Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина - Страница 47

– Сначала надо добраться до храма, – нашла я отговорку.

– Да, но до Кутугана ещё придётся посетить в Эрхон. Ты права, придержи пока кинжал при себе.

– В Эрхоне есть что-то опасное? – насторожилась я.

– Как и во всём Жатжае. Это же край демонов и их верных слуг.

"Обнадёживающая" информация, нечего сказать…

После привала мы двинулись в путь, пересекли долину и пару ущелий, чтобы снова упереться в горный хребет, на который придётся взбираться.

– Давай немного передохнём, – предложил Шанти. – Хочешь пить?

Он услужливо налил в мой стакан воду из меха, а остатки выпил сам. Я же снова почувствовала химический привкус в жидкости. Что-то тут нечисто. Шанти снова мне что-то подмешал, но теперь даже не предупредил. И я не верю, что в первый раз это были толчённые травы. Придётся улучить момент и порыться в сумках Шанти, чтобы найти тот таинственный бумажный пакет с порошком. Но это я сделаю вечером на привале, а пока нас снова ждёт восхождение и горы.

К собственному удивлению, я легко перенесла подъём, а потом и спуск с хребта. К вечеру мы набрели на ущелье и решили устроить рядом стоянку. Пока не село солнце, мы долго искали среди пожухших кустарников сухие ветки для костра. Пока Шанти бродил по открытой местности, я никак не смогла поймать момент и незаметно обшарить его дорожные сумки. Но стоило нам развести костёр, как Шанти куда-то запропастился, и я не упустила свой шанс.

Ничего интересного кроме потёртой винтовки, мешочка с патронами, яблок, сушёных фиников, мешочков круп, муки и шкурки сурка в его вещах я не обнаружила. Бумажный пакетик с порошком мне так и не попался на глаза. Зато я нащупала компас. Старый, с поцарапанной крышкой и выцветшим циферблатом. Не видела, чтобы Шанти доставал его и сверял направление нашего похода. Да и с чём сверять, для этого нужна карта, но откуда она у простого садовода? Или я что-то не знаю о сарпальских паломниках?

Я покопалась в сумке ещё раз, и мне показалось, что я нащупала нечто вроде записной книжки с кожаном переплёте. Достать я её не сумела – ко мне подбежал серый пёс, весь мокрый и взъерошенный, да ещё с таким укоризненным взором в голубых глазах.

Я отошла от сумок и сделала вид, что даже не приближалась к ним. Вскоре к стоянке из-за кустов поднялся Шанти: с мокрыми волосами и прилипшей к груди рубахой.

– Нашел водопад, а там тихая заводь, прогревается солнцем, – объяснил он. – Вода там немного тёплая, можно искупаться.

Какая хорошая новость! Это же именно то, чего я так ждала уже который день!

Я так резво рванула в указанном направлении, что едва услышала за спиной.

– Стой, возьми щёлок.

Я обернулась и увидела, как Шанти протягивает мне увесистую склянку. В ней было налито нечто серое и пенистое.

– Что это?

– Вываренная и отстоянная зола. Для мытья.

– Как мыло? – догадалась я.

– Я давно не видел мыла. А щёлоком можно натереть кожу. И волосы сполоснуть, чтобы были чистыми. Ещё ею одежду можно постирать.

– Спасибо тебе, – улыбнулась я и снова направилась заводи.

– Только долго не купайся, – услышала я позади, – В горах опасно переохлаждаться.

Надо же, какая забота. Даже родная мать обо мне так никогда не беспокоилась. Только нянечка в глубоком детстве.

Вниз по склону я обнаружила заветную заводь и водопад. Не раздумываясь, я скинула с себя одежду и окунулась в воду с головой. Какое блаженство! Как будто тонны грязи и пота спадают с меня, и я становлюсь такой лёгкой и воздушной…

Я вспомнила о банке с таинственным щёлоком и вышла за ней обратно на берег. Меня тут же встретила пара голубых глаз и хмурая серая морда. Пёс улёгся возле моей одежды, будто решил посторожить её.

– Что смотришь? – спросила я его, осторожно протягивая руку к банке.

Пёс и ухом не повёл – похоже, он совершенно не понимает сарпальскую речь. Я уже заметила, если Шанти и говорит с ним, то только по-тромски.

– Место, – решила я поэкспериментировать и отдать псу парочку команд. – Кругом. Умри. Кушать.

Даже последнее слово совершенно не впечатлило пса. Он только скосил глаза в сторону и больше он не шевелился, пока я спешно намыливалась серым раствором, ополаскивалась и застирывала потрёпанную блузку с брюками и нижним бельём.

Укутавшись на берегу в одеяло, я кинула одежду на ветвистый куст, чтобы просохла, и взглянула на свои загорелые руки ниже линии манжет. Всё-таки в горах сила солнечного света куда интенсивнее, чем на равнине. Может я и успею просушить здесь одежду до наступления темноты.

Пока ветерок обдувал раскинувшиеся по одеялу волосы, я решила поснимать водопад, скалы, розовеющий закат. Пёс будто разделял мнение хозяина о похищении душ и недовольно отвернулся от меня, не желая позировать. Оживился он только когда по ту сторону реки показалась тощая рыжая собака с костью в зубах.

Серый пёс вскочил и предупреждающе зарычал. К рыжей товарке присоединились ещё четыре собаки, облезлые, с дикими глазами и такими же рыжими шкурами.

Гро глухо и громко гавкнул. Стая перестала бороться за единственную кость и дружно зарычала в ответ. Серый пёс снова залаял.

Я поняла, что обстановка накаляется. Ещё один раунд собачьих переговоров, и пять тощих животных кинутся в воду и переплывут на нашу сторону, чтобы устроить трёпку скандалисту.

Пришлось спешно натянуть ещё влажную одежду. Как только я застегнула на блузке последнюю из уцелевших пуговиц, лай стих. Я посмотрела на другой берег, а стая уже улепётывала прочь. Ну надо же, какой грозный у меня выискался защитник, такой голосистый и мужественный, что испугает пятерых.

– Молодец, Гро, хороший пёс, – потрепала я его по загривку.

Когда мы вернулись к костру, где Шанти уже успел сварить нам троим ужин, я переступила защитный квадрат с письменами и рассказала ему о тощих рыжих собаках, что дрались за кость. Отчего-то он уныло заключил.

– Эрхон рядом.

– Так ведь мы туда и идём. Разве нет?

– Идём, но… там нам придётся каждый миг быть начеку. Странствовать по горам и долинам, где нет людей намного приятней, чем бродить по жатжайским городам.

Всё ясно, мой спутник очень нелюдимый человек. Оно и понятно – он же вечно всеми гонимый полукровка, люди не любят его, презирают за сам факт его существования. Неудивительно, что в ответ он их попросту сторонится. А так и не скажешь, что он замкнутый. Со мной Шанти очень даже открытый и дружелюбный. Только смущённо поглядывает на меня и отводит глаза… Вот проклятье, у меня же блузка влажная и теперь через неё просвечивает всё то, что у приличной женщины просвечивать не должно.

Я ненавязчиво обхватила себя руками, будто хочу согреться, а вовсе не прикрыть грудь. Шанти ничего не сказал, просто дождался, когда я отужинаю, а потом отправился мыть посуду. Скромник. Леонар таким не был. Леонар вообще был крайне избалованным и ненадёжным типом. А Шанти другой. Он тоже хорош собой, но не пользуется этим. Или просто я для него не настолько хороша – всего лишь северная великанша с кошачьими глазами…

Эх, кажется, я опять начинаю испытывать симпатию к мужчине, чей портрет мне захотелось снять. Есть у меня такая слабость: сначала я вижу образ, продумываю его, а потом накладываю на живого человека и очень сильно хочу в нём увидеть то, чего в этом человеке никогда не было. С моделями из журнала это работает, а вот с мужчинами из жизни не всегда. Хотя, о чём это я, портрет Леонара я придумала будучи не совсем трезвой. К тому же могла его сделать в любой момент, просто… просто я этого не особо и хотела. А вот портрет Шанти мне очень нужен. Просто жизненно необходим. Кажется, это единственная вещь кроме возвращения домой, которую я страстно желаю. А если желаю, то получу. Непременно. Шанти ещё не знает, с кем связался. Эмеран Блант всегда делала те снимки, которые задумала. А Эмеран Бланмартель всегда добивалась поставленных целей и не боялась трудностей.

Ночью я проснулась от невнятного шума и пульсирующего жара на груди. Кажется, кто-то ходит возле стоянки, и скорпион в амулете сигнализирует об опасности.