Северянин. Трилогия (СИ) - Лей Влад - Страница 113

Фигуры стояли безмолвно, не шевелясь.

– Кто вы такие, и что здесь делаете? – вновь прозвучал голос барона, но уже не так смело, как в первый раз. Более того, в конце барон дал петуха.

Дитрих почувствовал, как по его коже поползли мурашки, волосы на голове, руках, да на всем теле начали подниматься…

Это демоны подземного мира! О, Триликий! Так девчонка была права! Чернуши явились в этот мир, и они не уйдут, пока не соберут достаточно тех, кто нарушал заповеди Триликого…

Совсем рядом кто‑то из подчиненных Дитриха уронил свое копье в пыль, а сам выставил вперед руки, собрав пальцы в треугольник. Этот знак должен был прогнать демонов или хотя бы не позволил бы им приблизиться. Впрочем, они пока и не двигались…

Дитрих и сам был в шаге от того, чтобы отпустить Грету и выставить перед собой знак Триликого. А что еще делать? Ведь воевать с этими тварями преисподней, как известно, бесполезно – их не убьет железо, им незнакома боль. Сражаться с ними – лишь усугубить свое положение. Всякий знает: чернуши не тронут того, кто чист перед Триликим.

Эта мысль заставила Дитриха покрыться холодным липким потом: ему‑то нечего надеяться на то, что демоны пройдут мимо и не тронут его. Он как раз первый, кого они схватят. То, что он творил, будучи одним из «Череполомов» – непростительно. Триликий ни за что не пустит его в свое царство, и никогда ему не видеть…

Странные звуки по обе стороны дороги сработали для Дитриха как ушат холодной воды. Впрочем, на Кулака и Режь Глотку тоже.

Эти звуки они ни с чем и никогда не спутают.

Именно такие звуки были, когда «Череполомов» чуть не перебили полностью. Астарцы, маленький и гордый народ, проживающий в горах, вдруг взбунтовался против своего герцога, и герцог нанял «Череплоломов», чтобы те «навели порядок». В узком ущелье, куда наемники зашли, их и встретили. Горцы стояли на камнях высоко над дорогой, держа в руках свои странные устройства. «Луки» – кажется, так их называли сами горцы?

Тогда едва треть «Череполомов» смогла сбежать назад. Контракт был провален и стал жирным пятном на их и без того грязной репутации.

Ну так вот: там, в ущелье, Дитрих слышал точно такие же звуки. Так говорили «луки» горцев, прежде чем ужалить одного из наемников коротким, миниатюрным копьем, украшенным на хвосте перьями.

«Стрелы» – так назывались эти самые копья. И это было самое мерзкое, что только встречал в своей жизни Дитрих. Острие этих самых стрел, а точнее форма наконечника, изготавливалось горцами так, что вытащить стрелу из раны вместе с наконечником практически невозможно – с большей вероятностью металлическая часть остается. Приходилось делать надрезы, чтобы вытащить ее. И, к сожалению, в полевых условиях сделать это невозможно: лекарей у наемников в отряде не было отродясь. Брезгуют такие люди связываться со сбродом, готовым воевать с кем угодно, лишь бы платили звонкой монетой.

Когда Дитрих услышал знакомый свист и до него донеслись первые крики раненых, он начал действовать.

Нет, решение пришло не благодаря быстрому мышлению и тому, что он моментально въехал в ситуацию. Как раз наоборот – его мозг практически никак не участвовал в происходящем. Все сделали рефлексы, которые появились благодаря сотням пережитых сражений, многолетнему опыту, ну и, конечно, интуиция сыграла немаловажную роль.

Дитрих схватил одного из стражников, шедших справа от него, и закрылся им от свистящих стрел словно щитом.

– Назад! – заорал он, особо не надеясь, что его кто‑то из своих услышит сквозь крики раненых и свист стрел.

Он бы и сам не услышал. А был бы менее опытным, то и не сообразил бы, почему нужно идти именно назад? Проще ведь убежать в лес.

Но Дитрих как раз таки являлся бывалым ветераном, и сразу понял, откуда летят стрелы. Бежать в лес было не вариантом – встретят и убьют. Или вообще не успеешь добежать, словив стрелу своей собственной тушкой.

Пытаться прорваться вперед ‒ еще более глупая затея, ведь там те рогатые черные демоны. И вряд ли они позволят кому‑то пройти мимо них.

Нужно отступать. Если повезет – он отойдет достаточно далеко, прикрываясь своим «щитом». Потом можно будет разворачиваться и бежать.

И никакой трусости в этом нет. То, что барон и его люди, посол со своей стражей погибли, было очевидным. Задача Дитриха – выжить. Выжить и доложить графу Войте о том, что здесь случилось, рассказать, как была убита дружина «плащей», да и сами «плащи».

Дитрих был уверен, что графа крайне это заинтересует.

Кажется, отойти назад ему все же удалось. Ненамного, всего шагов на 20–30, но и этого было более чем достаточно. Бывший подчиненный, которого Дитрих использовал как «щит», уже не визжал и не орал, не вздрагивал, получив очередную стрелу. Более того, стрелы пролетали далеко в стороне, слишком высоко или наоборот, втыкаясь в дорожную пыль за несколько метров от самого Дитриха.

– Дитрих! Бежим!

Кто это? А…не один Дитрих оказался таким «умным» – Кулак и Режь Глотку отходили так же, как и он. Ну, вполне логично – школу жизни они проходили одну, служили в одном отряде, и все трое побывали «в гостях» у горцев. Так что чему удивляться, если оба приятеля Дитриха действовали так же, как и он сам. Впрочем, для них отступление было не столь удачно – Кулак хромал, а в плече Режь Глотку торчала стрела.

– В лес! Уходим! – скомандовал Дитрих, и все трое практически синхронно опустили свои «живые щиты», устремились в лес. Разве что Кулак немного отставал – рана давала о себе знать.

Бежать по лесу было неимоверно сложно – хоть ночь уже отступила, но из‑за утреннего тумана, который в лесу стал как будто более густым, нужно было глядеть в оба, чтобы на полной скорости не налететь на дерево, пень или колючие кусты, которые тебя задержат, затормозят.

А останавливаться как раз было смерти подобно: Дитрих даже сквозь хриплое дыхание товарищей, бежавших рядом с ним, слышал треск веток позади – за ними гнались.

Сложно сказать, сколько продолжалась эта гонка. Но, в конце концов, Дитрих понял – им не уйти. Он сам, как и Режь Глотку, как и Кулак, дышали, словно загнанные лошади. Плюс Кулак как не старался, а отставал все больше и больше.

А вот противники, судя по тому, что слышал Дитрих, были все ближе.

Он понял – от погони не уйти. Вообще без шансов.

– Бой! – заорал Дитрих, и сам встал как вкопанный, отбросив Грету на землю и выхватив из ножен кошкодера.

Как раз вовремя, надо сказать.

Вырвавшийся впереди остальных преследователь не успел вовремя затормозить, но все же попытался ударить Дитриха своим топором. Дитрих легко парировал удар, а затем от всей души врезал «чернуше» под дых.

Надо же – сработало!

И Дитрих вложил всю свою силу в удар, и противник не успел вовремя затормозить. Удар получился страшным: демон или кем бы он там ни был, рухнул на землю, отчаянно открывая рот, пытаясь ухватить воздух, вдохнуть его.

Второй противник оказался более проворным. От его топора Дитрих тоже успел увернуться, а затем принял очередной удар на свой кошкодер, провернул его, зафиксировав вражеское оружие, и резко дернул оружие в сторону, от чего топор улетел в ближайшие кусты. Дитрих тут же атаковал. Его лезвие полоснуло по лицу противника, и тот с воплем рухнул на землю.

– Р`атор! – заорал третий преследователь, но тут же захрипел, из его распоротого горла полилась кровь – Режь Глотку в очередной раз оправдал свою кличку.

Дитрих сделал шаг, чтобы добить своего второго противника (к первому подоспел Кулак), как вдруг произошло ЭТО.

Хорек уже занес свой верный кошкодер над катающимся по земле противником и замер в такой позе, рука с оружием безвольно опустилась вниз, глаза потухли. Наемник словно бы выключился, заснул прямо так – с открытыми глазами и стоя.

– Хорек! Хорек! – орал Кулак, пытаясь докричаться до превратившегося в статую товарища, но тот его не слышал.

Кулак отмахнулся от очередного подоспевшего противника и попытался рвануть к Хорьку, но не успел.