Жизнь (СИ) - Ларосса Юлия - Страница 71

Я отшатнулась, понимая, что близится неизбежный конец.

– Эскалант так горевал о твоем решении, сестра, что не заметил, как собственноручно подписал распоряжение о моем всевластии над семейным делом. Я получу деньги в случае кончины любого из вас, – смертоносно продолжал Сезар, вставая между нами с Себастьяном: – И я уверен, что тот, кто останется в живых, будет жаждать смерти, принимая собственную вину. Так что, мне все равно кто из вас умрет.

Он протянул мне оружие, которое только что направлял мне в сердце:

– Вот пистолет. В нем одна пуля. Так и быть, по-братски, я разрешаю тебе выбрать, сестренка, кто из вас будет жить. Либо убей Эскаланта, либо застрелись сама.

Равнодушный снег падал за окном коттеджа, украшая зимний вечер нового года. На протяжении веков, каждую зиму снег не прекращал свой ход и погибал на земле. Во время снегопада одни радовались, другие печалились из-за закрытия лыжных спусков, некоторые собирались ужинать или занимались любовью. Но к счастью, немногие переживали ужас и безысходность человеческой жестокости, как это делал я.

Почти не чувствуя боль от ран, я смотрел на свою Зою, которая мотала головой и пятилась назад. Она бы упала, если бы не стол, который и послужил для нее опорой.

Мой мозг лихорадочно соображал, высчитывал, принимал и тут же откидывал варианты нашего спасения. Я отказывался принять худший исход этого вечера. И вдруг понял, что именно этот вечер – последний в моей жизни.

– Малышка, – хрипло прозвучал мой голос.

Она подняла огромные глаза, в которых я прочитал тот же ужас, что сидел во мне.

– Стреляй в меня, любимая.

Ее губы стали дрожать сильнее, а слезы, казалось, застыли в глазах.

Я улыбнулся разбитыми губами, понимая, что готов умереть ради того, чтобы она жила. И мне стало так легко, словно я, наконец, разгадал сложную загадку, которая растянулась на всю жизнь. Мою жизнь.

– Браво, Себ! – ухмылялся мерзавец и похлопал в ладоши. – Я ставил на тебя!

Я не мог на него смотреть. Свои последние мгновения жизни я должен смотреть только на нее, чтобы запомнить. Чтобы ждать на той стороне, когда она присоединится ко мне, прожив долгую и счастливую жизнь. За нас двоих.

– Давай, малышка! – нежно уговаривал я и продолжал улыбаться. – Ты будешь со мной во всех мирах. Ты же мне обещала, помнишь?..

Она рыдала, прикрыв рот рукой.

– Нет! – вдруг закричала Зоя, мотая головой и сжимая ладони в кулаки. – Нет! Нет! Нет!!!..

– Я и это предугадал, – скучающе вздохнул Сезар.

Он резко поднял руку с револьвером, направив на Зою, и нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел.

Он убил Зою.

Я услышал собственный вопль и упал на пол вместе со стулом, разбивая лицо. Сквозь боль и кровь я поднял голову и увидел то, что вмиг лишило меня рассудка.

Мои глаза смотрели на худшее в жизни. Мои глаза видели смерть.

Ее смерть.

Зоя лежала на полу, у ног убийцы.

Ее тело извивалось от боли.

Ее одежда в крови.

Ее живот истерзан смертельной пулей.

Я выл и пытался добраться до нее.

Я должен ее спасти. Я смогу ее спасти!

– Она будет долго умирать, – раздался надо мной голос ублюдка. – Но ты не сможешь ей помочь, мой псевдо-друг Себастьян Эскалант.

Мимолетная тень скользнула по мне, и новая резкая боль пронзила затылок. Сгусток ужаса и мрака затянул меня в свою трясину.

Тишина. Она будила меня, вытягивая из болота мглы.

Я распахнул глаза и увидел лежащие рядом наручники и пистолет.

Внутренности сковало жутким предчувствием. Я приподнялся, невзирая на острую боль от побоев, и…

Зоя.

Она лежала рядом. Ее глаза направлены на потолок. Ее живот растерзан. Ее вытекшая кровь превратилась в застывший ореол, почти черного цвета.

– Малышка? – позвал я, дрожащей рукой откидывая залипшие кровью локоны с ее лица. – Зоя?..

Но пальцы обжигал обреченный холод ее кожи. Пульс молчал. Сердце не стучало. Я прижался к ее лицу, пытаясь почувствовать бесценный выдох…

Мозг поглотил дикий жар понимания, что девушка, которую я любил мертва.

Горячие слезы покатились по щекам и падали на бездыханную Зою. Горло разорвал крик. Вопль невыносимой скорби разорвал черную тишину этого коттеджа.

Я кричал. Я плакал. Я умирал, но почему-то еще дышал.

Схватив с вешалки куртки, я стал обматывать Зою. Я поднял ее на руки и вышел на улицу. Метель стирала слезы с лица, превращая их в лед, пока я нес свою любовь туда, где был ничтожный шанс вернуть ее в этот мир. Босые ноги жадно проглатывали сугробы. А руки, кажется, примерзли к девушке, которая умерла ради меня.

Сквозь завывания ветра я стал различать знакомый звук работающих лопастей вертолета. Я беззвучно закричал от радости, увидев свет автомобильных фар, которые быстро мчались на встречу. Вертолет над головой уже озарял меня мощным прожектором.

Я поскользнулся и рухнул на колени, но удержал драгоценную ношу на руках. Нас окружали со всех сторон, и я прижимал ее к себе, пытаясь вновь подняться, чтобы быстрее донести Зою к спасателям.

Из машины выпрыгнули люди и побежали в нашу сторону.

Я поднялся, не чувствуя ног, и стал идти к ним на встречу, под кругом света прожектора.

– Себастьян?! – услышал я голос брата и узнал его в одном из приблизившихся ко мне мужчин.

– Спаси ее! – я пытался кричать, но получился лишь хрип: – Спаси… Спаси ее, брат!

– О, Боже! Зоя?!.. – шокировано воскликнул он, когда я нападал на него.

– Это из-за меня…

Медики забрали ее у меня, и я рухнул на колени, глядя, как мою любимую несут к приземлившемуся вертолету.

– Это я убил ее… Я убил…

Кровавый рассвет второго января встречал Барселону. Казалось, что кровь, пролитая этой ночью, осветила утреннее небо алым заревом. Будто небо тоже горевало, что принимало в свою обитель прекрасного человека.

Виктор смотрел в окно больничной палаты на восходящее солнце, пока глаза не заболели. Он поморщился, и устало помассировал переносицу, отвернувшись от ярких лучей рассвета. Мужчина тяжело вдохнул больничный воздух и посмотрел на брата, спящего химическим сном. Измученное родное лицо уродовали многочисленные кровоподтеки и синяки.

Сердце Виктора взволновано стучало в груди, предвещая новые испытания. Он снова воскрешал в памяти события последних нескольких ужасных часов. Перед его глазами стоял, почти по пояс в снегу, раздетый старший брат, держа на руках окровавленный труп девушки, и умолял ее спасти.

Скорая, полиция, журналисты. Он все также слышал их навязчивые и однообразные вопросы. Продолжал кривиться от вспышек фотокамер, закрывая собой искалеченного брата. А в ушах, ни секунды не переставая, звучала жуткая фраза, которую постоянно твердил Себастьян.

Виктор закрыл глаза, запрокинул голову и опять воспроизвел в памяти жуткое бормотание своего старшего брата:

«Я ее убил… Это я ее убил!..».

– Виктор?

Он вздрогнул и, открыв глаза, обернулся на звук голоса жены. Злата тихо прикрыла за собой дверь, позволив ему на секунду увидеть спину одного из двух полицейских, которых приставили конвоем к палате Себастьяна.

– Как он? – встревожено спросила она.

Не говоря ни слова, Виктор быстро шагнул к ней и заключил в объятьях. Она обняла его в ответ, нежно поглаживая по спине.

– Я не знаю, что ему сказать, когда он очнется, – прошептал Виктор, еще крепче прижимая к себе жену. – Если бы такое случилось с тобой или… я больше всего захотел бы замерзнуть в том же снегу!..

– Виктор! – оборвала его Латти и, отстраняясь, обхватила лицо ладонями.

Она заглянула в его глаза и отчаянно пыталась подобрать нужные слова. Но тщетно. Злата понимала, что таких слов в мире нет.

Эскалант сглотнул и на миг прикрыл глаза. Поцеловал жену в лоб и, взяв за руку, повел к кровати, на которой лежал Себастьян: