Дети драконов (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" - Страница 32

– И что теперь? – спросил Лиан.

– Можешь сходить отлить, – Кайза на него даже не взглянул, сидел, сощурив свои темные глаза, смотрел в огонь. – Если надо. Потом не скоро получится.

Лиан нахмурился.

– Да я уже.

– Тогда сиди и жди.

На то, чтобы задать очередной вопрос, братцу времени не хватило – приглядевшись к его глазам, я увидел, что и с его умом начали происходить чудесные превращения...

Не знаю, сколько прошло времени, прежде, чем Кайза наконец встал, подбросил дров в костер и достал из своего заплечного мешка небольшой потемневший от времени рог. Такой штуки я у него еще не видал... Шаман приложил рог к губам и что было силы дунул в него.

В этот миг мне показалось, что на мир обрушилась абсолютная тишина.

Кайза трубил в свой рог, но вместо звука из того вырывалось безмолвие, заполняющее собой все вокруг.

Смолкло море. Исчезли крики чаек. Замолчал журчащий неподалеку ручей.

Лиан смотрел на него испуганно. Я впервые видел младшего таким растерянным... и совсем юным, как будто с него разом содрали все, что делало его взрослым. Но вот рог умолк, и звуки стали медленно заполнять мир.

– Пора, – сказал Кайза. – Тайрим, ты будешь первым. Снимай рубаху и садись рядом.

Лиан молча повиновался. Свой страх он затолкал глубоко, как мог. Рубаха легла на камни, а мой брат уселся возле шамана.

Кайза взял в руку иглу. Наметив одному ему очевидное место, он коротким и точным движением вонзил ее в спину Лиана прямо под шеей. Тот вскрикнул от неожиданности и выгнулся дугой.

– Терпи. Дергаться будешь в постели с женой. А тут сиди смирно, – сказал Кайза, продолжая наносить удары своим острым инструментом. Были они короткие, сильные и быстрые. Лиан закусил губу, больше он не издавал ни звука и не шевелился, обернувшись живой статуей.

Я смотрел на происходящее, не отрывая взгляда.

Я чувствовал его боль как свою. И страх тоже.

Кровь стекала по худой светлокожей спине, и шаман вытирал ее тряпицей, а затем проводил на том месте черным предметом, что так сильно напоминал уголь, но углем уж точно не был. Уголь никогда не оставляет столь жирный густой след, подобный чернилам. Удар за ударом, движение за движением на лопатках у Лиана рождался диковинный рисунок. Когда работа была окончена, Кайза щедро омыл его тем самым отваром, который мы пили.

И я увидел. Увидел весь узор целиком.

Дракон.

На спине моего брата расправлял свои крылья и медленно открывал глаза настоящий дракон.

7

– Ну и ну!.. – воскликнула Айна изумленно, увидев, что скрывалось у меня под повязками. Осторожно, кончиком пальца, она дотронулась до узора, который все еще отзывался довольно ощутимой болью. Кайза сказал, что мы не должны вмешиваться в процесс заживления. – С ума сойти... Это... это очень красиво, Фаре. Очень. И, наверное, очень неприятно, да?

Я улыбнулся, глядя в полумрак нашей спальни.

– Да нет. Вполне терпимо. Уже несколько часов прошло.

Она снова провела пальцем по узору, следуя линии, которая обозначала одно из крыльев. А затем я ощутил невесомое прикосновение ее губ к моей воспаленной спине. Внезапно это оказалось так пронзительно, что у меня перехватило дыхание и разом восстало в штанах.

– Осторожней... – едва выдохнул я, – там мазь...

После того, как Кайза закончил узор и промыл его отваром, он щедро втер в мою спину целую горсть коричневой массы из своего глиняного горшка. Лиану досталось то же самое.

– Ничего, – прошептала Айна. – Она не противная.

И оставила на моей исколотой лопатке медленную цепочку поцелуев.

Я зажмурился, как от боли.

Столько месяцев уже прошло, а мне все никак не удавалось привыкнуть к этому бесценному дару судьбы. К тому, что мы вместе. К тому, что через столько лет между нами больше нет преград. Никаких преград...

– Фаре? Тебе больно?

– Нет, любимая.

– Но ты... у тебя такое лицо...

– Все хорошо, – я развернулся и обнял ее, зарывшись носом в распущенные перед сном волосы, вдохнув их запах. – Как же я люблю, когда ты такая... непричесанная...

Вместо ответа она отыскала рукой мой бритый затылок и провела по нему ладонью. Ох, да, это всегда было слишком прекрасно... Ни с чем несравнимое ощущение. В том числе потому еще я сохранял прическу моего степного племени.

– Этот дракон... – Айна уютно свернулась в кольце моих рук, свежий вечерний бриз приятно холодил наши обнаженные тела. – Он для красоты?

– Нет. Кайза никогда ничего не делает просто так. Это оберег.

– А для чего?

– Если честно, я не очень-то понял... Кайза немного объяснял, но мы были в таком состоянии, когда слова просачиваются как вода сквозь пальцы. Там было что-то про возможность обращаться к нашей истинной природе в любое время, а не только, когда от этого зависит чья-то жизнь...

– Хорошо, что у вас такой наставник, – Айна прижалась щекой к моему плечу, ее ресницы щекотали мою щеку. – Как-то спокойней жить, зная, какие серьезные люди, стоят у вас с Лианом за спинами. А у Ли такой же дракон, да?

– Да.

– Удивительно...

– Почему, милая? – глаза мои уже совсем не открывались, но мне жаль было засыпать – хотелось наслаждаться каждым мгновением, что судьба дарила нам двоим. Я плыл в сладкой полудреме, ощущая себя одновременно и сердцевиной мира, и огромным щитом, укрывающим этот мир. Я был внутри и вовне, маленьким и бескрайним.

– Помнишь бабку Дэлизу из Подгорья? – голос Айны доносился уже совсем издалека. – Она с самого начала называла вас с Лианом драконами. Тебя серебряным, а его – золотым... С той поры и я вас так называю... про себя, внутри.

Внутри...

Я провел рукой по ее аккуратному округлому животу, который еще мало кому был заметен под складками платьев.

Мой ребенок. Наш ребенок.

– Значит здесь, – пробормотал я сонно, – у тебя наследник дракона... Звучит забавно. Кто бы мог подумать...

Говорить ей о том, как сильно меня прежде пугала моя драконья сущность, я не стал.

Может быть, потому, что больше ее не боялся.

8

За завтраком, когда мы по традиции собрались вчетвером в гостиной Королевских покоев, сразу же стало очевидно, что между Шуной и Лианом что-то произошло. И для этого даже не требовался колдовской дар: на лице у моего братца красноречиво полыхал след от пощечины, а его женщина с таким видом ковыряла еду в тарелке, будто хотела сделать из нее фарш.

Минувшую ночь они явно провели не столь приятно, как мы с Айной.

Что с вопросами лучше не лезть, тоже было очевидно. Тем более, что я догадывался, в чем дело...

На все мои попытки немного разрядить обстановку старыми добрыми байками, Лиан улыбнулся всего пару раз, а Шуна и вовсе ни разу. Похоже, все было очень серьезно.

Как только я окончательно смирился с тем, что не гожусь на роль шута, степная девчонка поймала мой взгляд и сказала тихо, но очень отчетливо:

– Мне нужно поговорить с тобой.

Дождавшись моего согласного кивка, она снова сосредоточилась на содержимом тарелки и больше не проронила ни слова.

– Идем, – сказал я ей, видя, что есть она все равно не собирается, только терзает свою еду. – Чего тут медлить...

В маленьком закрытом саду никто не мог нас увидеть или услышать – я увел Шуну подальше от дверей в гостиную, к самой дальней стене, где под сенью старых деревьев скрывались уютные широкие качели, больше похожие на подвесную софу со спинкой. Я знал, что Шуна любит это место, но на сей раз на качели девчонка даже не взглянула.

– Сделай с ним что-нибудь! – в отчаянии она вцепилась в отвороты моей рубахи, заглянула в лицо с такой болью и мольбой, что я едва устоял на ногах в потоке ее оголенных чувств. – Айна говорила, бывают какие-то обереги, которые не дают чужим шастать в сны!

– Бывают, – холодея признался я. И сразу вспомнил это отчаянное ощущение пустоты и бессилия, когда несколько месяцев подряд пытался пробить несокрушимую броню дядиного колдовства. – Но Лиан... я думаю, он сам может сделать такой... если захочет.