Невеста темного принца (СИ) - Княжина Елена - Страница 2

– Если он раскроется, то усилит твой собственный дар. Они тождественны, – улыбнулся Артур. – Есть шанс, что ты сможешь обращаться к материи без проводника… Но это опасно, Ани. Можно отдать слишком большую плату.

– Я знаю, да.

– Сейчас все сложнее. Высшее чародейство не проходит бесследно, безнаказанно. Магический фон давно угасает, внутренний резерв волшебников уменьшается, сжимается… Быть высшим магом и использовать высшую магию – не одно и то же.

Я улыбнулась: крестный слово в слово повторил слова Карпова. Забавно было думать о том, что они могут в скором времени породниться.

– Потому дары и вырождаются… Для полноценного функционирования им нужен сильный фон и крепкий, большой резерв, – крестный грустно выдохнул. – Хотел бы я пожить в прежние времена. Но… что ушло, то ушло.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​1.2

***

Питерское утро радовало солнцем. Желтые лучи щекотали нос и красиво играли на моей случайной татуировке. В который раз я придирчиво разглядывала «украшение».

В слепящем утреннем свете «змейка» казалась драгоценным изумрудно-золотым браслетом. Но стоило убрать руку в тень, она снова становилась непритязательно-болотной и слишком уж сильно напоминала чешую. Бррр! Словом, к новшеству на запястье я никак привыкнуть не могла, посему исправно носила подарок Дорохова.

А вот с мыслью, что по нынешним меркам я не то живой щит, не то пушечное мясо, я смирилась сравнительно легко. Во-первых, этого уже не изменить. Во-вторых – а разве когда-то было иначе? Я давно привыкла к роли жертвенной овечки и разменной монеты в судьбоносных играх арканов, рагнаров и прочих властолюбивых магов.

Гостья во мне обживалась, бесстыдно пользуясь тем, что у нас теперь было одно тело на полторы души. Но после произошедшего в голубом домике в горах на краю австрийской деревеньки что-то поменялось. В моем сердце будто зажегся огонь. Я стала видеть четче и легко различала, где мои чувства, а где – отголоски чужой памяти.

Как будто на тех простынях с забавными вензельками я отвоевала свое право любить Демона. Моего! А не этого странного белобрысого типа, к которому тянулся внедрившийся в меня кусочек чужой души.

Аврору я чувствовала приглушенно и воспринимала как молчаливого наблюдателя, изредка подкидывавшего картинки. Как правило, по ночам. И, к прискорбию, не всегда пристойные. Но совсем выкинуть графиню из головы не представлялось возможным.

Да и крестный сказал, что, если я хочу получить ее дар и усилить свой, то должна принять все наследие целиком. Мол, подарки идут в комплекте.

– Что, если я впущу Аврору слишком глубоко и перестану быть собой? – взволнованно расспрашивала я Артура тем вечером. – Джелла вон вообще спятила!

– Не бойся. Мисс Фонтейн впитала два сознания, а тебе достались лишь кусочки памяти и осколок духа. Это не опасно.

– Точно? – с подозрением покосилась на крестного.

– Даю слово, Анна: тебе ничего не грозит. Аврора Мудрая не стала бы подвергать опасности свою пра-пра-пра-пра… В общем, внучку, – убеждал меня старый интриган. – Уверен, она попыталась передать тебе только полезную информацию, которую ты в будущем сможешь применить во благо.

О да! Теперь я знаю, как выглядит великий Августус Блэр без штанов. И это, поистине, бесценно и незабываемо!

А еще благодаря нескольким сочным воспоминаниям я считаю свою пра-пра-пра… прародительницу, основательницу нашей Академии, легкомысленной влюбленной дурехой. Все-таки некоторые вещи о предках лучше не знать.

Конечно, я понимала, что, в целом, память поколений – штука полезная. Сколько важных знаний о древних ритуалах, высшей магии и обращении к сияющей материи можно получить из первоисточника!

Ихтиоподы, вон, только так и живут, передавая икринке информацию напрямую. Не позаботься его родители о «раннем развитии» малыша, сидел бы сейчас двухметровый кроха Рован на валуне и палец сосал. А он – вон какой… Какой-то. Мы с ним не виделись с тех пор, как Ихти утащил зазеркальную Присциллу в озеро и залег с ней на дно.

– Ты так и не рассказал, зачем арканам высшая кровь, – напомнила Артуру, вытряхивая временно из головы грустные размышления. – Её кровь…

– Скоро сама все узнаешь. Поскольку печать снята, я на днях соберу миротворцев и расскажу всем, с кем и почему мы боремся на самом деле. Мне и самому надоели тайны, – вздохнул крестный.

– Собрание? И мне можно будет присутствовать? – я удивленно подняла брови.

– Даже нужно, – ухмыльнулся он. – А пока… Позволь Авроре соприкоснуться с твоей магией. Не борись. Впусти глубже. Вместе вы сможете раскрыть твой потенциал.

Легко сказать: «позволь соприкоснуться»! Чем ближе я подпускала к себе чужой дар, тем ярче мне снились сны и тем эмоциональнее они были. Ночами я захлебывалась от слез, глядя в потускневшие бирюзовые глаза. Вскрикивала от боли в той странной лачуге, увешанной букетиками и платками. Млела от виноватых поцелуев, вздрагивала от властных прикосновений… Чувствовала, как длинные белые пальцы бегают по моим позвонкам… Не моим… Нет, нет! Аврориным!

И вот сегодня – снова. Стоило вчера на магическом спарринге с Сюзанной воззвать к Авроре (там было что-то истеричное в духе «Да помоги же ты, раз такая «Мудрая» и все равно тут сидишь!»), как вся моя оборона провалилась. То есть тот бой я выиграла, внезапно вспомнив парочку крепких заклятий и впервые успешно выполнив жезлом «тройной замах с закрутом в ноги». Но ночью пришлось расплачиваться за помощь свыше (точнее – изнутри). В итоге я измучилась и почти не отдохнула.

Августус в кошмарном воспоминании погиб как-то странно. Будто бы не насовсем. Я чувствовала, как внутри меня-Авроры теплилась надежда… Глупая девчонка! Она точно знала, что делает, запечатывая его душу и передавая по наследству свою кровь!

Аврора спасала свой мир, тратя последние силы и принимая трудные решения. Но убить свою любовь по-настоящему так и не смогла.

А еще в моем сне был Роджер и, судя по его возмущению, прекрасно понимал, что творит юная графиня. Не мешало бы найти да расспросить бестелесного дурня. С пристрастием.

1.3

***

Нарядившись в форменные юбку и блузку и сунув ноги в удобные разношенные туфельки (на случай, если снова придется убегать от тигриц, арканов и полных песцов), я спустилась вниз. В фойе ничто не напоминало о произошедшей битве. Да и в преддверии экзаменов все быстро позабыли о случившемся.

Арканы о себе тоже ничем не напоминали. То ли зализывали раны, то ли спешно пополняли ряды, то ли ждали решения Верховного Совета, с которым неустанно боролся крестный, обосновавшись временно в Эстер-Хазе. А может, просто затаились, выискивая момент, когда миротворцы расслабятся. Эйвери прав: вряд ли Братство откажется от своих затей.

Но Ихти, последнее звено кровавого ритуала, сидел на дне и не показывался. И меня это полностью устраивало. Пока он перебирает камешки, вплетает водоросли в золотые косички, расчесывает ракушками бороду и красуется перед Присс, никто не узнает о нашем опасном постояльце.

Была и еще одна неприятная новость… Младшему Раскову удалось сбежать из-под охраны в лечебнице Эстер-Хаза. Поскольку на момент нападения он, по магическим законам, считался несовершеннолетним, а травмы получил весьма серьезные, его условия оказались более щадящими. Палата на три уровня ниже тюремного отделения, два пожилых мага-охранника, общих на весь этаж… На своих двоих Расков бы, конечно, не ушел. А значит, ему помогли «сочувствующие арканству».

Но и на этом проблемы не заканчивались. Ведь моя учеба с некоторых пор превратилась в Ад. Самый настоящий – с пеклом, духотой и маревом перед глазами.

Мало того, что конец апреля «радовал» феноменально высокой температурой, рекордной для Санкт-Петербурга. Так еще, стоило увидеть на лекции Андрея, меня бросало в такой жар, что щеки мгновенно пунцовели, а поварешки, жезлы и склянки с ингредиентами валились из рук. Перед глазами мельтешили то голубые вензельки, то деревянный потолок австрийского домика с одиноким букетом лаванды, то литые мышцы, прятавшиеся под покрытой испариной теплой кожей…