Северянин. Трилогия (СИ) - Лей Влад - Страница 131

Кольчуга смягчила удар, но все равно верзиле хватило. Он тут же кашлянул кровью, подался назад и не упал только благодаря тому, что отпустил меч и успел вцепиться рукой в борт.

Я тряхнул топором, заставляя зацепившийся за него меч рухнуть. А затем, толком даже не замахнувшись, бью верзилу по руке, держащейся за борт драккара.

– А‑а‑а‑а! – верзила орет так, что уши закладывает. Не в силах терпеть этот инфернальный звук, я опускаю второй топор ему на голову. Череп трескается, как орех, ошметки костей вперемешку с кровью и мозгами разлетаются в разные стороны, заляпывая все вокруг, включая и меня самого.

Но мне плевать.

Я возле борта корабля, и тут более‑менее свободно – сражающиеся находятся ближе к центру драккара. Я пробегаю метра три без всяких проблем – противник меня не видит, я у них за спинами.

Но я не успел. Олаф, махавший своим мечом, за все это время устал, очередной удар получился кривым, меч опускается вниз, а сам Олаф подался немного вперед. И тут же верткий, словно бы и дожидавшийся этого момента, бьет топором снизу.

Топор застревает в нижней челюсти, а верткий хватает тело Олафа, аккуратно укладывает его на палубу лицом вверх.

Я бегу, запрыгиваю на борт драккара, отталкиваюсь от него и прыгаю на верткого, пытающегося отделить голову уже мертвого Олафа от тела.

Не знаю, как он смог меня увидеть, ведь был он ко мне спиной. А я, между прочим, двигался очень быстро, выжимая все, на что только был способен со своим текущим показателем ловкости.

Но, тем не менее, мне ее не хватило: верткий молниеносно ушел в сторону, и мой топор лишь рассек воздух, где всего лишь мгновение назад был противник.

Едва я приземлился на палубу, как тут же отскочил назад, опасаясь, что противник атакует меня в этот момент. Я огляделся и тут же заметил его – странный тип стоял возле носа на борту корабля, обняв носовую фигуру. Он глядел на меня и усмехался, словно бы издевался надо мной, глумился. В его взгляде так и читалось нечто вроде: «ну ты и неуклюжий пентюх».

Я замер в боевой стойке, ожидая противника, и он меня понял. Легко и изящно спрыгнул на палубу. Получилось это у него настолько плавно, быстро, что я невольно поразился – сколько же у него ловкости?

М‑да…похоже я недооценил противника. Этот тип действительно может называться искусным воином – это видно по тому, как он двигается. Необычайно быстрый, уверенный в себе, в своей силе, он глядит на меня, как на жертву, с эдаким апломбом ‒ чувствует свое превосходство.

– Ты убил моего друга! Ты умрешь! – прошипел Стеки.

Я только сейчас заметил, что позади верткого так и лежит связанный Стеки. Вот ведь, черт. Его действительно стоило развязать – лишний воин на нашей стороне очень бы пригодился.

Верткий даже не повернулся к Стеки. Лишь улыбка его стала шире и ехиднее. Его взгляд был устремлен на меня.

– Чертов галнинг! Я отрежу тебе голову! – не унимался Стеки.

Галнинг? Что‑то знакомое. Кажется, я встречал это слово то ли в инструкциях, то ли в описании к персонажу, нации. Кто это?

А! Вспомнил: псих или безумец. Так можно дословно перевести это слово. Кажется, так называли людей, то ли грибов каких‑то отравленных пережравших, то ли какой‑то настой пьющих. Подробностей уже не помню, но смысл один – эдакие наркоманы раннего средневековья(не реального, естественно, а местного), принимающие наркотик, медленно их убивающий, но зато дающий чрезвычайную силу и ловкость. «Эликсир берсерка» – во, вспомнил. А еще я вспомнил, что этих самых галнингов презирали. Мол, воин, который полагается на всякие эликсиры, не может считаться воином.

Тем не менее, вот он, стоит передо мной. Может, он и конченный псих, которого следует презирать, которого и за человека в приличном обществе не считают и в длинный дом не пустят, но сейчас он стоит напротив меня и он чрезвычайно опасен.

Связываться мне с ним резко перехотелось. Такого лучше прибить с безопасной дистанции. Я вспомнил, как один раз, зимой, меня попытался ограбить один обдолбыш. Не знаю, под чем он был, но тот факт, что даже попадание в ногу из травмата не заставило его поморщиться, меня, мягко говоря, удивило. С горем пополам мне тогда удалось от него отделаться.

Но тогда был травмат. А сейчас передо мной, судя по всему, стоит такой же обдолбыш, вот только травмата у меня нет. А у обдолбыша в руках топор, которым он явно хочет меня покромсать. Такого лучше прибить с безопасной дистанции, вот только ничего у меня…

А, черт! Как я мог забыть про метательные топорики у меня за поясом?

Я просто уронил свой топор, который до этого держал в правой руке, выхватил их один за другим и бросил в противника.

Скорость бросков была такой, что увернуться от них лично я бы точно не смог. Тем более бросил на опережение – первый точно в цель, два других по разные стороны. Ожидал, что если противник все же сможет увернуться, тот тут же получит следующим.

Да вот только все пошло совершенно иначе, не так, как я ждал.

Первый мой топорик противник попросту отбил, от второго уклонился, а третий и вовсе поймал.

Как такое вообще возможно?

Галнинг радостно ухмыльнулся, глядя на ошарашенного меня.

А в следующее мгновение повернулся корпусом и бросил пойманный топор в лежащего на палубе и продолжавшего изрыгать ругательства и угрозы Стеки.

Тот запнулся на полуслове. Изо рта вырвался предсмертный хрип и Стеки затих, глядя открытыми глазами в никуда.

Вот ведь, паскуда!

Я не терял времени, пока обдолбыш убивал Стеки – подхватил брошенный мною ранее топор и бросился в атаку. Противник этого ждал и отреагировал моментально – отклонился от удара с правой, поднырнул под левую руку, отпрыгнул назад, продолжая по‑идиотски лыбиться.

Но я шагнул вперед, не позволяя ему разорвать дистанцию, и снова махнул топорами. В этот раз противнику пришлось хуже – он уже не только уворачивался, но и отбил один из моих ударов собственным топором. Но отбил как‑то слабо, немощно. Сколько же у тебя «силы», засранец?

Я провел целую череду ударов, и враг, наконец, перестал лыбиться. Теперь он был сосредоточен и внимателен. А меня начало накрывать той самой волной ярости, которая предшествует впаданию в боевой транс.

Вот и славно!

Противник отбивал удары, уворачивался, но было видно, что дается это ему с трудом. Нет, даже сейчас, когда я вошел в боевой транс, вертлявый был чрезвычайно опасным противником – слишком уж он быстрый.

Противник вновь отпрыгнул, разорвал дистанцию, и теперь уже я вынужден был защищаться. Его топор мелькал со всех возможных направлений: падал сверху, летел сбоку, свистел прямо возле лица. Но я уже тоже вошел в темп битвы, легко уворачивался, хотя и не мог ответить. А вот противник начал выдыхаться – то ли просто устал, то ли «волшебные грибочки» начали отпускать. Последний удар у него получился уже не таким быстрым, и я решил идти ва‑банк.

Кручусь на месте, ухожу в сторону, но при этом делаю шаг вперед, атака с другой стороны, отбить удар противника, шаг вперед. На близкой дистанции он уже не такой быстрый. Ему явно так неудобно сражаться, он пытается отойти, да вот только отходить некуда – мы уже на носу. Попался, засранец!

А силенок‑то у него действительно немного – я защитился своим топором, когда он наносил удар, и не скажу, что сам удар оказался мощным – так, слегка рукоятка завибрировала. А вот оружие противника чуть не улетело, когда мы схлестнулись топорами.

Новый удар врага справа. Я останавливаю полет его топора, встретив на собственное оружие, и тут же бью топором Йора по кисти противника.

– А‑а‑а‑а! – кисть с зажатым в ней оружием отделяется от руки и летит за борт.

– Вот ты и отпрыгался, – теперь уже на моем лице играет кровожадная улыбка.

Этот полудурок бросается на меня, пытается вцепиться зубами в лицо. Нет, такое не пройдет: я просто подставляю рукоятку топора и он вцепился в нее, словно пес.

Я выпускаю вторичное оружие из левой руки, хватаю рукоятку топора, оказавшуюся в зубах противника, двумя руками. Давлю вперед, и вот, обдолбыш уже уперся спиной и башкой в носовую фигуру. А я продолжаю давить.