё же напиши.

— Ишь, хитрая какая. Знаю я тебя — я по доброте душевной напишу инструкцию, а ты потом будешь её кому-нибудь как улику показывать. Нет уж, так запоминай.

— Хватит время попусту тратить, рассказывай.

Мне кажется, это происходит не со мной. Наверное, мне просто снится, что холодный пузырёк из зелёного стекла лежит в моей руке, а я внимательно слушаю распоряжения Никиты о том, как убить парня, который посвятил мне стихотворение, а потом поцеловал. Мне кажется, сейчас я раскрою глаза — и дурной сон прекратится.

Я закрываю и вновь открываю глаза. Никита по-прежнему вальяжно сидит в кресле у камина, а я всё так же собираюсь убить своего жениха, чтобы вернуться домой.

В голове крутится одна только мысль — хорошо, что Владимир не признавался мне в любви. Ведь тогда мне было бы ещё труднее сделать то, что так спокойно и равнодушно расписывает мне старший брат моего однокурсника Макса.

Совсем скоро друг Владимира, Алексей, должен отправиться обратно в армию Кутузова, поэтому друзья стараются проводить как можно больше времени вместе. Вот и сегодня заявились на кофе вдвоём. Знали бы они, что я собираюсь сделать…

— Доброе утро, — весело улыбающийся Владимир целует мою руку, и даже несмотря на дождь за окном и не самое лучшее настроение я не могу сдержать ответной улыбки. Когда вижу его синие глаза, все мои тревоги отходят на задний план!

— Как только жених входит в комнату, наша Дашенька сразу становится такой счастливой, — ехидничает Никита. — Сразу видно настоящую любовь!

Этот мерзавец подговорил меня на преступление, а теперь ещё и издевается? Пнула бы этого недоумка, жаль, что ещё за стол не сели!

— Дарья Алексеевна, вы сегодня какая-то встревоженная, — моё настроение не укрывается от проницательного Алексея. — Что-то случилось?

— Ничего страшного, просто спала не очень хорошо, — я усаживаюсь за стол по левую руку от Владимира и по правую от маменьки. — Уверена, после кофе буду в порядке, просто взбодриться нужно.

Прекрасная у нас сегодня за кофе компания собралась — поддельные маменька и папенька, поддельный братец, настоящий жених с настоящим другом и настоящие учитель танцев с француженкой. Жаль, что один из нас скоро вынужден будет покинуть…

— Дашенька, ты бы поухаживала за своим женихом, — настоятельно советует мне Марья Ильинична. — Наверняка Владимиру будет приятнее пить кофе, если он будет налит твоей рукой.

— Хорошо, маменька, — я беру кофейник и смотрю, как напиток медленно заполняет чашку моего жениха. Ещё немного…

— Дарья Алексеевна, вы сегодня необычайно щедры! — смеётся Владимир. А я наконец прихожу в себя и понимаю, что налила слишком много — ещё чуть-чуть и кофе полился бы через край чашки. Наливаю кофеёк себе и ставлю кофейник на место. Побыла хозяюшкой и хватит, остальные сами справятся.

— Дашенька всегда отличалась необычайной щедростью, — мой названый папенька решает поделиться воспоминаниями о моём детстве. — Помнится, было ей года три, и попросил я её поделиться со мной цукатами…

Вот папенька, вот прохвост! Интересно, выдумал он эту историю, или взял из жизни реальной дочери? Но узнать это мне так и не приходится, ведь в гостиную с дикими воплями вбегает моя горничная Маринка:

— Барышня! Скорее бегите сюда! Мне нужно вам кое-что показать!

Все вскакивают со своих мест, и вслед за мной и Маринкой бегут в комнату моего «братца» Никиты, где на кровати лежит маскарадный костюм — яркий камзол и шляпа с разноцветными перьями.

— Барышня, помните, вы мне показывали пуговицу, что оторвали у душегубца, который пытался вас похитить? Я наводила порядок в комнате вашего кузена, и нашла костюм, у которого как раз одной пуговицы не хватает! — взахлёб тараторит Маринка.