Брак (СИ) - Хабарова Леока - Страница 14

Изорванные почерневшие клочки превратились в прах. Уцелело лишь три крохотных обрывка. На одном Ким прочёл: «бери». На втором: «пора». На третьем едва разобрал: «кур».

Он вытащил блокнот и сложил слова в предложение. Предложение вышло странным: бери кур, пора. Что ж. Весьма интересно. И, безусловно, крайне важно.

– Это уже кое что, – пробормотал Ларго себе под нос и двинулся к гостевой. Дёрнул изящную золотистую ручку раз-другой, но дверь не поддалась. Закрыто? Нехорошее предчувствие разлилось по венам, закололо под ложечкой раскалённой иглой. Тревога накрыла лавиной. Теперь Ларго не сомневался: нашёл. Осталось войти.

Он отступил и с разгона врезался в дверь плечом. Хлипкий замок не выдержал. Полетели щепы.

– Тук-тук, – сказал Ким, вошёл и застыл. На узкой кровати лицом вниз лежала кукла. Светловолосая кукла с толстой косой до пояса.

Но вовсе не это удивило его.

Бумаги… Какие-то совершенно непонятные документы покрывали пол, словно опавшая осенняя листва. Графики, диаграммы и цифры, цифры, цифры… Ни единого слова. Ни одной грёбаной буквы.

Бери кур, пора…

Похоже, главные слова сгорели в пепельнице. Однако Ларго не собирался отступать. Он опустился на корточки и принялся перебирать листы. Здесь должно что-то быть. Что-то важное. Самое важное во всём этом деле.

Надо прихватить с собой всю эту макулатуру, решил Ким, складывая бумаги ровными стопками. Но сначала…

Он не успел додумать мысль. Ему попался чистый лист. Порядком измятый, но совершенно чистый. Вот оно! Ларго поднялся и хмыкнул. Вот оно. Всем видам шифровки старина Реваж предпочитал невидимый текст. Не изменил себе и в этот раз.

Ким уселся рядом с дезактивированным киборгом, вытащил из внутреннего кармана специальный карандаш и взялся за дело. Штриховка равномерно покрывала бумагу. На листе проступили буквы. Сложить их в слова не составило труда.

– Твою мать… – хрипло прошептал Ларго. На свои места встало если не всё, то очень многое. Он аккуратно сложил бесценную находку и отправил в заветный карман. Ближе к сердцу. И, окрылённый невероятной удачей, вернулся к разбросанным документам.

Надо. Надо искать.

Вдруг получится обнаружить что-то ещё?

Ким вглядывался в длинные колонки цифр, когда мерзкий липкий страх сдавил грудь. Он нехотя оторвался от загадочных показателей и нахмурился. Что это? Предчувствие?

Скорее – паранойя.

Здесь больше никого нет. Ни-ко-го. А если кто-то вознамерится наведаться к Реважу – Димитрий тут же позвонит.

Но гадкое чувство не отпускало. Какого чёрта?

Он встал, и хотел было повернуться к двери, но опоздал.

Удар обрушился сзади. Мир вспыхнул искрами боли, и Ларго провалился в темноту.

Он очнулся и зашёлся кашлем: вдохнуть не получалось. Всё вокруг тонуло в клубах сизого дыма. Такого едкого, что на глазах выступили слёзы. В уши словно ваты набили, но Ким отчётливо слышал гул. Зловещий гул, который перемежался громким треском. Охваченные пламенем гардины обрушились на пол, по которому ползали рыжие всполохи. Дезактивированная кукла оплавилась, и рваные шматы искусственной кожи сползали с обугленного остова. Бумаги обратились в пепел...

Ларго попытался встать. Не вышло. Он попробовал снова и опять упал. Чёрт! Рука наткнулась на какую-то увесистую железку.

Меня вырубили бронзовым подсвечником и решили сжечь заживо вместе с компроматом на Реважа, – мрачно подумал Ларго. – Как мило.

Надо выбираться отсюда.

Он перевернулся и пополз.

Коридор напоминал преисподнюю: почерневший ковролин тлел и расползался проплешинами, языки пламени танцевали на велюровых обоях, глянцевый потолок стекал вниз раскалённой магмой. Ядовитые пары сдавили грудь, нестерпимый жар лишил последних сил, и перед глазами замелькали синие круги, но останавливаться было нельзя.

Нельзя ни в коем случае!

Ким кашлял, харкая кровью, и полз. Куда? Неизвестно. Вокруг бесновался пылающий хаос, и плотная стена из дыма и огня преградила путь.

Нет выхода. Нет спасения.

У Ларго занялся рукав. Лицо горело, словно он умылся крутым кипятком, а от волос несло палёной шерстью.

Ползи! Давай! Давай же! – приказал он себе и стиснул зубы. – Не останавливайся!

Окна лопнули, и битые стёкла брызнули фонтаном. Поток воздуха многократно усилил огненную феерию. Дышать было нечем.

Если сейчас потеряю сознание – я труп. – Ким уткнулся мордой в пол и зажмурился. – Надо выбраться на террасу. Надо выбраться на террасу! Надо выбраться на...

Бу-бум! – На кухне что-то взорвалось, и стена между столовой и коридором рухнула, погребая Ларго под собой...

***

Белый халат на широченных плечах Риона Штерна напоминал пелерину. Сам комиссар выглядел, как грозовая туча.

– Стало быть, рассмотреть нападавшего не удалось. – Новоиспечённый шеф не спрашивал – утверждал.

Ким на всякий случай мотнул головой. Он пришёл в себя лишь пару часов назад и к разговорам был не готов. Штерн двоился перед глазами, а больничная койка вздымалась и опускалась, словно палуба в шторм. Потолок кружился и норовил свалиться на голову. Во рту ощущался вкус пепла и крови.

– Ваш рапорт вызывает много вопросов, господин инспектор. – Рион скрестил руки на груди, а Ларго понурил голову. Рапорт он писал в состоянии полного раздрая, подвывая от боли: казалось, будто с него заживо содрали кожу – каждый сантиметр тела горел, словно его прижгли калёным железом. Жуть.

– Что привело вас в квартиру Реважа в столь поздний час?

Надо бы подпеть ему, – устало подумал Ким, глядя на нового шефа из-под опалённых бровей. – Скажу полуправду – пусть видит, какой я хороший мальчик.

– Я убеждён, что комиссар Реваж работал на Кибериум, – сказал он и не узнал собственного голоса: даже карканье ворона звучало бы мягче, чем эта хриплая какофония. – Хотел убедиться...

– Ну и как? – Штерн улыбнулся фирменной акульей улыбкой. – Убедились?

Ким в ответ скрежетнул зубами. Он чувствовал себя беспомощным, как дезактивированная кукла. Все эти трубки, капельницы, катетеры, бесконечные бинты и компрессы сводили с ума. Хотелось домой. Закрыть дверь, хряпнуть виски и трахнуть Надин. Но, видимо, не судьба...

– У вас жуткий вид, вы в курсе?

– Переживу, – буркнул Ларго. Вид беспокоил его в последнюю очередь. Он знал, что остался без ресниц и бровей, а волосы пришлось выбрить на затылке и у виска, чтобы заштопать след от увесистого бронзового подсвечника. – Не с кем кокетничать.

– И то верно. – Рион фыркнул, опустился на край кровати и наклонился к самому носу. – Возможно, вас атаковала кукла комиссара Реважа?

Ким снова мотнул головой, вспоминая белокурую красавицу на узкой софе. Нет, это не она. Совершенно точно – не она. Киборга дезактивировали и заперли в гостевой. Но...

Там была ещё одна кукла!

Кукла, которую раньше Ларго у Реважа не видел. Так что... Либо старый боров приобрёл игрушку совсем недавно, либо...

Эта кукла вовсе ему не принадлежала!

Перед мысленным взором возникла хрупкая фигура, узкое остроскулое личико с пухлыми губами и тонким прямым носом, короткие тёмные волосы, едва доходившие до плеч, острый подбородок и родинка над правой бровью...

Не красавица, но взгляд притягивает.

Ким не упомянул о ней в рапорте и ничего не сказал Штерну по одной простой причине: если бы киборг врезал ему по затылку бронзовым подсвечником, то он, Ларго, лежал бы сейчас в морге, а не в палате. И это не давало покоя. Совсем. Однако делиться подобными соображениями с новоиспечённым комиссаром желания не возникало: слишком уж подозрительным казался этот тип с честным взглядом.

– Что удалось обнаружить в квартире? – акулоподобный Рион, похоже, отступать не планировал.

Что надо сделать, чтобы он отстал?

– Н-ничего, – выдавил Ларго, изображая высшую степень мучений, и закрыл глаза. – Ничего…