Пилюля (СИ) - Алексеев Александр - Страница 23

Ребята, раскрыв рты, ржали. А очкарик, упав в снег, стучал валенками по дороге, как конь.

Смешливый какой. О. а вот и моя "шестёрка".

Бегаю. Разминаюсь.

На ворота не пошёл – чего позориться то. Вон дублёр пусть стоит.

Бобров не играет. Коротков сказал к матчу оклемается. В первой пятёрке тренируется Анатолий Викторов из Ленинграда. Его в наш хоккейный клуб уже перевели. А в футбол доиграет в этом году за Ленинград. Такая вот чехарда во многих клубах.

Ферапонтыч подогнал полевые коньки. Вспомню детство золотое. Встаём вчетвером квадратом перед воротами. Передаём шайбу в одно касание. Произвольно делаем бросок в ворота. Теперь тоже самое, но Коля без клюшки. Теперь с клюшкой, но без ловушки. Пару раз попадаем в сетку вратарского шлема. Смешно слушать колины маты. Но, лучше так, чем ходить с фонарями и шрамами. Потом отрабатываем выходы один на один, двое в одного. Затем вся команда встав на синюю линию бросает через каждую секунду. Наблюдаю акробатический этюд в воротах.

В конце тренировки Коротков заводит старую песню о главном – завтра бьемся за медали. Приедет товарищ Сталин. Покажите. Не ударьте. И т. д., и т. п..

Лежу на койке, "Огонёк" листаю. Колобок, быстро одевшись, убежал куда-то. Вдруг в коридоре стук и какие-то голоса. Стук в нашу дверь. Заходят тётя Клава и милицейский старшина. Комендантша сообщает:

– Это наш участковый – Владимир Владимирович.

Здороваюсь кивком. Поднимаюсь, вглядываюсь.

А похож… Да ну, нах. Он и не родился ещё наверное.

– Участковый говорит, что кто-то бандюганов недалече укокошил. Так к нам давно не ходят. Все свои здесь. Смирные.

Владимирыч прошёл по комнате. На книжки, на пластинки посмотрел. И говорит:

– Ну, дальше пойдёмте, Клавдия Петровна.

И почти вышел за ней, но зацепился взглядом за фуфайку. Я её постирал и зашил. Но, видимо, я ещё тот зашивальщик. Вата вылезла между ниток показывая аккуратный след удара ножом. Участковый, посмотрев на застывшего меня, покачал головой и спросил себя: "Смирные? Ну-ну…" Ещё раз глянул на меня с усмешкой и вышел, аккуратно закрыв дверь.

Вот, иду на спектакль. Это Колобок за билетами бегал. Он с Аней хотел сходить, но та упёрлась или втроём, или не идём. Вот идём.

– А я в Театре Сатиры в прошлом году на "Слугу двух господ" ходила – говорит театральная пропагандистка, – Смеялась до слёз. Говорят в прошлом году новый спектакль хороший поставили – "Свадьба с приданным"…

– На этот… (читает) "Вас вызывает Таймыр" тоже очередь была, – оправдывается Васечка, – а ты… (толкает меня) что бы хотел посмотреть?

– Я бы хотел почитать и хорошенько выспаться, чтоб никто не тренькал в ухо. – отвечаю скорчив физиономию.

– Не ругайтесь, мальчики… – тянет Пилюля, – пойдёмте быстрее. Я хочу эклер перед спектаклем.

Эклеры закончились на Васечке. Он так надувал ноздри. Прям – бык на корриде. Аня тянула его оттуда за рукав в зал в опасении за здоровье буфетчицы.

Спектакль был похож на водевиль с шутками, песнями, цыганскими танцами. Колобок сначала сдерживался, а потом заливался и хрюкал так, что чуть не упал из кресла на пол. Я же просто улыбался иногда. Дурацкая же ситуация. Влюблённые никак не могут разобраться кто кого любит. Я вот, например, знаю точно, что люблю футбол. И разбираться ни в чём другом не собираюсь.

Ночью приснилось будто я приехал в деревню и влюбился в селянку. Портреты её рисую, хожу с ней везде. А она мне песню грустную поёт с цыганскими вывертами.[14]

Это что? Она во сне меня пытается околдовать?

27 января 1950 года.

Обосрались. Обосрались, как швед под Полтавой.

Закончился первый период ВВС – Крылья Советов Москва. Понтов у наших было много. Все штанги и перекладину обстучали. А не лезет. Шайба, как заколдованная Запрягаевым не хочет влетать в их ворота. Вратарь Крылышек тащит всё подряд. А нам вот только что забили. Классика. Пас назад защитнику. Перед воротами возня двое на двое. Бросок, и закрытый Пучков видит шайбу уже в сетке своих ворот.

Коротков затянул в раздевалке про "ещё немного, ещё чуть-чуть". Бобру вон уколы колят. Он же по большому счёту – инвалид, а как Чапай везде вперёд лезет на лихом коне. Шувалов держит у лица полотенце со льдом. Схлестнулся с защитником. Дали друг другу по сопатке. Народу на трибунах такое нравится. Это не на "нырки" нападающих смотреть, а на бой настоящих мужиков. Шувалов наш – Мужик. Получил по морде и снова рвётся в бой.

Тут заходит Василий Иосифович со свитой. Зыркает злобно. Коротков хотел что-то сказать, но как рыба беззвучно пошевелил ртом. Сталин, высматривая жертву, остановился взглядом на мне.

Ну никогда же не было, и вот опять.

– Тут медали на кону, а мы значит песенки поём, винище жрём и танцы непотребные проводим. Где это видано, чтобы боевые лётчики в обнимку танцевали как… эти… – Сталин щёлкает пальцами поднятой руки, и оборачивается к Изотову.

– Как пидорасы, – по-военному вытянувшись в струнку чеканит старлей.

Сталин морщится и качая головой:

– Это я и без тебя знаю. Я по научному хотел, – тут снова поворачивается ко мне и кивает.

– Как гомосексуалисты, – чётко выдаю я.

– Вот. – подняв указательный палец говорит генерал, – Европа. (кивает на меня) Нам до них в этом вопросе ещё далеко. Мы друг друга только на льду можем чпокать…

Под последовавшие шутки и прибаутки вышли на второй период.

Наши навалились. Бросок за броском. Шайба выскакивает из толкучки у борта и подкатывает к вратарю "Крыльев". Тот, вместо передачи свободному защитнику, бросает вперёд на открывшегося Гурышева. Форвард, набрав скорость, ушёл от наших защитников, сделал замах, объехал сидящего на дуге вратаря и положил шайбу в угол. 0:2.

Болельщики "Крыльев" орут во всё горло:

– Лёха, Лёха. Гол, гол! Лёха, Лёха. Гол, гол!

Коротков, стоящий рядом, сплюнул, и посмотрев на меня, сказал:

– Запрягаев как и ты в футболе – нападающий. Поэтому площадку видит не так, как другие вратари.

Ещё один нападающий вратарь.

Шувалов на вбрасывании в чужой зоне выиграл, и не глядя даёт пас на дальнюю штангу. Бобров борется с вцепившимся в свитер защитником, тащит его за собой. Падает рыбкой и клюшкой как бильярдным кием заталкивает шайбу в угол ворот. 1:2.

Теперь наши ликуют: "Бо-бёр, Бо-бёр!".

Прямо представление какое-то.

Смена. Тройка Бекяшева в нападении. Бекяшев с Карповым разрезают защиту и вдвоём выкатывают на ворота. Карпов бросает. Во вратаря. Добивает. Запрягаев изогнувшись змеёй смахивает шайбу с ленточки. Но, Бекяшев безжалостен. Свалив плечом подлетевшего защитника, первым успевает на добивание. 2:2.

На перерыв уходят по задорную песню:

В раздевалку не пошёл. Нечего приключения на задницу искать. Знакомый журналист Ваньят просит дать прогноз.

– Мы победим, – говорю, отодвигаясь от болелы-авиатора в лётном шлеме, который источал запах отнюдь не одеколона, – Крупно победим.

Здесь ещё не привыкли "сушить игру" получив преимущество. Болельщики такого не прощают.

Из разговоров на трибуне.

– Я пью не больше ста грамм, но выпив – становлюсь другим человеком.

– Из люка бомбардировщика прекрасный вид на любой город.

– Для улучшения мелкой моторики подходит ловля блох.