Зоя (СИ) - Ларосса Юлия - Страница 14

Черт, лучше бы не переодевалась. Стою тут словно грязнуля!

— Ты совсем не отвлекаешь, — смущенно улыбнулась я, отмечая, как чувства вновь начинают бурлить во мне с неудержимостью горной реки. — Злата иногда сидит вон на том стульчике и развлекает меня беседой. Он шагнул вглубь комнаты и заглянул за мое плечо на картину, лежащую на столе в ожидании моего «лечения».

— Драгоценное полотно! — кивнул он и стал медленно озираться.

— Помнишь, ты обещала показать мне свои другие работы?

Как же хорошо, что его портреты спрятаны! Неловко было бы. Мне.

— Так вот же они! — я развела руками, указывая на мои картины на стенах и на столах, стоящие в хаотичном беспорядке. — Но на сайте их больше, и они там лучше, наверное…

Себастьян отвел от меня взгляд, положил свою таинственную ношу на один из столов и стал прохаживаться по студии, изучая мою живопись.

А я отчаянно пыталась унять дрожь в теле и в голосе. Сила волнения пугала меня своей неуправляемостью. Аромат Себастьяна туманил мой разум, но я продолжала вдыхать его — пагубно и ненасытно. Необходимо сконцентрироваться на чем-то другом, но я никак не могла оторвать прилипший к нему взгляд.

Себастьян долго смотрел на один из моих пейзажей заснеженного леса, а после обернулся, найдя глазами мой взгляд. Потрясающе! Я, кажется, разучилась дышать.

— Я подсел на твое творчество, — вдруг выдал он безумно приятное признание.

— Что? — выдохнула я, почти уверенная, что мне послышалось.

Но взгляд Себастьяна выражал исключительную серьезность. На его совершенном лице не отразилось и намека на улыбку.

— Я подсел на твои рисунки, — просто повторил он.

Значит, не показалось. Его слова прозвучали как признание в любви. Нет, намного лучше.

— Это лучшее, что я слышала в жизни! — тихо промолвила я, не в силах отказаться смотреть в его глаза, которые рисовала все эти дни и ночи.

— У тебя все еще впереди.

Один уголок рта Себастьяна слегка приподнялся, и он направился в мою сторону, повторно разглядывая работы.

— Я надеюсь! — зачаровано пробормотала я.

Он еще раз прошелся по комнате и остановился напротив меня. Близко. Очень близко. Я стала отчетливей слышать запах его парфюма. Обволакивающий аромат идеально дополнял его, подчеркивал властную натуру и силу духа.

— Подаришь мне свой рисунок? Один.

Я нервно улыбнулась:

— Конечно. Это… здорово. Какой?

Медовые глаза пронзали меня насквозь:

— Выбери сама.

— О! Х-хорошо.

Закусив губу, я взяла свой альбом и принялась его листать. Мои руки чуть дрожали от переизбытка эмоций, и волнующей близости этого человека, и ощущения, что он за мной наблюдает.

Что же выбрать-то? Ему нравятся пейзажи, изображение дороги или аллей. Линии, уходящие вдаль, непреклонное направление вперед.

— Как тебе этот? — я протянула ему рисунок с изображением болгарского леса во время рассвета и широкой тропинкой в центре.

Себастьян взял его и стал рассматривать.

— То, что нужно! — наконец произнес он, снова глядя на меня. — Спасибо, Зоя. Я улыбнулась.

Он потянулся к своей коробке и проговорил:

— А это — тебе.

Я изумленно переводила взгляд с него на предмет в его руке и обратно.

— Что это?

— Если угодно, пусть это будет плата за твой рисунок. Но в действительности — это подарок.

— Подарок… — эхом повторила я за ним.

Мне не дарили подарков шесть лет. Но это такая мелочь по сравнению с тем, что я осталась одна в этом огромном и злом мире.

Теперь же я смотрела на эту легкую, почти плоскую коробку в своих руках, словно она дорога и бесценна.

Внутри, в идеальном порядке выстроились пастельные мелки «Фабер Кастелл Полихромос». Одни из самых лучших профессиональных пастелей, произведенных в Германии. Более того, это моя воплотившаяся мечта. Такой набор, больше чем в двести оттенков, я смогла бы себе позволить только став популярным и востребованным художником. Либо же продав одну из своих почек…

— Себастьян, — проведя пальцами по этим драгоценным мелкам только раз, я с огромным трудом закрыла коробку. — Нет. Это слишком дорогой подарок. Я не могу его принять. Прости!

Глядя ему в глаза, я протянула свою мечту обратно.

— С чего ты решила, что это для тебя? — не касаясь набора, спросил он.

— О… — растерялась я.

— Это подарок для поклонников твоего творчества, — невозмутимо объяснял он. — Я хочу, чтобы они наслаждались твоими шедеврами, выполненными на качественной бумаге и хорошей пастелью.

И, словно для пущей убедительности своего отказа принять мелки обратно, Эскалант направился к выходу.

— Себастьян! — окликнула я его.

— Ах да! Забыл, — он остановился почти у двери и посмотрел на изумленную меня. — Если не возьмешь — выброшу их вон в то окно на твоих глазах.

Он взялся за ручку двери.

— Себастьян! — окликнула я его, освободив руки от коробки.

Я быстро подошла к застывшему мужчине, вопросительно глядевшему на меня.

— Спасибо! — шепнула я и, встав на цыпочки, коснулась губами его смуглой гладковыбритой щеки.

Его кожа сладко пахло корицей и нотками ванили. Я поцеловала его, и это оказалось действительно неповторимо. Не знаю, какими мотивами я побуждалась, может, счастье меня вдохновило на такой поступок?

Он резко сжал мои плечи.

Я затаила дыхание и отстранилась под хмурым и тяжелым взглядом Себастьяна.

Что я наделала?!

— Не стоит! — холодно бросил он и резко разжал пальцы. Секунда и дверь за ним закрылась.

Двухнедельные подготовительные курсы в школе искусств «Ллотия» подошли к концу. В четверг, после последнего занятия, я стояла в очереди из студентов первого курса к профессору Циско Эмпе.

Статный француз, которому было едва за сорок, если Интернет не обманывал, с волнистой шевелюрой русых волос и густой короткой бородой, переехал на родину Пикассо несколько десятков лет назад и получил здесь свое признание. Работы современного художника пользовались огромной популярностью во всем мире.

Его творчество покорило меня с первого взгляда за превосходную красоту мазков и линий его картин. Он рисовал графику. Так эмоционально и чувственно, до мурашек! Кто знает, возможно, меня ждет такая же великолепная судьба? Хотя об этом мечтать еще очень и очень рано. А подпитывать в себе тщеславные надежды вообще лучше не стоит начинать.

Я ожидала, когда толпа студентов отхлынет и у меня появится возможность показать уважаемому профессору одну из своих последних работ. Нет, не очередной портрет Себастьяна, конечно! А изображение Златы, выполненное новыми пастелями.

Больше дюжины рисунков, в которых я воспевала совершенного Себастьяна все эти пять дней, были надежно спрятаны в моей сумке в новом альбоме. В моем тайном альбоме, который я специально завела для портретов вдохновляющего меня аристократа.

— О, Зоя! — подошел ко мне Николас и чмокнул в щеку. — Как дела?

Ну, я почти привыкла к такому приветствию.

— Еще не знаю, — я перехватила пару неприязненных взглядов девушек, брошенных в мою сторону.

Хм… А Ник популярен среди местных представительниц женской половины человечества.

— Ты скоро? Я подожду тебя! Нам же по пути?

Моя очередь вот-вот уже должна подойти и нервный трепет усиливался.

— Я хочу сходить за нужным оттенком мелка… — машинально ответила я.

— Я знаю отличный магазинчик с очень редкими товарами для художников! Я проведу тебя! — азартно предложил Ник.

— Э-э-э… Замечательно! Встретимся во дворе? — я уже подходила к учителю Эмпе, переключая на него свое внимание, так и не дождавшись ответа от Николаса.

— О, сеньорита Рольдан! — улыбнулся мне художник. — Ну, показывайте! Что там у вас?

Я смущенно протянула ему изображение вдохновившей меня девушки. Месье Эмпе долго смотрел на него, потирая искусно подстриженную бороду. Аудитория постепенно опустела, и мы остались одни. Шум улицы из открытого окна и голоса студентов из коридора проникали в аудиторию через распахнутую дверь.