Жизнь (СИ) - Ларосса Юлия - Страница 74

Абсолютно уверен, что именно он будет гордиться мной, когда я осуществлю свой план. Ведь именно так поступил бы сам Виктор…

Нет!

Нельзя думать о том, что он может пережить эту муку, которую переживал я. Эту адскую боль, пытку и наказание – я искренне желал лишь врагу. И пусть это звучит как архетип, живущий с эпохи поклонений греческим богам.

Такие люди как Сезар не имели права называться «людьми» и заслуживали подобные истязания. Однако закон человеческой природы построен так, что подобные существа не способны чувствовать, ибо они лишены человечности. Им чужда честь, любовь, привязанность, дружба. Они не имеют тех основных качеств, которые отличают нас, людей от просто биологических созданий. Именно эти чувства делают нас людьми.

Как же долго я шел к этому ключевому пониманию! Как жестоко поплатился за это осознание! Как же больно засыпать и просыпаться, зная, что она не дышит, не рисует, не живет. Стоит закрыть глаза, и я видел, как медленно гниет тело Зои, как ползаю трупные черви по ее нежной коже. Я все еще ощущал на кончиках пальцев ее мертвенно-холодную кожу и вдыхал вязкий, металлический запах необратимо вытекающей крови из ее тела.

Я очень боялся, что это действительно сведет меня с ума. Порой казалось, что я чувствую, как разум медленно уходит из меня. Особенно отчетливо это ощущалось по ночам. Человек всегда уверенно превращается в тех, кто его окружает. А мое окружение – это люди-психопаты.

Вскоре мне разрешили принимать пищу в общей столовой, выходить на прогулку и смотреть телевизор. Из новостей я узнал, что Сезар поглотил всю мою компанию. Он внедрился слишком глубоко в круг акционеров, когда еще удачно играл в дружбу со мной. А врачебное признание моей психологической дисфункции помогло ему полностью захватить власть над делом моей семьи.

Эскаланты на грани банкротства. Бизнес Виктора пострадал, ведь к его делу мы с Сезаром тоже приложили руки, умы и деньги. Расплата за все те же ошибки.

Но и это я скоро исправлю.

В первый вечер нового года я собирался сделать ей предложение выйти за меня замуж. Я приготовил красивые слова, положил кольца в карман джинсов и вышел из спальни.

Но в коридоре меня внезапно накрыло острое предчувствие опасности. Я замер и прислушался.

Коттедж погрузился в мертвую тишину, в которой таились предвестники беды. Я увидел тень, скользнувшую за спиной, резко обернулся и перехватил кулак незнакомца в черной лыжной маске. Ощутив жаркий прилив адреналина, я отбил его руку и замахнулся для удара…

Жуткая боль в затылке унесла меня во мрак и страх, из которого я пытался выкарабкаться все долгие минуты отключки.

Сознание пришло, когда меня окатили ушатом холодной воды. Я оказался подвешенным за руки к потолку спальни, в которой мы с Зоей жили. Я увидел его лицо и тут же понял, каким наивным и слепым идиотом я был. Слишком поздно детали коварного замысла сложились в голове.

Ублюдок пытался мне что-то рассказать, но я дополнял его, не давая закончить предложения. Это жутко бесило социопата, и он полагал, что удары плетью меня сломают. Мои мысли были объяты ужасом, ведь я отчетливо понимал, что загнал нас с малышкой в ловушку, отдав ее убийце. Я отчаянно пытался найти путь спасения для нее, соображал и высчитывал. Возможно, у меня было бы больше шансов, будь я дольше в сознании. Но физическая боль тела неконтролируемо отключала меня от реальности.

Сегодня тридцать четвертый день моего безумства, а я все помнил так, будто это случилось час назад.

Нет, время не лечит. Может разочарование от любви, обиду от предательства друга или печаль от несбывшейся вовремя мечты оно и исцеляло. Но вот рану от потери любимого человека время лишь затягивало, превращая в шрам, который всегда будет болеть и не даст смириться.

Он обязан напоминать, кого ты потерял.

Этот шрам изменит тебя. Он создаст новую личность – слабую или закаленную, живущую дальше или жаждущую смерти, дабы воссоединится с человеком, ушедшим из этого, уже ненужного тебе мира.

Мой шрам незримый. Но я готов поклясться, что когда умру, и патологоанатомы сделают вскрытие, то увидят на моем мертвом сердце выжженное имя «Зоя».

Да, я стал закаленным и жаждущим смерти, чтобы быть с ней.

В один из счастливых дней моей жизни малышка пообещала, что будет со мной в любом из этих миров. Теперь я знаю, что она имела в виду.

Я скоро буду, Зоя!

Не скучай, я очень тороплюсь. Ведь любить тебя не перестану, даже когда воздух станет ненужным, а глаза закроются навеки

Мир никогда не избавиться от продажных людей. Это очень, очень плохо. Но не для меня.

Спустя сорок восемь дней психологического псевдо-забвения, брат принес символ моего безумства. Кольцо, которое так и увидела моя Зоя. Виктор хотел помочь мне вернуться в реальность. Он полагал, что оно напомнит мне о прошлых целях и стремлениях. Однако расстроенный и огорченный брат ушел, позволив мне спрятать это дорогостоящее украшение в ладони. Теперь символ любви должен стать платой за мой побег.

Изучив окружающий меня персонал больницы, я выбрал санитара, который явно жаждал легкой наживы и ненавидел свою работу. Я наблюдал за ним, оценивал, искал к нему подход. Передо мной стояла очень непростая задача – убедить человека рискнуть своей работой ради психопата-убийцы.

Когда наступил ключевой момент, я предложил сделку. Платиновое кольцо с бриллиантом в четыре карата и огранкой «Принцесса» за его один просчет. Он заключался в том, чтобы вывести меня на очередную рабочую смену вместе с небуйными психами. За это его уволят и скорее всего по уголовной статье, однако продав такое кольцо, он может безбедно жить десяток лет, и даже не работать.

Одна ошибка, которая так свойственна человеческой натуре и которая так необходима мне. Эта ошибка даст шанс исправить оплошность судьбы, позволяющую жить недостойному и мерзкому существу по имени Сезар.

Сегодня вечером, ювелир-оценщик озвучил ему стоимость кольца, которое так и не надела Зоя. Заступивший на смену санитар дал понять, что он в деле. Теперь мой черед рисковать. Ведь, несмотря на то, что парень знает об угрозе в лице моего брата за нечестную игру, все же, жажда легкой наживы не теряла своей актуальности.

Но самый опасный человек – это тот, которому нечего терять.

И таковым являюсь я.

Два раза в неделю, ровно в шесть утра, приезжал грузовик с продуктами для лечебницы «Святой Патрик». Самых стабильных больных выгоняли на разгрузку машины. В это утро понедельника в их числе был я.

Накинув большемерную, поношенного вида куртку поверх больничной одежды, и натянув перчатки на руки, я молчаливо таскал ящики с овощами и фруктами. Затерявшись среди психически нездоровых работников, я ждал знак от подкупленного санитара.

В очередной раз, водрузив на себя мешок, кажется, с мукой, я заметил его легкий кивок и двинулся в толпе больных. На складе было темно и пахло свежими овощами. Скинув с себя груз в положенном месте, я пошел назад, вместе с парой моих «коллег». Но проходя мусоропровод, в виде прямоугольного окна в стене, прикрытого дверцей, я остановился и принялся отряхивать с себя пыль. Слушая бешено стучавшее сердце, я из-подо лба наблюдал за удаляющимися пациентами. Впереди уже были слышны шаги других парней – несущих свой груз – и времени на осторожность не оставалось.

Сгруппировавшись, я нырнул в транспортер для мусорных мешков и пакетов. Провалился в темноту, которая уносила меня в железный контейнер для вывоза отходов с территории психушки. Удушающий смрад проникал в ноздри, пока я терпеливо ждал, когда меня увезут на свободу.

Я точно не знал, сколько времени там пролежал, пока не услышал звук подъезжающего мусоровоза. Послышался скрежет, который говорил о попытках перебросить меня вместе с отходами в кузов машины. Я почувствовал, как контейнер стал приподниматься и переворачиваться. Обхватив мусорные мешки, я закрыл глаза. Пара секунд и я уже падал на вонючую груду отребья, пытаясь погрузиться туда как можно глубже.