Северянин. Трилогия (СИ) - Лей Влад - Страница 63

В следующую секунду Стеки ловко всунул между челюстей раба палки (чтобы он рот не закрыл). А затем рука Стеки, с зажатым в ней ножом, метнулась вперед.

Вновь послышался душераздирающий крик пленника, от которого у меня самого в ушах заложило. Раб моментально пришел в себя, как только горячий металл коснулся обрубка в его рту.

— Теперь будет жить, — сказал Стеки, тыкая лезвием ножа в землю, то ли охлаждая сталь, то ли очищая.

Я отпустил раба и тот рухнул на землю — снова потерял сознание.

Затем сел напротив второго раба, со страхом глядевшего на меня.

— Итак, как твое имя? — буднично спросил я.

— Корг, господин, — испуганно пялясь на меня, ответил он.

— Как называется страна, где мы находимся, Корг?

— Это Шиал, господин…

Разговор у нас пошел. Мне удалось выяснить, что мы находимся на территории сравнительно небольшой страны, в которой совсем недавно бушевала война. Однако Шиал заключил перемирие с соседями и теперь медленно приходил в норму.

Мы высадились на северный берег страны, недалеко от столичного города — Редволла, города Красных стен, как его назвал раб. А зверствовали мы на Королевском тракте, как ни смешно это звучит.

Корг рассказал, что по тракту часто ездят королевские всадники, и это просто настоящее чудо, что они до сих пор не узнали о нас. Или не застали в момент нападения на один из караванов.

Конечно, чудо. Я даже хмыкнул. Если бы я не заставлял своих соратников убирать следы битвы, тела и телеги — нас бы уже наверняка с факелами гнали к кораблю. Причем после первого же нападения.

— Ты не местный, Корг? — спросил я.

— Отчего же? Моя деревня находится к западу отсюда, она называется Вудер.

— Далеко?

— Несколько дней пути.

— Но если ты местный, почему стал рабом?

— Я серьезно поспорил со старейшиной деревни, и тот затаил на меня зло. Как-то я пришел в таверну, хотел немного отдохнуть, поболтать с людьми. Когда возвращался домой, меня ударили чем-то по голове. Очнулся я уже в телеге торговца, когда тот покидал деревню.

— А разве так можно? — удивился я. — Почему за тебя не вступились односельчане?

— Никому нет дела до меня. Да и связываться со старейшиной всем боязно. Говорят, он зимой на дорогах лютует.

— Чего?

— Грабит. У него ватага своя есть. Двое сыновей и их приятели.

— А чего ты с ним вообще сцепился? — полюбопытствовал я.

— Старейшина утверждал, что моя земля досталась мне нечестным способом.

— Это как?

— Я купил ее у старика, выплатил большую часть положенной суммы, но заплатить полностью не успел — старик помер.

— Старейшина приходится ему родственником?

— Нет, — покачал головой Корг, — у нас принято в таких случаях оставшуюся сумму отдавать на нужды селения, что я и сделал.

— Тогда в чем претензия?

— Старейшина начал говорить, что на самом деле я должен был почившему намного больше, что я схитрил.

— А ты схитрил?

— Нет! — возмутился Корг. — Я выплатил ровно десять белянок, а оставшиеся пять отдал селению.

— Но старейшине показалось этого мало… — кивнул я.

— Да, — грустно понурил голову Корг, — знал бы, что так получится — заплатил бы больше…

— Понятно. Ну что же, ты сдержал свое обещание, — кивнул я, — пожалуй, утром я тебя отпущу… Ты вновь станешь свободным человеком.

— Вам не нужен раб? — тихо спросил пленник.

— Нет, — ответил я.

— А куда вы направитесь отсюда?

— Домой, — пожал я плечами.

— А я могу отправиться с вами?

Тут уже задумался я.

— А зачем тебе это?

— Здесь мне нет места, — ответил Корг. — Возвращаться назад нельзя: старейшина снова меня продаст, как только на горизонте появится торговец. В моем доме наверняка не осталось ничего — все уже растащили соседи или сам старейшина со своими сынками. Чтобы идти в другую деревню, у меня нет денег, придется наниматься, работать за гроши. Но я всегда мечтал о приключениях… К тому же я весьма неплохо умею обращаться с шестом.

— С чем? — переспросил я.

— С шестом. Это у нас оружие такое.

— Что ты будешь делать у нас, среди чужаков?

— Я могу служить вам, господин. Я много чего умею: кашеварить, чинить одежду, могу…

— Ладно, подумаю, — сказал я, поднимаясь на ноги.

Меня смутило то, что пока мы беседовали, никто не отправился на стражу. А наш лагерь вообще хоть кто-нибудь сторожит?

Я потряс за плечо старика.

— М-м-м…чего тебе? — проворчал он.

— Копье! Кто сейчас на страже? — спросил я.

Блин, тоже мне предводитель! Сам же профукал самый важный момент — распределить дежурства. Эти пьяницы могли вообще никого не поставить в дозор — с них станется.

— Силмонсон… — проворчал старик. — Он меня сменил, и я только лег, так что…

— Кто? — прошипел я. Старик открыл глаза и поглядел на меня. ‒ Буквально час назад я видел этого жирного борова — он же в стельку был!

— Он сменил меня, и…

— Да он же на ногах не держится! — снова прошипел я.

Вот! Старика проняло. Он поднялся с земли и виновато уставился на меня.

— Ты что, этого не видел?

Старик открыл рот и закрыл.

Ну да, чего тут говорить. Пришла смена, старик развернулся и ушел. Наверняка в темноте даже не вглядывался, в каком состоянии заявился сменщик.

Я поднялся и двинулся к лесу, туда, где должен был быть Силмонсон. По пути завернул к месту, где изучал добытые при грабеже документы. Поднял с земли свой шлем (тот самый, доставшийся мне во время драки на островах), напялил его на голову.

Пятой точкой чувствовал — сейчас будет драка. Но с кем?

Когда до места, где должен был стоять наш «часовой», оставалось метров двадцать, не больше, меня догнал старик.

— Я… ‒ начал было он.

Я шикнул и замер, вслушиваясь в тишину.

Храп Силмонсона был слышен даже здесь. Но не это я хотел услышать. Мне показалось, что я слышал шепот.

Я стоял и вслушивался в ночной лес, и вот: шепот повторился.

Я оглянулся на старика. Тот уже все понял, кивнул и совершенно бесшумной походкой двинулся назад. А я, пригнувшись, ступая осторожно, чтобы ненароком не наступить на какую-нибудь ветку, которая может громко хрустнуть, двинулся вперед.

Я уже видел тушу, валяющуюся на земле. Грудь этого кабана мерно вздымалась — дрых без задних ног. Но заметил я и две странные тени, находившиеся рядом с храпуном. Миг, и мирный храп прервался, превратившись в какой-то приглушенный хрип.

Мля-я-я! Да его ж кончили! Глотку перерезали.

Впрочем, Силмонсона мне было совершенно не жаль. Столько он мне крови попил своим нытьем и спорами! И сдох так, как ему и полагается — как тупая свинья, которую зарезали.

А ведь если бы не дрых, мог бы засечь врагов. Может, все равно бы сдох, но хоть с пользой — тревогу бы поднял.

М-да. Если бы я сюда не пришел, не решил проверить нашего «сторожа», сам бы завалился спать — наверняка уже бы не проснулся. И меня охватила злость. На себя, за то, что не уследил за тем, как стражу организовали, на Силмонсона, продрыхшего врагов, появившихся именно тогда, когда им и было положено. А точнее, как я и думал — в самый неудачный момент, когда все мои перепились и дрыхнут. Но больше всего я злился на своих соратников, которые повели себя не как опытные воины, а как горстка каких-то полунищих грабителей-треллов.

Но это моя вина! Я должен был поставить их на место. Напомнить им, кто здесь форинг!

Злость, охватившая меня, была такой сильной, что накрыла с головой. Но я спохватился, вспомнив, что мне говорил Нуки. И попытался обуздать свое бешенство. Выходило, но плохо.

А в следующий миг я прямо-таки кожей почувствовал беду. Как я угадал, как понял, что нужно делать — объяснить сложно. Но я это сделал — отклонился чуть назад, и тут же по моему шлему с мерзким, отвратительным скрипом чиркнул чей-то меч.

Стоит поблагодарить того, кто придумал шлем именно в таком исполнении — здоровенные «очки», закрывающие верхнюю часть моего лица, как раз таки и спасли от ранения: именно они приняли удар на себя, не позволив мечу достать до кожи. Не будь этих самых «очков», я уверен, уже бы размазывал кровь по лицу или того хуже — глаз лишился бы.