Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена - Страница 22

Я не твоя…

Грудь словно вскрыли ржавым тупым ножом.

Ты моя, Белка. Потому что я ещё жив. Ещё дышу. Ещё борюсь. Ещё надеюсь.

Ты — моя.

Много лет назад…

— Что это за девчонка? — спросил Марк товарища по команде.  Он только что забросил трёхочковый и, пока трибуны ликовали, подмигнул своей подружке, что пришла за него болеть.

— Какая? — не понял тот, что смотреть надо на лавку, где сидели болельщики не их команды.

— Та, перед которой красуется Измайлов.

— Красуется? — заржал тот. — Мы их разделали всухую, в их школе, на их поле, чем тут красоваться? — но глянув на Марка, осёкся. — Не знаю, капитан, но хочешь, узнаю.

— Я сам узнаю, — отмахнулся Марк.

Соперники им попались слабые. Кроме Измайлова, которого Реверт знал по сборной, играть было не с кем. Марк без труда перехватил мяч, намеренно близко к скамье, где сидела заинтересовавшая его девочка, сделал разворот на сто восемьдесят градусов, сменил ведущую руку, стремительно и чётко сделал обманное движение, вышел из-под опеки противника, посмотрел на девчонку и… забросил трёхочковый из-за спины. Его фирменный бросок. Трикшот.   

Прозвучал финальный свисток.

— Позёр! — толкнул его плечом Измайлов, когда зал снова взорвался ликованием.

Но Марк на него даже не посмотрел. Он хотел встретиться с ней глазами. И был вознаграждён… если не испепеляющим, то точно презрительным взглядом.

Марк держал его секунд пять, этот пронзительно синий взгляд, а, может, дольше. А потом отвернулся и довольно улыбнулся. Подхватил полотенце, вытер пот и не спеша отправился в раздевалку, уверенный, что её глаза до сих пор сверлят его спину.

Парни полным составом вышли в тёплый весенний вечер, привычно болтая об игре и ни о чём.

Марк обнял свою девчонку.

— Идём, Марк, — потянула она его за руку за всеми.

— Сейчас, — остановился он на крыльце.

Он хотел увидеть её снова. Она была… такая — он не знал, как описать, — эта девочка со светлыми волосами, упрямым взглядом и гордо вдёрнутым подбородком. Такая, что у него ныло что-то внутри.

— Марк! — недовольно окликнула его подружка.

Но он развернулся, словно её не слышал, и пошёл обратно в чужую школу.

И очень вовремя. Как ему показалось.

— Я не хочу! — упёрлась она в грудь рыжего кулачками и пыталась увернуться от его настойчивых губ.

— Э! — Марк свистнул. — Лёха!

— Марк, отвали! — отмахнулся тот и упёрся руками в стену, девчонку не выпуская.

— Ни хуя не угадал, — подошёл Марк. — Ты бы свою силу демонстрировал на площадке. Или хочешь помахать кулаками?

Тот развернулся резко. Но Марк был быстрее. Уклонился от удара, подставил ногу. Измайлов плашмя завалился на пол. Упал смешно, неуклюже, но девочка не засмеялась. И сделала то, чего Марк никак не ожидал.

— Лёш, больно? — присела она рядом и подала руку. — Пойдём. Вставай.

— Я сам, — отмахнулся он и стал подниматься.

— Ты всегда все вопросы решаешь кулаками? — смерила она взглядом Марка.

— Только те, что иначе не решить, — скривился он, ничего не понимая. — А ты всегда говоришь «нет», когда на самом деле не возражаешь? Ты просто в следующий раз предупреждай.

— Предупреждаю, — вскинула она подбородок. — Следующего раза не будет. Тебя там подружка не заждалась?

Она заметила его подружку? Хм…

Марк усмехнулся, провожая её глазами. Её и прихрамывающего Измайлова.

Но сразила его не мысль, что он этих баб ни хрена не понимает.

Я хочу то, что есть у него, подумал он.

Совершенно не понимая, какое на самом деле незнакомое чувство его тогда обездвижило, ослепило, оглушило и… поработило. Навсегда.

Старого мэра скоро сместят…

Марк с размаха упал в кресло. И оно жалобно скрипнул под его весом.

Я не знаю важно тебе это или нет…

«Передел власти в городе? Важно ли мне это? — Марк хмыкнул. — Нет, детка. Я знаю кого эта информация заинтересует. Но мне плевать. Мне важно, что ты обо мне подумала…»

— Какого чёрта, Марк, — соскользнув с кровати, подхватила Стелла халат и запахнула на голом теле.

Марк молча снял с себя куртку, сбросил туфли. Сидя содрал штаны.

— Только не говори, что ты собрался меня трахнуть, — достала Стелла сигарету и, глядя, как он стягивает через голову футболку, закурила.

— А тебе не хватило? — он встал, и внимательно посмотрел на её шею, качнув за подбородок голову. Ближе к ключице алел засос. А ниже синяк, похожий на укус. — Я же правильно понял, тебя навестил губернатор?

— Всё как договаривались, — оттолкнула она его руку и глубоко затянулась.

— Вот козлина, — хрустнул он костяшками пальцев, чувствуя, как зачесались кулаки. — Мне просто нужен душ, Стелла.

Она усмехнулась ему вслед.

Когда он вернулся и бесцеремонно сбросив с бёдер полотенце, упал на кровать, легла рядом. Всё с той же сигаретой.

— Какая блоха тебя укусила? У тебя что, своей квартиры нет, какого хера ты припёрся ко мне в гостиницу?

— Есть, — чувствуя, словно воздух вдруг стал таким тяжёлым, что привалил его к простыням, ответил Марк и закрыл глаза. — Но до тебя было ближе, а я адски устал. Надеюсь, бельё после ваших утех сменили?

— Какие мы брезгливые, — хмыкнула Стелла. — Сменили. Блядь! Ну хоть прикройся, — швырнула на него сверху одеяло.

— Я лежу на животе, — промычал Марк.

— И что? Нельзя же быть таким… — она не подобрала слово и просто выругалась, — сукин ты сын.

— Секси? Красивым? Аппетитным? Не знаю какие чувства я у тебя вызываю, но вот это всё мне уже говорили.

— Меня уже ничем не удивишь, Марк, но ты вводишь меня во грех.

Он усмехнулся.

— Да, прекрати, Стелла. — Он немного помолчал. — Скажи, ты когда-нибудь убивала?

— Нет. Но если тебе станет легче, видела, как убивали. При мне.

— И как?

— Ну если учесть, что меня в это время насильно сношали, мне на грудь капала кровь, а у меня между ног ёрзал мужик, то мне было всё равно. Мне было больно и противно.

— Хочешь, я его убью? — повернул он к ней голову. — Того, кто это с тобой сделал?

— Нет, — равнодушно хмыкнула она. — Его уже убили. В тот же день. Но знаешь, я как-то прочитала: от того как тебя первый раз выебли зависит будешь ты потом любить секс или нет. Станешь пугливой, робкой, зажатой. Или наоборот.

— А на самом деле? — удивился Марк.

— Не знаю. Наверное, зависит от степени врождённого цинизма. А может, меня как-то ласково изнасиловали, — засмеялась она. — Он всё приговаривал: «Не бойся, кисонька. Будет чуть-чуть больно. Но мы аккуратненько, да? Ну, где тут твоя сладкая дырочка?» Меня воротило от этой его «кисоньки» и запаха изо рта. Я думала про зоофилию, а ещё он был старым, лет на тридцать меня старше. Не самый лучший дебют, прямо скажем. Но секс я люблю. Мужиков ненавижу, а секс люблю.

— А как ты под ним оказалась? Что это было?

— Какие-то разборки между двумя группировками. Начали вроде за «трёшь-мнёшь», а потом волыны повыхватывали, и давай отношения выяснять как серьёзные люди.

— А ты там что делала?

— Честно? Глазки этому Кессону, что меня трахнул, и строила, главарю ОПГ, где отец был бухгалтером. Что с дуры восемнадцатилетней возьмёшь. Хотела быть крутой чикой, быть с ним, типа тёлкой главаря.

— А он? — не открывая глаз, спросил Марк.

— Кессон? Ну как тебе сказать. Он меня и не трогал, и не отпускал. Думаю, как гарантию держал, что отец его не подставит. Вот при себе как ручную собачку и таскал. Ну а мне льстило. Особенно, что все знали — за меня Кессон голову оторвёт, меня трогать нельзя. Его первым в той разборке ранили. Меня он собой прикрыл. Ну а потом… изнасиловал.