Граф (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 21

Ясное дело, что пожарные эти были по сути своей липовые. Ибо разбирался в делах сиих Андрей еще меньше, чем в оперативной работе сыщика. Однако для успокоения совести — сделал. Заодно и верного человека к делу пристроил в надежде на то, что рано или поздно эти ребята какой-никакой опыт, а наберут. Да и снаряжение им потихоньку можно будет более толковое подобрать. Как и городской страже, кстати…

1557 год, 12 марта, Стамбул

Султан Сулейман шел по зимнему саду. Было свежо, но не холодно. К счастью, он жил не в тех северных странах, где каждую зиму деревья становятся голыми, вода превращается в камень, а землю усыпает снег, чтобы спасти ее от жгучих морозов. И откровенно недоумевал от того, как там люди не вымирали по зиме от ветров да холодов. Ведь любая простуда могла закончится смертью. А этой пакостью в тех краях можно было заболеть легко и просто, по несколько раз в году…

На одной из дорожек сада его ждал человек. Его он приметил издалека. Благо, что его голова возвышалась над кустами.

Давно ожидаемая встреча…

— Повелитель, — произнес этот человек и с максимальным почтением поклонился.

— Ты не спешил.

— Обстоятельства не позволили мне прибыть раньше, Повелитель.

— Ты преуспел в деле, что я тебе поручил?

— Да.

Сулейман сделал жест своим людям, заставляя их отступить. А потом еще один, приглашая гостя составить ему компанию на прогулке.

Если бы Андрей внезапно оказался в этом саду, то опознал бы в госте султана того, кто представлялся ему как отец Дионисий. Однако здесь он находился в традиционных для османского общества одеждах. Что для православного священника тех лет было по меньшей мере странно. Особенно в связи с тем, что тельный крест его более не отягощал, как и манеры. Да и на турецком он говорил намного лучше, чем на греческом и, тем более, русском…

— Что скажешь? — после трех или четырех шагов спросил султан. — Все эти слухи о походе ложь?

— Сожалею, Повелитель, но нет. Царь силами тульского паши и его войска готовит набег на Азак.

— Набег?

— У тульского паши очень мало людей. С казаками и татарами около тысячи. Я не сильно разбираюсь в делах осады и крепостного взятия, но, думаю, что этого их количества недостаточно для взятия Азака. Но паша уверен в своем успехе.

— Пустая самонадеянность?

— Я так и не сумел разобрать.

— Ты?! Не сумел?! — неподдельно удивился султан. — Хм. Какой он?

— Андрей?

— Да.

— Он странный. ОЧЕНЬ странный.

— Хочешь сказать, что все эти рассказы про демона, колдуна и одержимость древним духом правдивы?

— Не знаю.

Султан от такого ответа аж остановился. Несколько секунд постоял. И пошел вперед. Буркнув:

— Интересно. И почему же?

— Андрей — это сын бедного тульского сипаха, практически нищего. У него никогда не было никаких наемных учителей. Его даже выучить чтению и счету было некому. Однако он в состоянии цитировать «Илиаду» Гомера наизусть, на эллинском языке, и рассуждать об устройстве мира. Его познания об устройстве человеческого тела и естественных законах Всевышнего так и вообще невероятны. Он в состоянии объяснить, почему яблоки падают именно на землю, а не улетают в небо, если их отпустить. Все это и так знают, но он ведает о том, почему это происходит. Я никогда в жизни не встречал человека более образованного. И я не понимаю — как это возможно. Это выглядит нереальным. Волей-неволей начинаешь думать о том, что парень — не тот, за кого себя выдает. Кажется, словно перед тобой не молодой муж, а умудренный сединой и великими знаниями старец, не потерявший живости и интереса к жизни.

— Вы, как я понимаю, вели долгие беседы? — после новой затяжной паузы спросил султан.

— Не сразу. Сначала он меня арестовал и после непродолжительного допроса отправил к Царю. Из-за этого я и не смог вернуться достаточно быстро.

— Арестовал? Почему?

— Он не доверяет эллинам. Называет их данайцами, цитируя фразу из Вергилия из его «Энедиды». — и заметив интерес султана, произнес ее: — «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Эту фразу по легенде произнесли относительно троянского коня. Дара, который…

— Я знаю, — перебил его Сулейман.

— Царь принял меня не в пример гостеприимнее. Узнав, что я прибыл предварительно договариваться о примирении, и сразу окружил вниманием.

— Какой он?

— Умный. Осторожный. Предсказуемый. Я бы даже сказал — мудрый.

— Тоже цитирует Гомера наизусть?

— Только христианское писание. У него очень острый и проницательный ум. Он прочел немало книг. Но только духовных, посему я назвал бы его скорее богословом, чем правителем.

— Вот как? Неожиданно.

— Набожность его велика и искренняя. Он верит в то, что крепкая молитва и строго соблюдение постов позволит ему вымолить у Всевышнего благополучия его державе.

— Ты с ним о чем-то договорился?

— Он ищет мира. И не желает войны с нами.

— И несмотря на это он готовит поход на Азак?

— Для него этот поход вынужденная мера. Крымские татары ведь ходят в набеги и грабят. Из-за чего мирно жить и соседствовать не получается. Азак же, в руках Царя, вынудит их ходить в набеги на Литву и Польшу. Из-за опасности встречного налета, уже лодочного. В свое время дед и отец Царя так держали в узде Казань.

— А он не боится, что мы можем блокировать своим флотом выход из Дона?

— Нет. Он справедливо полагает, что судьба Крыма тебя Повелитель волнует в куда меньшей степени, чем дела в Средиземном море.

— Работорговля Крыма приносит большие прибыли.

— Царь желает не лишить моего Повелителя доходов от работорговли, а избавить Московскую Русь от постоянных, разорительных набегов. В конце концов в Литве и Польше рабов можно брать ничуть не хуже, чем на Москве.

— А Персидская торговля?

— Потребуются годы, чтобы добро обустроить торговый путь от Персидского побережья до Балтики. Кроме того, это не ударит по торгу на Средиземном море. Испания, как покупала у турецких купцов персидский шелк, так покупать и будет. Особенно, если в Аравийском море окажется больше пиратов и португальские корабли чаще станут идти ко дну. Северные страны бедны. Им много не продашь ни шелка, ни специй. Так что особенной угрозы русский путь через Волгу не будет представлять.

— Ты уверен?

— Московия — бедная страна. У нее мало денег. Мало сил. Мало людей. Но просторные и во многом не устроенные земли. Дорог нет. Мостов тоже. Ремесло и торговля не развиты. На всю страну дай Бог десяток каменных крепостей. Для нее и та малость, что станет поступать из Персии — уже радость. Все ее потуги — лишь жалкие попытки подобрать крошки со стола моего Повелителя.

— И что ты предлагаешь?

— Не враждовать с ней. Окончательно ее победить нет никакой возможности. В силу того, что она очень удалена и неустроенна. Отправлять туда армии — обрекать их на верную гибель. А главное — она бедна. И даже если удастся ее завоевать, пользы от этого никакой не будет. Угрозы от нее военной особенно нет. Однако мысли Андрея о развитии корсарства на Черном море и разбойные рейды на наше побережье могут создать проблемы. На это у Руси хватит сил. И раньше, в былые годы, они так иной раз щипали ромеев. Однако, если с ними не враждовать, а торговать, то это принесет много взаимной выгоды. Особенно если не отдавать это на откуп Шейтанголу.

— Не любишь ты его.

— А за что его любить? Повелителя моего обворовывает. С людьми вроде меня грязно интригует. Со своими единоверцами ведет себя как с псами бродячими. Он вызывает только отвращение и презрение.

— Будет тебе, — улыбнулся Сулейман. Он знал о нелюбви своего старого и верного слуги к Михаилу Кантакузину, именуемого за глаза практически исключительно сыном Шайтана за свои мерзкие поступки. И любил его подначить при случае. — Лучше расскажи о том, как получилось, что ты с тульским пашей задушевные разговоры вел.