Бесноватый Цесаревич-4 (СИ) - Яманов Александр - Страница 7

[1] Жан Рапп (1773–1821) — французский военный деятель, дивизионный генерал (1805 год), граф (1809 год), участник революционных и наполеоновских войн, один из самых преданных Наполеону генералов. Имя генерала выбито на Триумфальной арке в Париже. Был адъютантом Наполеона до 1813 года.

[2] Имя Жозефина придумал Наполеон, возможно в честь своего брата Жозефа.

[3] Жозеф Фуше, герцог Отрантский (1759–1820) — французский политический и государственный деятель.

Глава-1.

Ноябрь 1799 года, Мемминген, Бавария.

Возвращение было не просто тяжёлым. Оно было жутким. Никогда меня так не ломало и не корёжило. Даже после операции в районной больнице, когда пришлось с муками выходить из-под неудачного наркоза, самочувствие было гораздо лучше. Такое ощущение, что меня долго били битой, давали зажить ранам и продолжали снова. С трудом удалось сдержать крик, но какой-то хрип всё равно вырвался из пересохшего горла. Опять эти неровные стены и потолки, удушливый воздух от какой-то местной печки. Плохая побелка со штукатуркой и общая неухоженность при полном отсутствии электричества. Розеток и выключателей я точно не обнаружил. Дома! Живой!

—Очнулся! — раздался голос денщика, сопровождаемый топотом тяжёлых ботинок.

Через несколько секунд комната наполнилась знакомыми и такими родными лицами. Все неприятности и прошлая жизнь в моей реальности сразу стали такими далёкими и несерьёзными. Вот они соратники и друзья, которые ради меня полезут хоть чёрту в пасть, да и я за них готов умереть хоть сейчас. Братья Фицтнеры, офицеры моей роты, Дугин, Филипс и Волков, на лице которого появился намёк на эмоции.

—Пить, — выговариваю с трудом.

Буквально через секунду Пётр поднёс к моим пересохшим губам фляжку с водой. Начинаю жадно пить и понимаю, что жизнь возвращается в моё изнурённое тело. Замечаю перевязки, которые опутали меня будто кокон. Но грудь особо не болит, больше всего меня беспокоит голова.

—Позовите Вольфа и потом поговорим, если он разрешит.

Док уже шёл как волнорез сквозь толпу моих соратников и его взгляд не предвещал ничего хорошего. Через пару минут ему удалось выгнать всех посетителей, кроме Волкова. Тот просто сказал, что не уйдёт, и всё. Мои люди примерно понимали, кто этот человек и какое место занимает в иерархии моей организации. Я сам периодически побаиваюсь спорить с Сергеем Ивановичем.

Осмотр закончился минут через пять, и Вольфганг оставил меня наедине с начальником моей разведки. Ничего угрожающего моей жизни обнаружено не было, и я стремительно шёл на поправку. Это тоже один из читов, который я получил в этом мире. Любые раны и травмы заживают на мне как на собаке.

—Ушаков? — спрашиваю своего персонального Берию.

—Здесь всё сложно, но объяснимо. Чуть позже я предоставлю вам все результаты беседы с этим идиотом, а также переписку с одним заинтересованным лицом. Он жив и думаю может рассказать, что сподвигло его на покушение.

—В расход!

Волков некоторое время переваривал новый термин, но затем кивнул головой. Я же сначала удивился собственной жестокости. Потом все эти гнилые общечеловеческие ценности, насаждаемые в моём мире, просто испарились. Мы снова слились с Константином в одно целое и это прекрасно! Нет и не может больше быть никакой жалости к врагам с предателями! Буду карать и нещадно уничтожать любую ересь с попытками расшатать Империю. Если надо утопить Россию в крови бунтовщиков, то я сделаю это ничтоже сумняшеся! Я и раньше не страдал особым человеколюбием, но сейчас многое изменилось. Какой-то сморчок решил, что он имеет право убить сына Императора. Он очень пожалеет о своём поступке. А ещё сильнее об этом будут жалеть кукловоды, вложившие в голову этого недоумка нужные мысли. Только смерть нас рассудит. Их смерть, естественно.

И ещё я понял, что надо идти напролом. Со времён Петра в России просто не было правителя, который жёстко ставил Европу раком. Ну или хотя бы пытался сделать это. Я не монарх, но пора приходить во власть и продавливать свою политику. И надо будет очистить высший свет от разного рода проводников европейских ценностей и прочей сволочи, вроде масонов с иезуитами. Англофилы и разные германолюбы нанесут в будущем моей Родине столько вреда, что ни одному шпиону не снилось. Есть только одна генеральная линия — русская. Кто против, тот враг и труп. Баста! И уничтожать я буду целые роды, не обращая внимания на пол и возраст. Враг должен быть нейтрализован. Если понадобится создать систему типа ГУЛАГа — значит она будет. Совесть промолчит, потому что у меня её более нет. Я вообще мертвец. Гы! Хватит этих хороводов вокруг да около и робких попыток влиять на события опосредственно. Надо брать рычаги правления в свои руки. Только как бы эти самые руки не отрубили вместе с головой. Но мы ещё пободаемся!

—Рассказывайте далее, Сергей Иванович, — обращаюсь к своему главе разведки.

—В первую очередь я возвращаю Ильина. Весточка уже отправлена, и Михаил должен прибыть в ближайшие дни. Мы все расслабились и забыли, что в политике мелочей не бывает. Враги нанесли удар с той стороны, откуда я даже и помыслить не мог. Каюсь и прошу меня простить, Ваше Высочество. Но более я вас даже в уборной не оставлю без охраны. Сейчас вас защищают егеря, и я спокоен. А вот далее может случится всякое и вам нужна постоянная личная охрана. Слишком большие дела завертелись, и противники попытаются нанести новый удар. Ваше убийство решает все проблемы наших врагов. Значит, надо исключить такую ситуацию даже теоретически.

В принципе Волков прав. Я подхожу к ситуации, как к компьютерной игрушке, типа Цивилизации. Собственно, меня часто посещают мысли, что всё вокруг это игра или плод моего больного воображения. Но покушение и возвращение в свою реальность были хорошим отрезвляющим фактором. Мне может мерещиться всё что угодно. Но за Костей Романовым стоят люди, которые в него верят и сделали на меня ставку. По нынешним временам — это ставка ценою в жизнь. В случае моей гибели моим соратникам не простят и припомнят всё. Нет, физически никого не уничтожат. Но отправиться служить в какой-нибудь Оренбург не самое приятное в карьере молодых офицеров. А ещё есть Кулибин и КБ. Возвращаюсь в реальный мир и понимаю, что Волков пытается чего-то рассказать.

—Михаил много сделал для подготовки ирландских патриотов, как вы их называете, — лицо главы разведки исказила гримаса, которую я принял за улыбку, — Да и Риан далеко не глуп. По крайней мере, он воспользовался нашими рекомендациями и создал тайное общество со строгой иерархией. Не знаю как, но ему удалось загнать этих ирландских раздолбаев в рамки дисциплины. Более того, он уничтожил всех значимых конкурентов. Остальные затаились или сбежали из Ирландии. Этот проект требует больших материальных затрат, но в ближайшие годы должен себя окупить. Иметь на территории Британии такую организацию — реальный козырь в борьбе с нашими врагами.

—Как обстоит дело с банковским и рыболовным проектом?

Волков поморщился, будто съел чего-то острое. Мою затею с созданием пиратского союза он не одобрял. Контролировать подобную публику задача сложная и это его выбивало из колеи. Плюс мы подвели под это морское братство идеологическую программу и чем всё закончится на выходе, не знает никто. Вдруг в итоге получим аналог какой-нибудь мафии или похожего преступного синдиката.

—Все опорные точки пиратов на Балтике давно уничтожены. Наши подопечные вышли на более высокий уровень и хорошенько потрепали англичан. Французы пока не дали ответ на предложение создать на их территории базы для норманнов. Но думаю, это вопрос времени. Они сейчас в сложном положении и примут помощь от любого союзника.

—Наши дела в Швеции и Норвегии идут отлично! — продолжил Иваныч, — Боде даже получил какую-то награду от шведского короля за свою успешную деятельность. Он продолжает скупать тамошнюю промышленность, в первую очередь уделяя внимание металлургии. Всё идёт по разработанному вами плану. Мы постепенно привязываем шведскую буржуазию и купечество к России. И это действительно даёт ощутимые плоды. Товарооборот между странами увеличился чуть ли не вполовину! Думаю, года через три-четыре никто не сможет заставить их воевать с Россией. Доходы от торговли будут такими, что сами купцы заткнут любого воинственного политика, даже монарха. К тому же все понимают, что у них нет никаких шансов в прямом противостоянии с русской армией.