Неповторимая любовь - Дрейк Шеннон - Страница 14

• Предыдущая
• 14/75
• Следующая

Она выглядела, как и подобало жене в первую брачную ночь. Ее роскошные темные волосы были распущены и волнами ниспадали на спину. Сабрина так усердно расчесывала их, что пряди блестели и переливались, как огонь в камине. Ночная рубашка, воздушное и элегантное одеяние из кружев и шелковых лент, скрывала фигуру от шеи до пят.

— Итак, свершилось, — пробормотала она, встретившись со взглядом Слоана в зеркале.

Он кивнул и нахмурился. И вправду свершилось то, без чего нельзя было обойтись.

Подойдя к туалетному столику, Слоан встал за спиной Сабрины, чувствуя, как та напряглась всем телом. Он коснулся ее волос; густые пряди были нежными, как шелк. Сабрина опустила ресницы, и Слоан ощутил, как взволнована жена. Она безмолвно умоляла его уйти, оставить ее в покое. И вместе с тем согласилась стать его женой и заранее знала, чего он ждет от этого брака.

Ей предстояло ни на минуту не забывать об осторожности. И умело играть роль изнеженной красавицы с Юга. Их глаза вновь встретились в зеркале.

— Слоан, клянусь, я… не хочу злить тебя, но чувствую себя ужасно.

— Успокойся, Сабрина: ты от природы наделена талантом вызывать у меня раздражение, и тебе это удается без малейшего труда. А теперь расслабься. Помнишь, что я сказал тебе, узнав, что ты ждешь ребенка? У меня нет никакого желания напоминать о своих правах мужа.

Вздох Сабрины прозвучал с таким облегчением, что Слоан чуть было не изменил своего решения, но сдержался. Ее ресницы вновь опустились, скрывая искры удовольствия и торжества в глазах; она быстро поднялась и отвернулась. Легкая, грациозная, как жаворонок, Сабрина сняла с постели покрывало, взбила подушки и положила их на середину кровати.

Слоан почувствовал, как в нем закипает гнев, но не сделал попытки приглушить его и, подойдя к кровати, переложил одну подушку на край.

— Надеюсь, ты не против, — предостерегающим тоном произнес он.

Глаза Сабрины расширились в удивлении.

— Но ведь ты сказал…

— Я сказал, что не намерен овладевать тобой силой, — резко перебил Слоан. — Но мне пришлось слишком долго спать на голой земле и на полу. Так что уж будь добра, уступи мне половину кровати.

Метнув на Слоана сердитый взгляд, Сабрина отвернулась.

— Прости, — притворно-невинным тоном произнесла она. — Я думала, раз ты вырос в типи, то любишь спать на полу. Я заблуждалась.

Он с трудом поборол желание встряхнуть ее.

— Да, я вырос в типи и провел полвойны в палатке. Удобства в них мало чем отличаются. Гораздо чаще мне приходилось спать на земле в роли белого солдата, нежели ребенка сиу. Впрочем, теперь это не важно, поскольку я обнаружил, что люблю спать в постели. Я готов даже делить ложе.

— Знаю, — пробормотала Сабрина.

— И не понаслышке, — добавил он с улыбкой. Сабрина стала еще бледнее, хотя казалось, что такое вряд ли возможно.

Слоан отвернулся и задул свечу на столике у кровати. Он начал раздеваться, по стенам комнаты заплясали тени. Сабрина стояла в полутьме, наблюдая, как Слоан снимает один предмет одежды за другим. На пол по очереди падали сапоги, носки, сюртук.

— Можешь ложиться, — вежливо предложил он Сабрине.

Та не сдвинулась с места.

— Ты же обещал…

— Я понимаю, что тебе нездоровится, поэтому не стану настаивать на исполнении супружеского долга. Но я не обещал тебе спать на полу или в одежде. — Он сбросил рубашку и бриджи и, не обращая внимания на Сабрину, удобно устроился под одеялом.

Она смотрела на него, недоверчиво раскрыв глаза.

— Прекрасно, тогда на полу буду спать я, — выпалила она.

— Нет, не будешь. Сабрина прикусила губу.

— Тогда я устроюсь в кресле у камина…

— И не мечтай.

— Черт побери, Слоан, я буду поступать так, как считаю нужным! Можешь приказывать своим солдатам, если тебе угодно, а меня оставь в покое. — Схватив подушку, она величественно прошествовала к мягкому креслу, стоящему у огня.

Слоан дал ей возможность усесться поудобнее, затем встал, подошел к креслу, подхватил Сабрину на руки и уставился на нее в упор, предостерегающе нахмурившись.

Сабрина хотела закричать, но вопль застрял у нее в горле. Она сцепила зубы, случайно задела обнаженную грудь Слоана рукой и отдернула ее.

— Слоан, ты же говорил…

— Миссис Трелони, теперь вы моя жена, — напомнил Слоан и понес ее в постель. Слоан действительно не желал настаивать на своих супружеских правах и жалел об этом, поскольку его собственная нагота и прикосновение шелковистых волос Сабрины вызвали у него почти болезненное возбуждение. Но какую бы пытку ему ни пришлось выдержать, Слоан был убежден: эта ночь определит всю их дальнейшую жизнь, и будь он проклят, если воздержание затянется до бесконечности.

Сидя в постели, Сабрина обвела его неторопливым взглядом.

Услышав ее резкий вздох, Слоан со зловещей усмешкой на губах склонился над ней:

— Я стараюсь сдержаться. Честное слово, я пытаюсь. Но с каждым твоим движением, с каждым прикосновением к тебе… словом, ты видишь, как тяжела эта пытка. Вспомни, ведь ты моя жена, а сегодня наша первая брачная ночь…

Она отвела взгляд, легла и сложила руки на груди почти молитвенным жестом.

— Я хочу спать. Надеюсь, ты устроишься удобно.

Улыбнувшись, Слоан обошел кровать и скользнул под одеяло. Он потянулся к Сабрине, поначалу встретил сопротивление, но в конце концов заключил ее в объятия. Он сожалел о том, что в нем вспыхнуло вожделение. Одержать над ним окончательную победу Слоану не удавалось. Ему хотелось хотя бы прикоснуться к Сабрине, привлечь к себе, почувствовать, как ее волосы щекочут ему грудь, подбородок, нос, вдыхать благоухание ее кожи. Его губы скривились в иронической усмешке: знала бы Сабрина, что искусству сдерживать свои желания он научился у сиу! Индейцы считали, что близость с женщиной отнимает у воина силу, поэтому молодежь училась бороться с плотскими желаниями.

Прошло немало времени, и Сабрина расслабилась, прижавшись щекой к груди Слоана и положив на нее ладонь. В таком положении она не замечала, насколько он возбужден. В комнате было тихо, минуты убегали одна за другой.

— Слоан! — наконец позвала Сабрина.

— Что?

— Что же нам теперь делать? Все произошло так неожиданно…

Она казалась безутешной.

Слоану удалось сдержать раздражение при мысли о том, что Сабрина относится к нему и к его ребенку как к обузе.

— Во-первых, ничего неожиданного не случилось. Мы отправимся домой, в положенный срок родится ребенок.

— Тоже мне дом — армейские казармы, — проворчала Сабрина.

— Из тебя получится замечательная офицерская жена! — сухо заверил ее Слоан.

— Но разве можно жить в казарме? — прошептала Сабрина.

Слоан вспомнил о многочисленных женщинах, которые преданно сопровождали мужей в путешествии на Запад, движимых лишь надеждой.

И любовью.

И, разумеется, верой. Эти женщины довольствовались вместо постелей одеялами, расстеленными под фургонами, ютились в наспех возведенных хибарах.

Слоан осторожно перебирал волосы Сабрины, изредка отдергивая руку, чтобы победить желание запустить пальцы поглубже в нежные пряди.

— Как ни странно, Сабрина, у меня есть дом. Такой дом, о котором ты мечтаешь, — внушительный особняк в Джорджтауне. Если моя тетя умрет, не оставив потомства, что вполне вероятно, ведь ей уже под пятьдесят, особняк достанется мне. Разумеется, это наследство со стороны Трелони. Признаюсь, деда опечалила судьба моей матери, поначалу ему было трудно смириться с моим существованием. Но по каким-то причинам мне удалось поладить со старым деспотом. Он прямолинеен, честен и справедлив; по правде говоря, мне чертовски жаль, что он вышел в отставку. В армии всегда недостает таких людей, как он.

— Значит, ты тоже мог бы выйти в отставку и поселиться в Вашингтоне, — проговорила Сабрина.

Слоан задумался.

— Да, мог бы.

— Может, такая жизнь пришлась бы тебе по душе?

— Пока для меня важнее служба.

• Предыдущая
• 14/75
• Следующая