Магистр (СИ) - Лисина Александра - Страница 37

«Ули?»

От мелкого пришла волна тепла и легкой грусти, которая почти сразу сменилась новым теплом и заверением, что он никогда меня не оставит. Одновременно с этим и копчик зазудел. Вероятно, прислушивающийся к разговору Изя тоже хотел сообщить, что никуда от меня не денется. Все это, конечно, было хорошо и в какой-то степени даже приятно, но вот зудящая пятая точка оказалась вовсе не тем ощущением, которое я хотел бы сейчас испытать.

– Учитель, а как вы получили своего улишша? – спросил я, борясь с диким желанием почесать нижнюю часть спины.

Мастер Чжи улыбнулся.

– От отца. А тот – от деда. Дед – от прадеда, прадед – от прапрадеда… и так далее. Но не так, как магистр Ной. Улишш в моей семье много десятилетий переходил от одного кровного родственника к другому. И чужаков в этой линии никогда не было.

– Простите, мастер, как вы сказали? – усомнился я. – Отец, дед, прадед, прапрадед и кто-то там еще раньше? Получается, как минимум шесть поколений…

– Вообще-то восемь, – благожелательно кивнул маг.

– Но вам уже немало лет. И ваши предки, скорее всего, прожили не меньше. Значит, первый улишш пришел в вашу семью больше шестисот лет назад! Это несколько не вяжется с официальной датой появления на Ирнелле первых «разумников». Или у меня неверные сведения?

– После окончания травли официальная история была переписана, – совершенно спокойно сообщил мастер Чжи. – На самом деле первые эксперименты с барьером начались задолго до того, как об этом открыто заговорили. Причем начались они именно здесь, в Сиуле. И уже потом так называемая магия разума стала известна за морем.

– Почему «так называемая»?

Старый маг снисходительно на меня посмотрел.

– А ты когда-нибудь задумывался, что это вообще такое – магия? Откуда берется? Куда уходит? Как конкретно создаются заклинания? И почему кто-то может сотворить волну величиной с гору, а кто-то даже свечу зажечь толком не способен?

Я поскреб затылок.

– Ну да. В учебниках многие моменты прописаны расплывчато. И общая теория магии выглядела стройной и понятной лишь до тех пор, пока не была открыта энергия изнанки.

– А что по-твоему есть изнанка? Почему присущая ей энергия способна приносить пользу и в обычном мире? Почему, наконец, здесь могут находиться улишши? И даже некко в какой-то мере умеют воздействовать на этот мир?

– Странный вопрос. Потому что реальный мир и изнанка есть одно целое.

– Но в то же время они очень разные, правда? В чем-то они близки, в чем-то различны… вот и с магией то же самое.

Я ненадолго задумался.

– Вероятно, вы правы. Но почему вы спросили в первую очередь о магии разума? Хотя нет. Подождите. Я сам соображу… не так давно что-то такое в книжках мелькало… Точно! Там говорилось о различиях артефакторов, бытовиков и стихийников. По поводу емкостей магических резервов и особенностей создания заклинаний в каждом классе магов. Я тогда еще подумал: какая чушь! Магия в наших «цистернах» должна содержаться одинаковая. А главное различие заключается в механизме, который мы используем при создании заклинаний. У кого-то он… ну, к примеру, деревянный, поэтому часто сбоит, ломается и не способен выдать мощное заклинание. У кого-то железный…

– А кто-то и фэйталовым обзавелся, – кивнул мастер Чжи. – Официальная наука этого не подтверждает, но дело с магическим даром обстоит именно так: загвоздка заключена в механизме. И в том, как именно мы его задействуем при создании заклинаний. Собственно, об остальном ты способен догадаться и сам.

– Магия разума… – снова задумался я. – Когда я искал сведения по этой теме, то обнаружил, что в книгах на этот счет почти ничего не говорится. И подумал, что, возможно, именно «разумники» знали ответ. Ведь заклинания – это набор символов… всего лишь фразы, записанные на магическом алфавите. Пока мы учимся, то используем их открыто. Проговариваем сотни раз одно и то же, помогаем себе жестами, которые от частого повторения закрепляются в памяти, как этакая ментальная привязка: жест или слово – мысль – заклинание. Но это необходимо только на первых порах. Тогда как опытному магу уже не нужно ни проговаривать формулы вслух, ни делать какие-то пассы… достаточно просто подумать, чтобы получить результат.

– Верно. Любое заклинание – это в первую очередь мысленное усиление, которое реализуется благодаря энергии, которую мы годами храним и накапливаем в себе.

– Но это же значит…

Я вскинул на старого артефактора растерянный взгляд.

– Это значит, что мы все…

– Если точнее, то вообще все, – кивком подтвердил мою догадку мастер Чжи.

– В той или иной степени владеем магией разума!

– Верно. Именно способность воплощать в реальность определенный набор магических формул и с помощью внутренних резервов материализовывать то или иное заклинание, делает мага – магом. Маг – это не просто огневик, воздушник или бытовик. Быть магом – это значит уметь управлять собственными мыслями, концентрировать волю, использовать ментальное усилие, чтобы создать заклинание. Поэтому выделение этого направления в отдельный вид искусства является неоправданным, неестественным и просто глупым. Когда мы собираем урожай, то, конечно, сортируем яблоки по размеру и сорту. Но зачем, скажи мне, выделять отдельно желтые яблоки и называть их какими-то особенными? Они не лучше и не хуже других. Это все же яблоки… ну, может быть, с чуть лучшим вкусом… в смысле, с чуть более развитым умением использовать свой магический дар. И от того, что кто-то решил назвать их императорскими, абсолютно ничего не изменилось.

– Ничего, кроме отношения, – буркнул я. И старый маг, к моему удивлению, совершенно серьезно кивнул. – Учитель, но как тогда с вашим утверждением соотносится тот факт, что «разумниками» всегда становились самые слабые в плане дара маги? Многие из них вышли из числа артефакторов. А они… то есть мы… во все времена считались слабейшими.

– Быть лучшим – вовсе не означает быть сильным, – снова улыбнулся маг. – Ценность нашего дара в универсальности. Чем она больше, тем шире наши возможности. Магический дар стихийника позволяет ему создавать лишь крайне ограниченную группу заклинаний. Однако, если ты помнишь теорию, то изначально такой магический дар бывает очень похож на наш. И лишь со временем, если прилагать определенные усилия и развивать его в строго заданном направлении, он теряет свои первоначальные свойства, со временем превращаясь в огрызок себя самого.

– То есть разделение магов на стихийников, бытовиков и прочих на самом деле искусственное?

– Это не так плохо, как можно было бы подумать, – отозвался мастер Чжи. – Одно время миру и впрямь были нужны хорошие боевые маги, поэтому в гильдии быстро научились их создавать. Потом надобность в них отпала и возросла потребность в бытовиках, однако, поскольку никто не хотел становиться слабее потенциальных соперников ради сомнительного удовольствия чинить сломанные приборы, то программа обучения таких магов была урезана. Несколько столетий назад в магическом сообществе была искусственно внедрена и с годами вполне успешно прижилась ошибочная мысль, что кому-то из магов дано больше, а кому-то меньше. Причем изменить это мы не в силах. И в чем-то это даже является правдой – состоявшегося стихийника на бытовика и тем более на артефактора действительно не переделаешь. Потому что его дар уже огранен, подогнан под заданную ему форму и изменениям больше не подлежит.

Я встрепенулся.

– А наоборот можно?

– До определенного момента, – кивнул маг. – Пока ты молод, силен и упорен, возможно все. Но вряд ли ты захочешь потерять свои нынешние способности только ради того, чтобы научиться сжигать одним взглядом города или рушить по щелчку пальцев горы.

Я смутился.

– Ну… иногда это может оказаться полезным.

– Очень редко, – согласился мастер Чжи. – Быть может, раз в тысячу лет у магического сообщества возникает потребность в боевом маге такого уровня. А что ему делать оставшиеся девятьсот девяносто девять лет, не подскажешь? Куда приложить свой раскачанный и урезанный дар?