Игрушка темного принца (СИ) - Княжина Елена - Страница 52

А в отдельном коробе на полу, занявшем четверть комнаты, – сложенное в насколько раз пышное платье. Белое! Подозрительно напоминающее свадебное. Ну Аманда, ну дает! Не слишком ли она торопит события?

Я уже собиралась испугаться, что в род моей тетушки-дестинки тоже случайно затесались Честеры, как увидела на дне приглашение на Июльский бал цветов. Точно, это же великосветская традиция – наряжаться в белое и гулять по садам Эстер-Хаза поздним летним вечером. На бал допускаются только совершеннолетние девы с пафосной родословной, но Аманда была бы не Аманда, если бы не сумела выбить мне приглашение.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Карточка уведомляла, что я могу взять с собой партнера для танцев. Он так и назывался – «партнер для танцев»! Не спутник, не кавалер… Я несколько раз перечитала! Представила тут же, как скривится Карпов, когда я озвучу ему приглашение.

Я, Андрей, дивные сады, наполненные цветочными ароматами летнего вечера… Белое платье, танцы… Я мечтательно заулыбалась.

«Пути к отступлению ты себе не оставила».

Неужели он правда думал, что я намерена отступить?

15.2

Я сложила платье обратно в коробку и накрыла крышкой. Во-первых, с моей бледной кожей и розовыми шрамами вряд ли белый будет «к лицу». Во-вторых, примерять нет никакого смысла – практически все зеркала в доме разбиты. Дорохов постарался… Или Судьба.

Сейчас я легко провела параллель между его подарками и «визитами» Кивана. Вспомнила ощущение, будто за мной следят, не покидавшее даже в больничном отделении. Ровно до того момента, как Елисей разбил первое зеркало в общей палате. Последнее, впрочем, я уничтожила сама – Тамарой. Но кто знает – может, Дорохов и нашей эпичной драке как-то поспособствовал. Не удивлюсь.

Жаль, до того зеркала, что висело в картинной галерее больничного крыла, ни у кого не дошли кулаки… Тогда Присс была бы жива.

Я тряхнула головой. Зеленоглазая дьяволица жива и сейчас! Просто нужно найти способ ее достать. И вернуть в лапы влюбленному ихтиоподу. Пускай хоть десять икринок высекут! Я даже помогу с купанием и термопледами обеспечу.

Подарки радовали все меньше, по венам расползалось знакомое чувство вины. Джина права: это все из-за меня. Арканы пришли в Академию за мной. Ранили нескольких учеников и преподавателей, чуть не убили Андрея, перепугали крошек-француженок... Лишь потому, что не смогли утащить меня зазеркальной тропой.

А я ни на шаг не приблизилась к пониманию того, зачем вообще сдалась братству фанатиков!

Я подбежала к кровати и, откинув несколько нераспакованных свертков в сторону, выудила из-под подушки главное сокровище. Послание Кесслера я решила дочитать позже. Внимание привлек старый пухлый конверт. Что-то явно лежало внутри – небольшое и продолговатое. Значит, отец Фридриха, тот самый Адалвалф К., просил передать мне письмо в день магического совершеннолетия… И он хорошо знал моего отца.

Возможно, одна загадка получит ответ прямо сейчас.

Я надорвала пожелтевшую за давностью лет бумагу и осторожно заглянула внутрь. Оттуда на меня смотрела плотная картонка – глянцевая, молочно-белая, сложенная пополам «открыткой». Внутри нее синим пером было выведено несколько странных фраз… И никакой подписи.

Но этот бисерно мелкий, округлый почерк с брызгами дерзких, фигуристых хвостиков! О да, его бы я узнала из тысячи… Сколько раз я копировала руку отца, пытаясь подделать записку от родителей для школьного учителя?

Это было послание от папы.

Закусив губу, я перечитала ровные строки.

***

 «Вот твоя дверь.

Вот твой путь.

Эта дверь для тебя открыта и под Солнцем, и под Луной.

Всегда. Даже с волшебством на кончиках пальцев.

Просто коснись печати»

***

И все?

Два десятка слов, которые так важно было передать мне в День магического совершеннолетия?!

Я поднесла картонку к лампе, покрутила во все стороны на свету… На ней что-то блестело, переливалось едва заметно. Потертый золотой штампик… Подозрительно напоминающий привязку координат для магического телепорта! Интересно, он еще действует?

Это так не сочеталось друг с другом – уютный, знакомый и до слез родной почерк отца, мирянина, не слыхавшего о волшебстве… и магическая печать! Но как ему удалось нанести штамп на открытку? Или папе кто-то помог?

Я потрясла конверт, и на мою ладонь выпала тонкая деревянная палочка с позолоченным напылением на кончике. Одноразовый жезл! Такой же, как показывала мне Мелисса.

«Даже с волшебством на кончиках пальцев»

Почему отец так написал? Предполагал, что я смогу активировать одноразовую палочку так же, как это делают незарегистрированные эмпы? Как мог он знать, что во мне вообще найдется хоть какая-то магия?

Золотая печать манила. Куда ведет этот телепорт? К какой двери? И найдутся ли за ней ответы на мои вопросы?

Вероятно, я сошла с ума. Потому что я взяла предложенную волшебную зубочистку и ткнула ей в стершуюся печать. Заклинание активировалось – привязка была действующей, – и меня закрутило в привычном вихре. Спустя несколько секунд я стояла в темноте на каком-то пороге. Колючий ветер хлестал по ногам и задирал подол сорочки. Очень хотелось поскорее попасть внутрь. Я стукнула кулачком раз, второй… Никто не спешит отпереть.

«Эта дверь для тебя открыта и под Солнцем, и под Луной»

Кхм…

Луна пряталась за черными облаками, и разглядеть что-то перед собой не представлялось возможным. Но раз отец считал, что тут для меня не заперто, то стоило попробовать. Я нажала на массивную металлическую ручку и толкнула дверь вперед.

Она поддалась, радушно впуская меня внутрь.

***

Зрелище передо мной предстало поистине фантастическое.

То есть, ничего необычного в темном фойе Санкт-Петербургской Академии магии, по мраморному полу которого перекатывались голубые световые шары, конечно, не было. Встретил меня знакомый до рези в глазах интерьер. Но в этом и состояло чудо.

Потому что я совершенно не понимала, как оказалась там же, откуда ушла часом ранее? Как мой отец мог узнать про это место и привязать к открытке телепорт сюда? И как, тролль меня укуси, я смогла войти внутрь, словно и не было на двери защитных заклятий?

Я видела серебристую паутинку запирающих чар, навешенную Эйвери на вход. В целости она искрилась позади меня. Так, будто растворилась, когда я входила, и снова сомкнулась. Само здание впустило меня внутрь.

Острый серп месяца выглянул из-за хмурой тучи и осветил мраморный пол.

И под Солнцем, и под Луной… Всегда. Даже с волшебством на кончиках пальцев.

Я уперлась ладонью в шершавую поверхность стены и стала медленно подниматься по лестнице. От усталости, бессилия и нервного потрясения меня шатало из стороны в сторону. Отец думал, что я – эмп. Иного объяснения этому посланию не было. А значит…

Я забралась на второй этаж и решительно пошла к ректорскому кабинету. Оценивающе посмотрела на запертую дверь, положила на нее ладонь… и уверенно толкнула. Так, словно знала, что та отворится.

– Ани? Как ты… – Артур оторвал прозрачные глаза от рукописи и поднял на меня. Не знаю, что именно он видел – удивление, волнение, тень догадки, поднимающуюся злость? – но лицо мужчины стремительно менялось.

– Крестный… – сипло пробормотала я, зачарованно глядя, как он выхватывает свой жезл и направляет на меня. – Когда ты собирался рассказать, что я – не дестинка?

Яркая вспышка – и я спущенным парусом плавно оседаю по стеночке и заваливаюсь на пол.

15.3

***

Из ватного, вязкого, сонного марева я выплывала неохотно. Обнаружила я себя не на полу, а в кресле, причем не в том неудобном, что для посетителей, а в уютном ректорском. Артур стоял напротив, упираясь руками в стол.

– Просыпайся, Ани. Полагаю, разговор нас ждет долгий, – тяжело вздохнул мужчина и присел на свободный стул.