Северянин. Трилогия (СИ) - Лей Влад - Страница 66

Приятного чтения

Враги повалили уже плотной толпой. Но среди всех особо выделялся странный тип, обвешанный всевозможными амулетами и даже человеческими костями. Лицо его было размалевано белой и красной краской. «Одет», если можно так сказать, он был в звериную шкуру, на голове вместо шапки был череп то ли волка, то ли собаки, с верхней челюсти которого (ставшей чем‑то, вроде козырька бейсболки), свисали устрашающего вида клыки. Короче, прикид у него был такой, как будто его владелец пытался сказать – я зверь, убийца. По игровому опыту я бы сказал, что подобные типы считаются кровожадными, отмороженными варварами. Ну, или отбитыми берсерками. Этот тип ‒ берсерк? Что‑то ростом не вышел. Может, просто напугать пытается своим видом? Ну‑ну. И пострашнее видали…

Он с диким воплем перепрыгнул на наш драккар. Причем сиганул так, что вороньи черепа, висящие, словно ожерелье на его шее, чуть не слетели.

В качестве противника выбрал он моего брата. Ну, его проблема. Размалеванного, в смысле. Брат его уже заметил, зло ощерился и взмахнул подаренной мной секирой.

Наблюдать дальше у меня, к сожалению, времени не было – возле меня нарисовался новый вражина. Впрочем, назвать его серьезным противником было сложно – в руках нечто, которое даже сложно назвать боевым топором. Скорее колун, тяжелый, неудобный, которым даже дрова толком не нарубишь. Да и держит его вражина, мягко говоря, неумело.

Я резко подался вперед, пугая врага, желая проверить, с кем имею дело. И в своих первых впечатлениях я не ошибся – враг тут же отступил назад, как‑то совсем уж криво махнул своим колуном, чуть не потерял равновесие, но вовремя перенес тяжесть тела на другую ногу и замер, словно бы в нерешительности, давая возможность мне проявить инициативу.

– Форинг! – завопил кто‑то справа.

А, черт, уже практически все враги успели перелезть на наш корабль, и теперь вокруг была куча мала – ни повернуться, ни развернуться. Передо мной спиной ко мне стоял кто‑то, чьего лица я не видел. Но это явно был недруг, так как он отчаянно защищался от ударов Эйрика. Я просто толкнул врага плечом, отправляя к Эйрику, и мой соратник не сплоховал, тут же всадил лезвие своего топора прямо в грудь врага.

В следующее мгновение уже меня толкнули откуда‑то справа. Какой‑то боров, явно не из наших. И я со спокойной совестью ударил его обоими своими топорами.

– Он был мой! – прорычал Магнус, который с «боровом» и сражался. Его глаза, налитые яростью, глядели на меня (горячка боя, чего уж), и тут злость в них сменилась испугом, что ли: – Берегись!!!

Я не стал оглядываться и отпрыгнул в сторону, собственной спиной напоровшись еще на кого‑то из сражающихся. Оглядываться было некогда, так как я увидел, о ком меня предупредил Магнус.

Тот самый тип с колуном решил воспользоваться ситуацией, тем, что я отвлекся на сражающихся справа и слева от меня. Наверняка парень решил, что это его звездный час – он несся на меня безмолвно, только в глазах его светилось торжество.

Да вот только ничего у него не получилось – я просто повернулся боком к противнику. И когда его колун опустился, ударил в палубу прямо у моих ног, а сам противник нагнулся под весом своего оружия, я просто рубанул его сверху. Готов.

Огляделся вокруг – сеча кипит по всему кораблю. Лишь небольшой пятачок, диаметром буквально в метр‑полтора, где стою я, а также лежит тело противника и «борова», свободен.

Отчаянный крик донесся до меня откуда‑то слева. Я повернул голову и увидел, как мой брат пытается ударить противника, того самого вертлявого мужика с кучей побрякушек, своей секирой. Противник ловко уворачивается от удара, брата поворачивает инерция и он пытается достать врага рукояткой. Но этот финт ему не удается. Верткий одним ударом отрубает правую кисть Р`ама. Крик боли, кажется, долетел до небес.

Р`ам перехватывает свою секиру левой рукой, пытается ею достать врага. Но удар выходит медленным и неуклюжим. Верткий с легкостью уворачивается. Я вижу его улыбку – ехидную, коварную. Он словно хищник, играет с жертвой. Его топорик промелькнул, словно молния, и Р`ам оказывается без второй кисти. Он вопит, глядит на свои культи, из которых бьет кровь, а его противник медлит, словно бы любуется своей работой.

Миг, и крик Р`ама резко прерывается – вертлявый делает шаг к нему, аккуратно берет его за голову левой рукой так, чтобы Р`ам не вывернулся, не уклонился, а затем медленно, позволяя жертве увидеть все в подробностях, подносит лезвие топора к горлу, и не спеша, аккуратно, словно колбасу нарезает, «перепиливает» горло моему брату.

– Р`ам! – кричу я.

– Р`ам! – вторит мне кто‑то, и я замечаю Олафа, только что прикончившего своего противника быстрым ударом меча. Олаф делает рывок, на ходу сбивая плечом одного из противников, бьет мечом еще одного, неудачно подвернувшегося под руку, а затем оказывается возле верткого.

Его стремительный удар не находит цели – вертлявый, продолжая улыбаться, просто уворачивается. Его руки опущены, он даже не пытается защищаться или нанести встречный удар. Олаф бьет снова, его меч разрубает лишь воздух – верткий ушел с линии атаки. Олаф уже яростно, наплевав на всякую осторожность, махает мечом, словно мельница. Но противник неизменно уходит в сторону, уворачивается.

Я пытаюсь пролезть сквозь сражающуюся толпу туда, к ним, но путь мне преграждает верзила с мечом. У его ног лежит Кеьтве. Я вижу огромную рану на его груди, вся его рубаха залита кровью, кровь уже выступила изо рта. Не жилец…

Окрыленный своей победой, верзила пытается подколоть и меня, просто пырнув своим мечом, больше похожим на мачете. Но я оказался быстрее – успел ударить по лезвию меча топором, а затем зацепил лезвие топором, отвел в сторону. Противник явно не ожидал подобного – он просто уставился на оружие, даже не пытаясь его освободить. За это и поплатился: мой второй топор ударил его в грудь.

Кольчуга смягчила удар, но все равно верзиле хватило. Он тут же кашлянул кровью, подался назад и не упал только благодаря тому, что отпустил меч и успел вцепиться рукой в борт.

Я тряхнул топором, заставляя зацепившийся за него меч рухнуть. А затем, толком даже не замахнувшись, бью верзилу по руке, держащейся за борт драккара.

– А‑а‑а‑а! – верзила орет так, что уши закладывает. Не в силах терпеть этот инфернальный звук, я опускаю второй топор ему на голову. Череп трескается, как орех, ошметки костей вперемешку с кровью и мозгами разлетаются в разные стороны, заляпывая все вокруг, включая и меня самого.

Но мне плевать.

Я возле борта корабля, и тут более‑менее свободно – сражающиеся находятся ближе к центру драккара. Я пробегаю метра три без всяких проблем – противник меня не видит, я у них за спинами.

Но я не успел. Олаф, махавший своим мечом, за все это время устал, очередной удар получился кривым, меч опускается вниз, а сам Олаф подался немного вперед. И тут же верткий, словно бы и дожидавшийся этого момента, бьет топором снизу.

Топор застревает в нижней челюсти, а верткий хватает тело Олафа, аккуратно укладывает его на палубу лицом вверх.

Я бегу, запрыгиваю на борт драккара, отталкиваюсь от него и прыгаю на верткого, пытающегося отделить голову уже мертвого Олафа от тела.

Не знаю, как он смог меня увидеть, ведь был он ко мне спиной. А я, между прочим, двигался очень быстро, выжимая все, на что только был способен со своим текущим показателем ловкости.

Но, тем не менее, мне ее не хватило: верткий молниеносно ушел в сторону, и мой топор лишь рассек воздух, где всего лишь мгновение назад был противник.

Едва я приземлился на палубу, как тут же отскочил назад, опасаясь, что противник атакует меня в этот момент. Я огляделся и тут же заметил его – странный тип стоял возле носа на борту корабля, обняв носовую фигуру. Он глядел на меня и усмехался, словно бы издевался надо мной, глумился. В его взгляде так и читалось нечто вроде: «ну ты и неуклюжий пентюх».