Академия Проклятых: Кровь отверженных (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 37

— Елисия, на тебе лица нет, — проворчал лекарь, придерживая за подбородок, и внимательно осмотрел зрачки. — Тебе нехорошо?

— Да, это так… — помотала головой. — Умирать — для здоровья накладно, — решила отшутиться.

— Я не одобряю таких методов, — проворчал Венециан, — но восхищаюсь твоей силой воли и целеустремлённости. Даже если в тебе ничего не откроется, ты — сильная личность, и будешь ценным работником в академии.

— Спасибо, — неожиданно растрогалась признанию лекаря я. Вообще-то я не привыкла к таким приятным словам. Даже в глазах защипало.

— А вот мокроту разводить не стоит! — тотчас заледенел тон Венициана. — Возможно, ты истощена физически и морально, — продолжил меня обследовать: прослушал пульс, осмотрел ногти, язык, кожу на руках, ногах — уж, не знаю, следы чего он пытался там углядеть. Но когда слушал дыхание, коротко задержал взгляд на моем кулоне: — А это откуда? — Как бы между прочим уточнил, едва заметно на него кивнув.

— Подарок, — поправила пижаму лазарета, скрывая кулон от глаз Венециана. 

Лекарь на это ничего не сказал.

— Что ж, я бы тебя оставил ещё хотя бы на день. Отлежаться, отдохнуть, сил набраться…

— А, можно, не надо? — размазано и сумбурно проскулила я. — Ректор ждёт у себя! Не хочу оставлять на потом незабываемый выговор!

Венециан даже усмехнулся:

— Да, уж, чувство юмора у тебя тоже незабываемое. Это хорошо, без него здесь не выжить! — сообщил, что могу быть свободна. Но перед уходом, как всегда, дал шоколаду, чтобы могла повысить гемоглобин. 

Я в очередной покапризничала, что он горький, но, так как мои ворчания здесь никого не трогали, недовольство пришлось проглотить. Тем более, лекарь — единственный, кто меня реально спасал!

— Я Грозничу скажу, чтобы он тебя меньше беспокоил, — словно подтверждая мысли, подмигнул Венециан, оставляя меня одну.

— Спасибо, — вяло поблагодарила, уже уплетая шоколад.

А за дверью уже ждал спаситель-уничтожитель!

Елисия

Как всегда, взялся сопроводить до административного крыла. Тем более, ему тоже было назначено! Впрочем, как и Войру, и его дикарке. Не хотелось бы встречаться вновь и так скоро, но в этом вопросе меня никто не спрашивал. 

Вот и шла с упавшим сердцем, будто на убой.

Грознич — рядом. 

И сначала мы шли в тягучем молчании, и каждый в своих мыслях. 

Уж, не знаю, о чём думал Шепс, а я, однозначно, считала секунды, когда он меня схватит и укусит. И плевать, что последние разы пил мало и редко, но перед глазами стояли жуткие картины из фильмов ужасов в главной роли именно с монстрами-кровососами, а не лилейными милашками.

Яркие и кровожадные эпизоды: клыки, кровь фонтаном, растерзанные жертвы...

Так задумалась, что запоздало среагировал на:

— Лис, — голос Грознича прошелестел тихо, а меня словно током прошибло. 

Аж глаз дёрнулся, и кровь в жилах чуть направление не сменила, удирая прочь от упыря. Было отшатнулась, да только ноги не слушались. Нужно удирать, а они будто к полу приросли. Вот и вышло — остановилась так резко, словно на невидимую стену наткнулась:

— Что? — икнула испуганно, взглядом мазнув, где мы, и есть ли пути отступления. Чёрт! Мы в коридоре… но каком-то безлюдном, хотя недавно шли, а нам нет-нет, да и кто-то попадался.

— Я тебя опять пугаю? — верно считал мой испуг Шепс, бесшумно тенью подступая. 

Навис горой, склоняясь неприлично близко.

Опять картинки кошмарных фильмов мелькнули.

Хищник, играющий с жертвой. Это видела чётко и осознавала до жути остро. Каким бы милым и обаятельным не казался, Грознич — прежде всего, хищник! Его глаза завораживали, переливаясь багровым, и эти чёртовы клыки… заставляли нервно сглатывать и трепетать.

ТРЕПЕТАТЬ! Чёрт возьми, а не УДИРАТЬ!

— Прости, это инстинкт, — сдавленно шепнула, не в силах отступить, оттолкнуть или сбежать от упыря. — И, как мне кажется, это нормально, бояться тех, кто сильнее и опаснее тебя. Тем более, того, кто время от времени тебя пьёт, — это на выдохе, потому что Грознич уже был неприлично близко. Так близко, что от волнения закружилась голова.

Меня трясло, кровь то замедляла ход, то неслась с ускорением. 

Бедное сердце… то едва не выпрыгивало через глотку, то ухало в пустоту, забывая биться. 

А вот в животе неприятно тянуло...

— Разве я не доказал, что осторожен и не опасен? По крайней мере, для тебя, Лис? — с мягким укором прошептал Грознич, и его голос прогнал по моему телу стадо неуправляемых мурашек. Ноги подкосились, и, если бы не нежные объятия Шепса, точно бы упала. — Или ты, как и остальные, меня считаешь бездушным кровососом и только?

Даже стыдно стало за свои слова и страхи:

— Прости, — снова винюсь, против воли обвивая за его шею руками, глядя в бесконечно глубокие и такие гипнотические глаза Грознича. — Ты другой… для меня… но пугаешь, потому что я не могу тебе противиться.

— Можешь, — таинственно улыбнулся Шепс и покивал: — И ты это постоянно делаешь, просто, по незнанию, не замечаешь. Ты — единственная, кто меня останавливает… Ты, и правда, — проклятая, и твоя тайна меня заводит, как ничто другое, — признание лилось, а я заворожённой дурой слушала его, открыв рот. — Хочу тебя разгадать… Позволь… — взмолил тихо-тихо, вскрывая моё сознание и ломая желание хоть как-то сопротивляться, отказать. — Мне это нужно… Иначе сдохну… — с такой мукой, что сипло ахнула:

— Грознич, — отрывисто, сдавленно, когда его губы протаранили мои, и, коротко опалив, скользнули ниже… по шее, к яростно пульсирующей жилке.

— Скажи… это… — отрывисто обронил Шепс. — Позволь, — продолжал меня искушать. — Ну же… Скажи: «да» и сама назови место… — языком вычерчивал какие-то узоры, не то обжигая кожу, не то леденя. — Клянусь… — вновь опалил поцелуем, — лишь каплю… М-м-м, — со стоном в меня проурчал Грознич, а я уже подрагивала в преддверии сказочного удовольствия.

В моём воспалённом мозгу маячило несколько развратных вариантов неприличных мест. Но, не озвучивать же их?! Поэтому, тихо порадовавшись, что Шепс уже не читал мои мысли, вяло нашлась:

— Давай, здесь… сейчас...

Мимолётная боль сменилась сладкой волной удовольствия… И я воспарила, бесстыдно наслаждаясь красочными картинками нашей близости с упырём.

— Прости, я не должен был, — в мой висок жарко шепчет Грознич, возвращая на землю. 

— Зависимость, — промямлила я, собирая крошево мыслей и чувств, чтобы уж совсем не растекаться перед силой упыря.

Хотя, он благоразумно меня прижал к стенке, поэтому я спиной ощущала твердь, а значит, уверилась, что не упаду.

— Дело уже не в ней, — поразил откровением Шепс, чуть отстраняясь. — Твоя загадка меня так волнует, что я уже сон потерял.

— То есть, — кручу головой, прохрустывая позвонки, чтобы окончательно вернуться в тело, — ты меня сейчас попил просто…

— Шайх… — обронил Грознич, и я на пару секунд замерла, собирая мысли в кучу.

— Он велел? — опешила догадке.

— Мы решили, что так будет проще тебя разгадать, — кивнул упырь. — Да, зависимость это дело облегчила, но согласие на эксперимент дал ректор. Ты — загадка, кровь может помочь тебя разгадать. 

— И ты мне это говоришь?.. — оставляю вопрос открытым, ожидая, что Грознич пояснит.

— Ты ведь знаешь, что любая кровь — носитель информации. И твоя кровь хранит в себе информацию о твоих корнях, — продолжал исповедоваться Шепс, вгоняя меня всё в больший шок. — Так вот, шаг за шагом, глоток за глотком я разгадываю твоё древо…

— Но, судя по тому, что мы топчемся на месте, так и не разгадал? — осторожно брякнула я.

— Пока из всего того, что увидел, — виновато кинул Грознич, как бы признавая своё бессилие, — самой одарённой была твоя пра-пра-пра-бабка, управляющая силой огня.

— Женщина-огневик? — кисло озадачилась я. — Они же слабые… — добавила ещё тише. — И я не мужчина, а значит, если у меня проявится сила огня, она будет… не очень, — даже настроение упало, хотя, казалось бы, радоваться нужно было бы даже такому повороту.